Однообразно пройдённые бунты

Пароходы
парадоксами
отплывали в ужас Внеземелья,
в самую гущу –
с трудом верю, –
в прессованную
сахарно-кофейную гущу;
ледоколы объедали грушу,
примёрзшую дном.
Ты мне виделась
целым днём.
В интегральную
твёрдость зачем пряталась?
Я карту игральную
переверну козырем –
королём винно-городских столбов.
К ним пришвартуется небо
так скоро, как только сможет.
Полномочия игры с себя сложит
полупьяный монарх.
Периодически небо трубило
в турбины:
«Крах! Крах! Крах!»

Я же видел диаметрально маленький,
сухонько узенький
краешек твоего нежного платья из крема.
Я был слабенький,
нечутко глупенький,
что не схватил его
при моменте первом.
Ты спала на громыхающем,
солями обложенном
юго-восточным ветром
десантном флаге,
где с волшебною гибкостью твоё тело было положено
на туго изогнутом стяге.
Корабли уносили тебя,
рисунок из кружев твоих ресниц,
которыми ты разглаживала
мятые щёки ветра,
впялились мне
в глаза с остротой спиц,
вязавших море из фетра.
Горбы полудиких, исковерканных волн,
уносили тебя прочь,
брызгая на кожу и рот.
И как смогли уговорить тебя всего в одну ночь
оставить жемчужный бело-болезненный лёд,
когда путь так отвратительно солон?..

17.09.2008 г.