Н. Гумилев У камина. Что могло быть до того

Этим шагом половицы ты измерил напоследок,
Говорил - должна проститься, мне пенял на вздорный нрав.
Тронул кисти на портьере, нервно дернул ручки клеток,
Встал в тени напротив двЕри, взгляд был нервен и лукав.

Не ловила я на слове - мягко, нежно, несварливо
Отвечала, вскинув брови, словно был ты всюду прав.
Но в душе была ревнивой, затаилось злое диво -
Ты изыскивал мотивы, чтоб уехать, всё раздав.

Знала, ливни из сомнений обольют тебя, где холод
Сменит жар, и сожалений захлестнёт нежданный шквал.
Стала я покорной тенью  выжидательной. Твой голод
Зарождался в пресыщеньи - ты ж о нём ещё не знал.

Было б глупо - в плач и злиться, и пенять, когда я знала -
Мир ли меряй, половицы - возвратишься, все одно.
Попугай хотел на волю, ты желал себе начала,
Но взошёл росток из мести, ты ж не ведал про него.


Н. Гумилёв У камина

Наплывала тень... Догорал камин,
Руки на груди, он стоял один
Неподвижный взор устремляя вдаль,
Горько говоря про свою печаль:
"Я пробрался в глубь неизвестных стран,
Восемьдесят дней шел мой караван;
Цепи грозных гор, лес, а иногда
Странные вдали чьи-то города,
И не раз из них в тишине ночной
В лагерь долетал непонятный вой.
Мы рубили лес, мы копали рвы,
Вечерами к нам подходили львы.
Но трусливых душ не было меж нас,
Мы стреляли в них, целясь между глаз.
Древний я отрыл храм из-под песка,
Именем моим названа река.
И в стране озер пять больших племен
Слушались меня, чтили мой закон.
Но теперь я слаб, как во власти сна,
И больна душа, тягостно больна;
Я узнал, узнал, что такое страх,
Погребенный здесь, в четырех стенах;
Даже блеск ружья, даже плеск волны
Эту цепь порвать ныне не вольны..."
И, тая в глазах злое торжество,
Женщина в углу слушала его.

 Коллаж мой - использована живопись Дм. Карпухина и Edward-Lamson-Henry