I. Детство

 Из цикла “Детство и юность”.


Я родился и вырос в России
Моя Родина Дальний Восток
Где колючие ветры косые
Порт морской город Владивосток.

Где три острова: Русский, Попова
Остров Рейнеке, где я родился
Стали базою флота морского
И мой адрес рожденья сменился.

Село Павловка местом рожденья
Моим стало отныне навек
Что у всех вызывало сомненья
Правду ли говорит человек.

Села Павловка на континенте
На Приморской земле его нет
Словно, жертвою эксперимента
Проживаю уж столько я лет.

Не увидеть мне места родного
Его воздуха мне не глотнуть
Не коснуться погоста святого
Прежде чем, мне навеки заснуть.

Патриот я, и должен смириться
Я с лишением кровных примет
Может с каждым из нас так случиться
Что покинуть придётся нам свет.

Прошло вечностью, кажется, время
С тех пор, как я покинул свой кров
Видом Родины грустное бремя
Тешит часто меня в грёзах снов.

Часто вижу я лица родные
И места, где когда-то бывал
Как тогда, были все молодые
Словно, жизнь я назад пролистал.

Как давно не бывал я в России
Раскидала нас злая беда
По стране прокатилась стихия
Перестроечная, как орда.

По местам малолетства тоскует
И душа моя рвётся туда
Всё, что видено в детстве, волнует
Не увидеть мне уж никогда.

Остров Рейнеке, где я родился
Я не помню, я был очень мал
Вот, где в памяти я проявился
Уссурийск, где я детство гонял.

Город чистый, зелёный, равнинный
Прямых улиц квадратный квартал
Летним жарким днём пух тополиный
Как снег улицы все устилал.

Стадион на Суханова манит
К дырам, щелям заборов, оград
И постарше, который карманит
И ватаги мальцов-босонят.

Гул трибун, стук мяча, свист судейский
Всё слилось в детском мире чудес
Нас патруль отгоняет армейский
Он за угол, я снова залез.

А потом на базаре колхозном
Шныряем меж торговых рядов
За фигурой следим одиозной
Ловим звуки Кубасовских слов.

Городской архитектор в недавнем
В прошлом, спившийся был человек
На базаре, в пивной утром ранним
Начинала легенда разбег.

В центре города штаб был военный
И вокруг его мощный забор
Его строил Кубасов почтенный
Ещё в злачный не впавший в позор.

Был Кубасов высокий и тощий
Через головы кружку совал
Тётя Маша, чтоб было попроще
Вела счёт, ну а он повторял.

Тётя Маша ни с кем не сбивалась
Точно помнила счёт и вела
Никогда она не ошибалась
Всегда полной пивная была.

Стоя где-нибудь у задней стойки
Рукой длинной Кубасов совал
Кружку, голосом низким, не бойким
Маша, налей-ка мне, повторял.

На базаре Кубасов с резинкой
Средь толкучки ходил он как свой
И резинку последней новинки
Предлагал он всем, как заводной.

Ближе к осени на наводненье
К дамбе Пушкинской шли поглазеть
Нам не ведом был дух разоренья
Ещё не было, что нам жалеть.

В черте города четыре речки
Супутинка, Славянка, Суйфун
И Раковка, тихи как овечки
Разливались под осень в тайфун.

Поднималась вода дерев выше
И сносила домишки жильё
Люди с курами плыли на крыше
Виды в памяти эти быльё.

Городской парк мы звали зелёнкой
Чуть верхушки видны тополей
Впечатления мои ребёнка
Из души не исчезли моей.

Среди нас один даже был урка
И ножи ему брат все точил
Как-то раз, он такого ж придурка
Ткнул ножом и чуть не замочил.

Они долго за нами шли следом
И больного под руки вели
Жалости дух ещё нам не ведом
Рады ноги, что мы унесли.

Мастерили с труб медных наганы
Порохом мы стреляли с пыжом
Звали нас люди все хулиганы
И пороли отцы нас ремнём.

Между нами случались и войны
Улица на проулок стеной
Крови не допускали и бойни
Один выстрелит, бежит другой.

А зимою студёной прикрутишь
К валенкам веревкою коньки
Ногами по льду целый день сучишь
По дорогам наперегонки.

Власти снег зимой не убирали
И на улицах он был как лёд
На коньках по нему мы гоняли
Днями целыми мы напролёт.

В нашем городе жил знаменитый
Гошей звали его, дурачок
В магазинах не бритый, не мытый
Просил у людей на табачок.

Он про Ленина что-то слюною
Брызгая, часто он извергал
Политической жертвой больною
Может быть, он когда-нибудь стал.

С чёрной отец его бородою
И с портфелем под мышкой в руке
С важным видом, довольный собою
Он по городу шёл в сюртуке.

Нюра, дочка его, что ходила
По домам, у всех что-то прося
Её колом хозяйка убила
Как застала за кражей белья.

И жила у нас в доме собака
Из овчарок по кличке Джульбарс
И сосед за собачие драки
Приходил зло облаивать нас.

Тряс ошейником, порванным в клочья
С инкрустацией ценной резьбой
Чтобы как-то Джульбарсу помочь я
Заслонял его морду собой.

А потом грузовая машина
Наезжает на стаю зверей
И Джульбарсик с ногою наш в шине
Пролежал десять дней у дверей.

Вдруг калитка скрипит, открываясь
В это время я был во дворе
Барс, четвёртая висит, болтаясь
На трёх лапах бежит к конуре.

Наложили на ногу дощечки
Сложив кости и забинтовав
Положили больного у печки
Подопечным вдруг сразу всем став.

И короче нога с тех пор стала
Но, хромая, он бегал быстрей
У ловца собак морда амбала
Как стена стала, даже белей.

Положил ему лапы на плечи
И разинул клыкастую пасть
И лицо обозначилось резче
Он от страха готов был упасть.

Рявкнул так, что земля задрожала
Перепрыгнул ловушки брезент
Ещё долго фигура стояла
Вдруг очнувшись, исчезла в момент.

На углу был дворец двухэтажный
В нём гнездилась партийная знать
Был объектом в гражданскую важным
Были штаб здесь и белая рать.

30.01.2004г.
05.02.2014г.