Диалог в машине

Штирлиц сообщает Борману о закулисных переговорах
Гиммлера и генерала Вольфа с Западом.
*
(Борман, Штирлиц и голос за кадром)

«Штирлиц, я слов не бросаю на ветер.
Если хитрите – хана!»
«Нет оснований не верить, рейхслейтер,
Все-таки я не шпана.

Гиммлер и Вольф… впрочем, здесь всё подробно…
Запечатлён каждый шаг».
Борман вздохнул тяжело и утробно,
Глядя на кипу бумаг:

«С этими ясно – их песенка спета,
Я их устрою в тюрьму.
Ценные вы раздобыли секреты.
Лишь одного не пойму:

Что вами движет, какие расчёты?
Что-то они не ясны».
Штирлиц мигнул. Это было по счёту
Пятым мгновеньем весны.

«Честно отвечу: ни деньги, ни слава –
О Фатерланде пекусь!»
«Ладно, чешите… А все-таки, право,
Гиммлер – порядочный гусь.

Но я ему суну палки в колёса –
Кости в пыли забренчат!»
«Тише, пожалуйста, партайгеноссе,
Уши повсюду торчат».

«Да, это так, вы заметили верно,
Шпиков не меньше, чем полк».
Борман ругнулся досадно и скверно
И на минуту умолк.

А по Берлину – весны дуновенье.
Сыро, но всё же тепло.
Штирлиц мигнул – и шестое мгновенье
В летопись нашу вошло.

«Штирлиц, дружок, вы такой непоседа,
Вертитесь, словно юла».
«Мне показалось, что наша беседа
Кое-кого привлекла».

«Ну и народец! Не высунешь носа –
Зырят и эти, и те».
«Тише, пожалуйста, партайгеноссе,
Мюллер сидит на хвосте».

«Этот хитер, надо с ним осторожно.
Он уже многих достал.
Что-то на сердце тоскливо, тревожно.
Видимо, сильно устал.

Ночью бессонница… мысли дурные…
Утром туман в голове…
Кстати, голубчик, что пишут родные?
Как там погода в Москве?»

1987 – 1988 г