Я жду...

Жду под баньяном и думаю думу я, что же я, в сущности, тормоз такой:
Жухнет бурьяном,  судьба, на беду мою, строже карает костлявой рукой,
Сыплются шишки, а мне – фиолетово, корчатся  как, шебуршатся  вокруг
Мысли-мыслишечки, зимние-летние,  порченых больше, жеманных подруг,

Тех, что над планкою цели провесили, да не забыли мехов подстелить…
Что до резерва? – Все в юности грезили, пасть бы помягче; заметили б прыть
Принцы заморские, в сЕребро с золотом перепакованы, да при струе…
Рыльца ангорские, в цитрусах воротом роются, с кайфом, как в нижнем белье!...

Быть бы смутьяном, так нет же – ничтожество: образ покладистый ближе нутру…
Дар послушанья – от бремени  творчества каждую ночь разрешает к утру!
Шанса прорваться к судьбе, что не выбрала козырем черв меж змеящихся пик,
Килей трефогого, вероисподнего блага –  не ведает мудрый старик!...

Сколько попыток прочувствовать минуло: чем же живут под баньяном густым?…
Милости траченной, вечною силою вспомнят о святости лжи для простых,
Тени пархатые,  нам незаметные, тысячу лет разминая крыла
Нами, как пешками: – лживыми? – вредными?...
Что ж, наигравшись – я жду, где была….