О трагической участи

Вот ночь прошла,
И солнца первый луч,
Принес свой свет в далекую долину.
Пришел тот час для девы молодой,
Что под венец ведут.
Как будто истязанию,
Ее душа подвержена теперь.
В глазах печаль,
И нет благословенья,
И сестры обливаются в слезах.
Душа терзает, рвет, колодки режет,
И песнь свою печальную поет.

Вот час настал, и добрая долина,
Включая всех, от взрослых до детей,
С печалью и тревогой провожают
Ту деву, что спасенье принесет.

В деревне праздник, пенье да гулянье!
И пир рекой: все в празднике гудят!
Захватчики коварные ликуют,
Насытившись победой до краев.
И горе всех вокруг их забавляет,
Порабощенных копотью гнилой.

И в центре пира все готово к свадьбе.
Украшено кровавым алтарем.
Жених не молод, злостью одержимый,
Захватчик яростный, и властью опьянен.
Довольный страстью, болью причиненной,
Невинных душ, погубленных в войне.
И деве той, ему не покоренной,
Чей боли не поймет он никогда.
Убийца, близких ей,
И нет ему прощенья:
От матери, убитой им клинком.
От смелого отца, что не сдавался.
От маленького брата, что не знал,
Поскольку, слишком малое дитя,
Одним ударом топора сраженный,
Он не увидит света никогда.
И сестры те, что рабством покорёны,
Не знают больше счастья и любви.

И нет покоя той, что жить осталась.
И местью скверною душа ее полна.
Во имя душ, погубленных нещадно.
Во имя слез, что пролиты во мгле.

А он не знает, гордо, в ликовании,
Готовый пожинать плоды побед.
Свою невесту он повел в чертоги,
Где брачная кровать стоит во тьме.
Глупец, развратник - страстью опьяненный,
Забыл глупец, что женская тоска,
И боль, обиды не проходят даром.
И лежа, он на белой простыне
Все лицезрел он лик прекрасный, девы.
Что медленно спускалась в простыни.
И не успел красой налюбоваться,
Любовь вкусить, насытится сполна.
Кинжал под платьем прятался нетленный.
Готовый совершить святую месть!
Один лишь взмах,
И мерзкий стон прорезал,
Молчащую, слепую тишину.
Ликующего, тихого отмщения,
Что так ждала она в тот злобный миг.

Но не было ни радости, ни счастья.
И сердцу облегчения не понять.
Лишь больше боли, грусти, унижения,
Придется деве снова испытать.
Не стала ждать ужасного свершения,
И выбор лишь один, он всех правей:
Один кинжал. Два сердца.
И свобода.
И нету больше боли и тоски,
Но, нет любви, и счастья и молитвы.
Все растворилось, словно шепот в тишине.
И две души поднялись к откровению,
Той, что сможет истину открыть