Сон

...Но я уже не слышала ни прилива Невы, ни шелеста ещё юной листвы, ни даже его голоса. Руки в дикой лихорадке бродили по телу, обводя лишь контуры этой несуразной груды костей. В революцию, происходящую внутри черепной коробки, то и дело встревал монотонный хрипловатый баритон отца, который мне за всю жизнь посчастливилось слышать лишь дважды, он приговаривал, будто умалишенный: "Ведь ты этого хотела, этого".
И эти маленькие пухлые дети, они кричали мне: "Жирная! Жирная!" и смеялись, будто перед ними предстал клоун. Их было очень много... Я чувствовала, как глаза наполняются слезами, пыталась закричать им: "Пожалуйста, хватит, ведь я же так старалась!", но не могла выдавить из себя и звука, лишь жалкий хрип раздавался громче, чем это могло показаться со стороны. Смеху становилось всё больше, дети кидались в меня сырными булочками, поливали чудо-молоком, вонзали, словно ножи, леденцы под тонкую кожу.
А чуть поодаль, в стороне, стояли мои друзья. Этих людей я не боялась, но они почему-то лишь молча наблюдали, с безразличной усталостью, будто театральные критики, оценивая душную постановку очередного молодого "гения".
Мамы рядом не было, на самом деле, я не знаю, почему, может она уже ждала в больнице. А может чувствовала, что он точно обо мне позаботится, если что-то случится. Иначе не отпустила бы меня под его ответственность в ту холодную майскую ночь.
Да, он и вправду был так надежен, каким казался. Я его полюбила, хоть и не думала, что сумею вспомнить, как это делается. Знаете, как бывает в 17 лет, вспоминаешь о человеке и не можешь сдержать улыбку. Вот и сейчас, среди всех этих пухлых детей, не взирая на гнусную ухмылку отца, я просто вспомнила, чьи руки, помимо моих, притрагивались к этим косточкам с тем же трепетом.
Улыбнулась.
В тот момент, всё резко потемнело, затем яркая вспышка, голоса где-то внутри меня будто выбираются наружу, с каждой миллисекундой всё чётче, пока не начали резать слух. Я пытаюсь открыть глаза, тяжело, ведь я как сейчас помню, нанесла три слоя удлиняющей туши, чтобы быть хоть немного привлекательной, для него. То должен был быть особенный вечер, что же случилось?
Получилось открыть глаза. Доктора, доктора, ожидаемо. А вот и мама, как всегда плачет, что-то пытается мне сказать. Вижу обеспокоенные лица друзей, дышать стало как-то полегче. Но где он?
Эти нелепые грустные песни, истории про пересадку сердца или глаз, никогда в них не верила, но сейчас это было первой мыслью. Пытаюсь спросить у напряженных людей, приподнять голову, но не могу, понимаю, что-то удерживает. Точнее, чувствую. О боковом зрении можно вообще забыть, из-за этой дурацкой кислородной штуки на моём лице. Чёрт, да где он?!!
"Я здесь, не пытайся обернуться, тебе ещё нельзя" - услышала я, где-то совсем рядом.
Облегченно выдохнув, я снова погружаюсь в сон. На этот раз, приятный.


4 ноября 2012.