Я им все устрою потоп и армагедец

Сняв с седой головы надавивший виски венец,
Моет в облаке поседевшую голову Бог-Отец.
После зябко кутается в халат, протягивает к солнцу ноги.
Он порядком устал быть справедливым и строгим.

Молодой Бог только-только вошел в подростковый возраст.
Поменял на черный - цвет одежд и волос,
Увлекся сатанизмом, узрел красоту в смерти.
Слушает как закипают котлы и горланят черти,
Называет эту какофонию музыкой, кричит «хой!»,
Все мольбы воспринимает в штыки, дикий, злой,
Восстает против правил,  догм, фальшивой святости взрослых.
У него на все найдется ответ -  язык острый.
Не хочет слушать морали, зевает на мессе.
У него нет плана суда, говорит: «Разберусь на месте»,
«Я хочу свободы, я все сделаю по-другому, Отец»,
«Я им всем устрою потоп и армагедец».

Бог-Отец вздыхает, морщит лоб, потирает виски,
Мигрень так сжимает порой – хочется повеситься.
Молодому Богу только пошел двадцать первый век,
К тридцати трем повзрослеет и перебесится.