Деревенская пища и не только...

Деревенская пища и не только…
(Вологодчина - житейская проза северной деревни)

    Семьи по деревням не бедовали, в самые лихие, выживая, годы. Трудились в поте лица, пахали, сеяли круглый год, пожиная, всходы. Если с реформами да с революциями, не помогали иные, заглядывая в рот, крестьян, как известно, без резолюции, сытно кормили и поле, и сад-огород.
   А когда всякие бары с буржуями напирали, ревкомы являлись - не миновать беды. Десятины, подати, налоги – драли! –  нужда появлялась, вдоволь только воды. Свои аль чужие господа свалятся камнем: жди у порога горя, «всех святых выноси». Раскулачивали, сгоняли в колхозы за трудодни –  свирепствовал голод на нашей Руси.
   Ежели государство с бюрократами – прытки! - вдруг нечистая занесёт с помощью спешат на село? Знакомо: последнее «чистят до нитки», до драных портков оберут, разграбят даже гумно.
   Не дождаться ни пенсий с зарплатой, ни электричества, ни газа, ни сносных дорог. «Новые слуги» душеньку вынут, «свернут» в три погибели, «скрутят в бараний рог». Несогласных – по зонам, на нары: Сибирь - широка, река-Колыма, Соловки... Затравят наганами, бьют коммунары, под лозунги, продразвёрсткой до гробовой той доски.
   Знамо, демократы с бизнесменами, тоже легки на помине «хапуги-гуманисты» – душат ежедневно законами, перекрыли весь кислород взятками, да обставились бумажными препонами. Министры с губернаторами – «от сохи», «главные пахари» – «курам на смех»... В отчётах растут урожаи с «лёгкой руки», прут до небес цены на сахар, муку и на хлеб.
   Указывать когда, как, что - важный вопрос! – несметно на длинный язык «мастеров», не знающих, где хвост у лошади рос, не видавших даже обычных коров. Но дай мужику волю – самому решать – выживет он завсегда и везде... Поднатужившись, встанет к плугу пахать, скоро придёт конец той нужде.

                ***
   И в старом, и в нынешнем веке у справных хозяев полная чаша дом: двор в порядке, хлев со скотиной, поля колосятся, амбары с зерном. Чудеса дивные, да и только: семья сыта, вволю всего, в изобилии, в достатке, лишь бездельники да чиновники гвалт вселенский кричат об упадке.
   Шкварчит аппетитным бочком зажаристая картошечка в сковороде... Ужо намаешься, поди жилой, окучивая «второй хлеб» по борозде. Вспахать, посадить, копать – ноет ночами, шибко болит трудовая спина. Только тогда, в русской печи, задымит в чугунке - пробуй до самого дна.
   Постные да мясные капустные – наваристые, густые, с крапивою, щи... Деревянной ложкой «рубаешь» - свекольные с жиром борщи. Во все блюда сгодится  лук – порей зелёный да «лук-репка»... Полезен, хоть и щиплет, зараза, глаза до горючих слёз крепко.
   Не пропадут редька с морковью, репа с петрушкой, укроп... Брусника мочёная, кислая клюква –  зимою морозной - много и впрок. Чеснок да ядрёный хрен – от всех помогает хворей-болезней, Про витамины не слыхал – овощи, ягоды слаще, вкусней, детишкам  полезней.
   Свежие огурцы с помидорами, болотные яства - с моховой кочки. Квашенная, со льдом, капуста – прямиком из берёзовой бочки. Рыжики, путники, жёлтые и чёрные грузди, подружки-волнушки… Хрустят, под масло с сметаной, солёные грибочки из кадушки.
   Пареная репа, мочёные яблоки, бобы, чечевица, горох – успевай! Как потрудился летом, так и поел – налетай, животом налегай. Ячневая, гречневая, перловая каши – преют, томятся в горшке-чугунке. Справный работник из-за стола не выйдет сеять-метать налегке.
   Коровье да козье молоко – встают до зари, прибираются, доят рано. Сами в рот с неба не сыплются творог, сыр, масло, сметана... Яйца, свинина, говядина с бараниной никогда не переводились, домашние колбасы с окороками в чулане или в подвале хранились.
   Кабан, лось, медведь, заяц, утка, гусь, тетерев, глухарь – не прихоть-утеха. Лиса, волк, белка, соболь, бобр –  по осени-зиме шли ради тёплого меха. Охота на дичь и таёжного зверя достаток приносила в подворье, и одежду с копейкой давали –  тоже немалое дело-подспорье.
   Ломились закрома с подвалами и от сушеных рыбы да грибов: белых, подберёзовиков, маслят, подосиновиков-боровиков. А сколько хранилось ягод-варенья – банок с туесами не сосчитать.... Щедро дарили лесов угощения, в город родне успевали послать.
   С пасеки - мёд, медовуха в бутылках, настойки, наливки, вино… На праздники и на поминки – в каждом доме стояло оно. Хлебная бражка, пиво густое, гнали ночами хмельной самогон. Бормотуху не пили - пустое, за водкой в ларёк не брели на поклон.
   Пиво ржаное, ячменное, хмелевое – ради настроения, не для попойки. Боярышник, зверобой, калган –  горькие и сладкие пили настойки. На смородине, на клюкве, на бруснике – ведали толк, вкус понимали. Рябиновая, малиновая, черничная – лечили и застолье украшали.
   Для радости-веселья, с трудов, и в праздники, и в скорби – знали потребу оне. «В стельку» и «в доску» не жрали, не искали пустую истину в вине. Не шарились за правдой на дне бутылки, стойкие к «змию зелёному» были, в меру «на грудь», норму блюли, а не до поросячьего визга лакали и пили.
   На завалинку иль у крыльца сходились мужики с дедами по вечеру, из вышитых кисетов курили душистый табак, ядрёну крутили в газету махру. Козью ножку, «Север», «Казбек», «Беломор» – дымили в сторонку, неспешно, гутаря «за жисть» непростую, рядили о деле негромко… О видах на урожай, о сенокосе, о бане, о заготовке на зиму дров, о политике, о рыбалке, об охоте – первейший интерес у мужиков.
  Женщины собирались в нарядах, громко судачили-обсуждали на лавке: погоду, обновки, соседок и споры у магазинного прилавка... Жизнь бурлила, «била» чистым  «ключом»…  А сейчас ни души не найти – «днём с огнём»…

                ***
   Много исчезло сегодня, в памяти стёрлось, былых традиций в помине уж нету... Кануло времечко, сгинуло в прошлом, ушло безвозвратное - в лету… Нынче другие – нравы не наши - беспамятства, лжи, грабежа, воровства времена... Хочется громко кричать: В чём опора?  А толку? Спит беспробудно глухая страна...