Героев больше нет

ГЕРОЕВ   БОЛЬШЕ   НЕТ

( Поэма-гротеск. Опыт поэтического исследования социального нигилизма. )



             .                .                Кто  такие  вожди?
             .                .                Что такое вождизм?
             .                .                Кто на свет их родил?
             .                .                Я  скажу – большевизм.

             .                .                ВАЛЕРИЙ СОХАТЫЙ



Не князья мы и не баи,
Чтоб сидеть слагать рубаи.
Мы – трудящиеся парни,
Нам давай хлебопекарни
И колбасные заводы,
Водку, пиво – но не воды.
Нам нужны крутые рифмы,
Но не басни, сказки, мифы –
А, как есть, вся правда-матка,
В оба глаза, пусть без мата.
Нынешние же писаки
Расползлись, струхнув, по саклям,
Видно, чтоб прожить поэтом,
Мало сочинять куплеты.
Но своё мы скажем слово,
И оно у нас готово.

В яростной косоворотке,
Хлыстнув по стакану водки
И послав за ним в вдогонку
По второму самогонки,
Успокоившись, вдруг, даже,
Мы не алчем и не страждем.
Знаем, наступило время
Сбросить наземь ига бремя,
Вырваться из тьмы кошмара
Государственной кошары.
Кто ж таким нас сделал стадом
И уселся сверху задом?
Кто последнюю рубаху
С нас снимает? Может Бахус?
Или, может быть, Венера
В этом деле пионером?
Может быть капиталисты
Кормят нас дерьмом из "истин",
Вроде тех, что "пахнуть потом
Каждая должна работа"
И  "мозолистые руки –
Счастью нашему порука?"
Кто нам говорит спесиво:
"Скромность – это так красиво!
Ни в желаньях, ни в поступках
Никаких себе уступок!" –
А как только слез с трибуны
Так в другой играет бубен?
Кто сажает нас в кутузку?
Немец? Или свой же, русский?
Не князья и не бароны,
Нас крутили в макароны!
В Англии? Иль здесь, в России,
Нас милльонами косили,
Как врагов свойго народа,
Выродков людского рода,
Кровью нашей упивались
И в лицо слюной смеялись?
Не боялись, гнусы, спиться,
До сих пор им сладко спится.
Кто в падучей с пеной бьется,
Думая, что все вернется?

Призадумавшись поглубже,
Мозг призвав себе на службу,
Если сам не съехал с глузду,
Попадаешь сразу в лузу.
И коль ты не параноик,
Видишь – то гримасы строя
Лживого насквозь, который
В сотнях од и ораторий
И воспет, и возвеличен
В самом радужном обличье,
За который жизни клали
И мужик, и пролетарий.
То, что с кровью начиналось,
Раздавили, как чинарик,
И плевком прибили смачным,
Чтоб дымок не вился, значит.

Кто они?  Кто те "герои"?
Кто нам эту жизнь устроил?

Называю поименно.
СТАЛИН –
                Ирод заклейменный.
Душегуб, тиран, убийца
И народный кровопийца.
Он, с подручными своими,
Тысячи сгноил живыми,
Что там тысячи – милльоны
Трупов и приговоренных.
Всем вампирам был вампир,
Правил свой кровавый пир
Больше двух десятилетий,
Жрал людей, как мы котлеты,
Смертный страх при нем и ужас
В дождевых плескались лужах.
Прикрываясь красным флагом,
В концентрационный лагерь
Превратил страну на годы
И согнал в него народы.

Весь иезуитский орден
Тут уж просто благороден,
Даже Гитлер был скромней,
Он пред Сталиным – пигмей.
Что касается Пол Пота,
Так тот – жалкий недоносок.
Три милльона азиатов,
Согласитесь, маловато
Против четырех десятков,
Сгинувших в Руси босяцкой.
Эти сорок миллионов –
Только мертвых, убиенных,
Тех, на чьих костях сегодня
"Мы наш. . .  новый мир"  возводим.
Справедливый и гуманный? . .
Строим ложью и обманом,
На убийствах и подлогах,
На забвении былого,
На доносах и расправах,
Униженье и бесправье.
ВОТ КАКОЙ КРОВАВОЙ КЛИЗМОЙ
МОГУТ БЫТЬ СОЦИАЛИЗМЫ. . .
Голодом и мором жутким
Промывали нам желудки,
Горем, страхом, мордованьем
Промывали нам сознанье,
Нищетой и праздной ленью
Растлевали поколенья.
Изловчились ведь, злодеи,
Так  съуродовать  идею,
Надругались, изуверы,
Над самой святою верой –
Верой в правду, в человека –
И глумились четверть века.

С тех пор так и бредет вперед
Ярмом раздавленный народ –
Все те, кто не легли в гробы,
Послушные во всем рабы.
Любой из них, который выжил,
Был карликом, хоть ростом вышел,
Весь век жил под барачной крышей
С душой надорванной – как с грыжей.

"Ясный сокол",  "вождь народов"
Славненько похороводил.
"Ясновидец",  "чудотворец"
Со своей цепною сворой
"Металлических наркомов"
Выкосил страну под корень.
Чтоб на нем поставить точку
Подытожим в восемь строчек.

Не "вождь народов", а – палач,
Их муки, стоны, слезы, плач
Ему казались, как известно,
Всего лишь радикальным средством
В борьбе за собственную власть,
И он вкусил её уж всласть. . .
Мир содрогнулся изуверу,
Людскому извергу и зверю.

Следом был –
                ХРУЩОВ  НИКИТА,
Этакий упырь рахитный.
Между  "братьев-коммунистов"
Недоделанным марксистом
Слыл в былые времена,
Но попал, все ж, в стремена.
Полу дурень, полу вождь –
А в историю, вот, вхож.
Нравом крут был и неистов,
Лютый враг капиталистов,
Клял их в бога душу матерь
И метал икру на скатерть.
С пролетарской прямотою,
Босым на трибуне стоя,
Колотил туфлей в ООНе:
"Всех буржуев похороним!"
Боком нам тот фортель вышел –
Отголосок долго слышен.
Вся егоная заслуга
В том была, что сам от плуга,
Из крестьянства, из селян,
Впрочем, это – и изъян:
Образован был он малость,
Да и то уже под старость.
Этот толстомордый боров
Был любителем заборов,
Коридоров и тоннелей,
Кукурузы и пельменей.
Всю страну хотел он скопом
В коммунизм загнать наскоком,
Наломал немало дров,
Напрочь вырезал коров,
Загубил всех лошадей
И добрался до людей.
Хорошо хоть спохватились,
Вовремя остановили.
С той поры теперь крестьянство
Предается с утра пьянству,
Каждодневно, ежегодно,
Беспробудно, всепогодно.
Пролетарий тоже квасит,
Чтоб убогость жизни скрасить.
На них глядя, и "прослойка"
С головой ушла в попойку.

Так, толпой, в хмельном угаре
Мы "победно" и шагали
К  "солнечному"  горизонту
С ядерно-ракетным зонтом.

А когда ушел Никита,
Без излишней волокиты,
То пришел ему на смену
Третий, тоже "незабвенный" –
БРЕЖНЕВ.
                Эта проститутка
Был над нами злая шутка.
Восемнадцать лет на троне
Восседал своей персоной.
Настрогал себе медалей,
Прочих, всяких там, регалий,
"Мерседесов" – целый парк,
Подхалимов – зоопарк
Превратил страну в бордель
И, при этом, не худел.
Вместе с ним во всю жирели
Лизоблюды и халдеи –
Бонзы люмпенской Вандеи.
Это было время буйства
Откровенного холуйства.
"Правоверные" партийцы
Не скупились на витийства.
Полюбились казнокрадам
Грандиозные парады,
Церемонии, банкеты
В золоченых кабинетах,
Праздничные юбилеи
С испражнением елея,
С присвоеньем премий, званий,
Титулов, чинов, названий,
С хором дружных воспеваний,
При народных целований.
Славословный тот понос
Все Отечество пронес:
И доярки, и свинарки,
Комсомолки, коммунарки,
Трактористы, инженеры,
Школьники, пенсионеры,
Воины и лица в штатском
Слали стопки писем страстных,
Поздравлений и приветствий
"Ото всей Страны Советской".
В честь кремлевского владыки
Клались рельсовые стыки,
Отрывались котлованы,
И причем сверх всяких планов,
Молока росли надои
И блеяли овцы в поле,
Повышались урожаи,
Женщины детей рожали,
Кобылицы жеребились
И цыплята выводились.
Всех своей затмил он  "славой",
Даже Землю сделал  "малой",
Но его час тоже пробил –
Стал посмешищем народа.

А за ним уж чередою
Парочка других  "героев":
Старый перечник – ЧЕРНЕНКО
На негнущихся коленках,
"Верный ленинец" – АНДРОПОВ,
Насмешивший всю Европу.
Это ж виданное ль дело,
Так страну свою уделать –
Труп живой полгода правил,
А ему почет и слава.

ЗНАТЬ, ТАКОЙ УЖ МЫ ПОРОДЫ –
НЕТ ЮРОДИВЕЙ НАРОДА.
Может это и обидно,
Есть дерьмо замест повидла,
Но, чем дальше претворяться,
Пред самим собой кривляться,
Лучше честно и открыто
Стать к разбитому корыту,
Протрезветь, раскрыть глазницы,
Отхлебнуть глоток водицы
И сказать "народным" словом,
Завсегда к тому готовым,
Об уродствах коммунизма,
Патологии марксизма,
Преступленьях ленинизма,
Злодеяньях сталинизма,
Идолах номенклатурных,
Спрятанных в кремлевских урнах.
Это их зады годами
На нас гордо восседали,
Их уродливые бюсты
Нам отсвечивали тускло
Коркой птичьего помета,
Вызывающей блевоту.

Горемычная Россия
Все терпела и сносила:
Исполинских истуканов,
Дураков политиканов,
Океаны горьких слез,
Рощи срубленных берез,
Испоганенные реки,
Земли мертвые навеки,
Дым пожарищ, затопленья,
Разоренные селенья,
Тонны атомного пепла,
Разнесенного по ветру.
КРАЙ РАЗРУШЕННЫХ СОБОРОВ
И ОБЩЕСТВЕННЫХ УБОРНЫХ.
Край кликуш и трубодуров,
Самодуров-помпадуров,
Дравших шкуру с мужика,
Как подкладку с пиджака.

Возведенный в ранг абсурда
Образ жизни жжет рассудок.
Страшно, если станут грезить
Пролетарии как крезы,
Называя конфитюром
На воде и хлебе тюрю,
Насаждая в нищете
Пролетарский раритет,
Отливая арматуру
Людоедской  "надкультуры".
Мы и впрямь уже звереем,
Если кто-то ест варенье.
Нафталиновые догмы
Как верблюдов всех нас горбят.
Все, что мнится нам достойным –
Это кость в голодном горле.
До каких еще пределов
Мы дойдем в своем паденье,
Горлопаня гневный лозунг:
"Сытость – первый враг голодных!",
Или повторяя тупо
За вождем "речивым" глупость:
"Все невзгоды и боренья
Закаляют поколенья,
Утверждают в них идеи,
Устремленья к высшей цели?. ."
Эти затхлые миазмы –
Символ нашего маразма.

Сколько ж надо жертв и жизней
Бросить на алтарь Отчизны?
Сколько же вам надо, люди,
Кровопусков и прелюдий?
Где?  Какие ставить вехи?
Чтоб земные человеки,
Все, живущие на свете,
Поняли, на всей планете, –
ПОКА НАД НАМИ ЕСТЬ ВОЖДИ,
ГРЯДУТ КРОВАВЫЕ ДОЖДИ.


P. S.

Мы бы этих всех "героев"
Закопали в землю стоя,
Порубали на куски,
Искромсали в лоскутки,
С каждой их поганой рожи
Заживо содрали кожу,
Тухлые их черепки
Раздолбали в черепки,
А на месте постаментов
Испражняли экскременты,
Даже в ихние могилы,
В каждую, воткнули вилы.

Только стоит ли мараться?
Лучше выпьем горькой, братцы!
Больше нет "героев". Сдохли.
Мир – не рай. Но так уж плох ли?

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *