На пути потока света...

На пути потока света,
встающий предмет,
образует тень...

Понятно, как день,
даже детям.

Но то, как я это
сказал
сейчас -
не каждый
скажет.

На то и поэт -
золото вытащит из-под сажи -
покажет...

У глаз
моих -
кинозал,
стих -
экран,
деревья не желая, быть антуражем,
зрителями обладающими рентгеновским взглядом,
смотрят на мою нервную систему двадцать лет
подряд
и говорят друг другу: "Это - наш брат
и он уже рядом
с нашим корневым рядом -
перестанет быть дымящим посетителем балкона
и после формальностей похоронных,
начнёт жить, как мы - корнями, стволом и кроной,
от земли до небосклона -
дышать исконным,
человечно-вечным,
глубинно-высотным,
круговым,
превращающимся охотно,
то в одно,
то в другое,
что свыше
дано,
а ведь он -
нас
слышит,
посмотрите, как неровно
дышит,
как пристально в окончания веток
под ветром -
с гор
кровных
и нам, и ему,
летящим -
вонзает взор,
озабочен непреходящим -
в упор,
сквозь тьму,
ах, сколько стишат
через взгляд,
подбросили мы в тетрадь
этого
поэта,
без нашего в том участия,
на его счастие,
ему бы,
самому бы
и не насочинять
столько,
поток света,
размыл в нём суть
предмета
и уже не поймёшь,
чья концентрация тени,
чью превышает,
где правда, где ложь,
кто кого вдохновляет,
у кого под кожей -
дар Божий,
у кого без ножа
(в функциональном смысле
словесного яда) -
убивающий нож,
поэта от не поэта отличает -
над строкой
сакральная
дрожь,
этот
в данном свете -
хорош,
миллион ватт
небесного напряжения -
под сжимающей ручку
его рукой,
взглядом обывателя -
худоват,
бедноват,
но мы и ветра, и капель приятели
знаем - на какую силу
сей виршеписец
тароват,
слова его - бестелесны,
не отбрасывают тени
грядущего тленья,
сливаются с воздухом,
с нами,
переговариваются со звёздами
биоритмами,
излучаемыми
живыми и по смерти автора,
словами,
завтра - будет завтра,
соловья времён
не накормишь завтраком
не наставшего настоящего -
Ноев ковчег
новой поэзии, традиционной
в значении преемственности корневой,
невозможной
без разносторонне-вышних,
никогда не лишних
ветвлений,
корни, ствол и крона на почве родной -
исключают винегретный разнобой
(такой
модный
ныне
у публики мирской)
в стихотворениях,
обсуждаемого нами в январской стыни -
духовного,
нетленно-кровного,
нашего брата,
его поэзия, как мы под горным бризом -
неровная,
ибо живая -
не теневая,
светонапорная,
ключевая,
с открывающимся за тризной
по его жизни,
в глухо-немой
на высшую форму родной словесности, отчизне -
сюрпризом
кругосветно-вневременного,
вне Нобеля
круиза,
действующего по принципу  Perpetuum Mobilя...