набросок

скука овладела телом до покалывания в пальцах.
выбегаю в лютый холод на заснеженный балкон босиком
без объяснений.
больше ни книг, ни ранца - только тяжесть на спине.
только запах остался в вещах.
я весь покрываюсь льдом
во власти клеточных делений
тоски.
память объявляет бессонную войну -
выкидывает финты
один за одним.
колотит от холода.
греет мысли стаканчик горючего.
такая русская баня для возвращения к жизни
обещает койку в раю.
говорят, стелить будет сам херувим.
мы еще так молоды,
а уже столько накручиваем
и уповаем на клинья
что клином.
из припадков выводит только очередная порция боли.
лишь бы до утра все сошло.
усталость от постоянной смены роли
переходит в концовку, в ничто.
когда-нибудь все зарубцуется,
а по рубцам резать еще больнее.
одна из самых длинных улиц
от воспоминаний только длинней.
наверное,
я, в самом деле, вечно возвращающийся,
метущийся
и разбивающий свои костяшки
под звуки нейронного марша.
но  так я чувствую настоящее,
а не кидаюсь в бездны памяти,
в которых я даже не главный –
там только каша из мнений,
соленые слова правды
и жгучий крах империй.
каждое новое обещание из твоих уст
лишь мнимый Константинов дар.
ох, Златоуст, заклятых чувств
Насылатель . вот твоя новая миссия!
путаешь, по голове гладишь,
отталкиваешь, но все равно любишь -
не отношения, а шизофрения и версия
неандертальского развития.
все помнится лишь в освященных разговорах,
буйстве интеллекта и нескончаемых распитиях.
тонко смиряюсь с эпиложной данностью
всех сцен. воздух закручивается в новое,
виток за витком.
грусть укладывается малостью
своего объема в бесконечную грусть.
отрешение будет потом…. чередою упований.
весомо только одно -
будучи далеко не забывай просто быть.
в настоящем и прошлом больше ни руки, ни длани.
ничего нет давно,
да и мне больше нечем крыть.