Я гуляю по бульвару

из цикла «Пушкинский бульвар»

                И долго буду тем любезен я народу…
                А.С.Пушкин

Подметает тополь тучи, кроной машет влево, вправо,
вот и солнышко блеснуло, всё обычно вроде, но
если радуемся жизни, мы на то имеем право,
если жизнью недовольны, тоже это не грешно.
Лучшие из нас сложили на алтарь свободы – жизни,
Мы с тобой сейчас свободны, да тревожат душу сны.
Вот следы блестят на клумбе, их оставили тут слизни,
наши вот следы не блещут, нам на это – хоть бы хны.
Родились в стране великой мы, а, глядь, её уж нету,
вся её былая правда нынче – записная ложь.
Я политикам не верил, больше доверял поэтам,
оказалось, что неверье понадёжней веры всё ж.

Сад и дом мой – в запустеньи, потолок в подтёках, крыша
прохудилась, денег нету, да и сам я весь мудак,
президент-генсек-предатель пресловутый Горби-Миша
говорит, что он не думал, что получится вот так.
На скамейках на тенистых старики сидят часами
то ли пенсий ожидают, то ли просто дышат впрок,
то, что вертят нами суки, виноваты, видно, сами,
до обидного мы тупы, не усвоим всё урок.
И когда на «мерседесах» или «вольво» там, «тойотах»
пролетают нувориши, мы им шепчем в спину: «тать!»,
понимаем: нас одели вновь на куклу, как по нотам,
отобрав, как сбереженья, даже право возражать…

Подметает тополь тучи – небо ведь должно быть чистым.
Академики в смятеньи, что сказать не знают, но
лучше всех сказать о жизни удаётся пародистам,
ибо мы живём в пародии на жизнь давным-давно.
Если бы не Пугачёва, Жириновский там, Киркоров,
не какая-нибудь Кучма, что бухтит в Днепре, как сом,
до того бы тошно было, но они бодрят наш норов,
дай нам только посмеяться – всё забудем, всё снесём.
Вот торгуют всем и всюду, на бульварах, в переходах,
в туалетах, в подворотнях… словно Русь уже не Русь.
Я когда к столу подсяду, думаю: случится ода,
а попозже прочитаю – и за голову возьмусь.
Кто диктует строки эти? Кто рукой моею водит?
Кто он, этот ироничный, что меня всё достаёт?
А кончается дыханье, тотчас пожую я «Орбит»,
он без сахара, и снова задышу, как идиот…

Подметает тополь тучи. Призадумались каштаны.
У платанов ветви в небе, что рога раскинул лось.
Если я родился в Ялте, то по-русски постоянно
говорить и думать буду, как здесь искони велось.
Караимы, греки, немцы, украинцы и армяне:
здесь их родина, кто спорит? – вспомнить всех – не сдюжит слог.
Как я видел сам, в Стамбуле мусульмане и христьяне
уживаются спокойно, процветают – дай нам Бог!
Этот Крым, добытый Русью, словно приз почётный, будет
ей о славе, о геройстве петь и в сушь и под дождём.
Только время жар остудит, только время всё рассудит,
и расставит всё на место только время. Подождём!

Как сказал Эльдар Рязанов, у природы всё прекрасно,
снег ли, дождик, иль молонья, или грянет где-то гром,
было пасмурно сегодня, значит, завтра будет ясно,
все пожить мечтаем сладко! – а, глядишь, как раз умрём.
Александр Сергеич Пушкин отмечал и это, кстати,
лет тому, пожалуй, двести. Не снижает время лёт.
А поэзия, как море, то откатит, то накатит,
то нам истину откроет, то туманом обовьёт.
К Украине «незалежной», то бишь попросту свободной,
отношусь я с уваженьем. Государственность. Народ.
Но осадок всё же едкий в цепкой памяти народной
той хрущёвскою отрыжкой отдаёт и отдаёт.
«Кукурузник» лихо правил. Был нахрапист. Гробил веру.
Говорил: при коммунизме все мы скоро будем жить!
Развенчав «Отца народов», этим самым он, к примеру,
доказал, что верить власти – идиотом надо быть.
Подарил он Крым, как шубу со плеча царька хмельного,
в честь славян объединенья. За единый огород!
Что ни вождь, то цепче хватка – наподобье осьминога
давят щупальца указов замороченный народ.

На свободе пляшут цены, да в плену долгов – зарплата.
Гасят свет, мечты, надежды. Грабят души – ной, не ной.
Словно нищенка, речушка под мостом витиевато
причитает, стонет, плачет и стихает за спиной.
Депутата от бандита отличить не всякий сможет,
мыслят оба-то по фене, по понятиям – держись!
Все пекутся о народе, да налоги, словно вожжи,
так натянуты, что многим слаще петля, а не жизнь.
Кто устроил эту пляску?   Раздевают без стриптиза
пасынков социализма – и с лицом и без лица!
Если, Боже, шутишь с нами, то, пойми, твоя реприза
несмешна и неуместна в этой драме без конца…

Революции майданов бунтом завсегда чреваты!
Недоверие к их крикам всё в душе я не уйму.
Многим в нэньке Украине фюрер близок бесноватый,
а ещё им Горби-Миша тоже близок по уму.
Нувориши и кидалы лезут к власти – хоть по трупам,
закусили в этой скачке, точно кони, удила.
Дай Европу им скорее! Смотрят на Россию тупо,
забывая, что Россия Украину создала.
На краю войны гражданской балансирует эпоха,
век ослеп, почти безумен, как схвативший пулю вепрь.
Лучше в мире жить и вере, даже пусть живётся плохо,
чем кровавыми ручьями напоить великий Днепр.

Вот свободно на помойках люди роются с рассвета,
прозябают без работы люди – все во цвете лет.
Говорю вождям открыто, да услышат ли поэта:
нет надежды – нет свободы,
счастья нету – правды нет!..
Я гуляю по бульвару, носит он поэта имя,
что любезен будет вечно всем народам. Я не лгу.
Я стихи слагаю тоже, Но рифмёшками своими
восславлять свободу-шлюху, извините, не могу…