Старый год

Четырнадцатым в старом исчислении,
Январским днем обратно новый год,
По божьему всевышнему велению,
В ночи сияет лунный небосвод.
 
И снова манит в дали голубые,
Волшебная, восточная звезда,
Преодолеть препятствия любые,
Чтоб посетить родные города.
 
Хотя снежное маленьким считается,
Для нас останется прекрасным и большим,
Встречают нас всегда дома красавцы,
В которых брата Васи часть души.
 
Работая строителем монтажником,
Он красовался в рубрике газет,
Где назывался грамотным наставником,
Оставившим заметный, яркий след.
 
А в бывшем распустившемся совхозе,
Немало мною выложенных труб,
Что и сейчас дымятся на морозе,
Такой пейзаж приятный сердцу люб.
 
Стирается текущее из памяти
И в повседневном ритме что то ждет,
А по ночам мне снится наша хата,
Как в ней встречали вместе новый год.
 
И вместо елки срубленная вишня,
С игрушками, обилием конфет,
Она к себе манила ночью зимней,
Как сладостями дышащий буфет.
 
Украшена снежинками из ваты
И у подножья милый дед мороз,
Нам не забыть те праздничные даты,
Особенных надежд, стремлений, грез.
 
Подарки утром рано получали,
Любили новый год и рождество,
Те дни мы все волшебными считали
И верили в успех и колдовство.
 
Отец ложился на пол возле елки
И на руках детишек поднимал,
Тогда мы не считались одинокими,
Он разуму духовному внимал.
 
Пока опять устои поменялись,
Хмельное зелье снова полилось,
Кому-кому, а матери досталось,
Помаяться по пьяни довелось.
 
Памяти светлой Ксении Гавриловны,
Она для нас явила светлый луч,
Любила всех осознанно и сильно,
Как солнышко весеннее из туч.
 
Мы в ней свою опору и защиту,
Могли всегда уверенно найти,
Те дни никем сегодня не забыты,
Их не забыть нам до конца пути.
 
Она как запорожская казачка,
Могла любого выбить из седла
И добровольно запрягалась в тачку,
Немало лет свой тяжкий воз везла.
 
Готовила, лелеяла и холила,
И все для близких внуков и внучат,
Годами выступала в главной роли,
Не позволяя всем на нас кричать.
 
Такие сливы чудные в подарок,
Нам привозила бабушка тогда,
А ведь она была тогда не старой,
Но не ходила в гости никуда.
 
Стирала, шила, мыла и готовила,
По меркам тем, какой тяжелый труд
И только в праздники обычное застолье,
И песней звонкой заливалась ее грудь.
 
Она считалась песен заводилой,
Про мстителя крестьян Кармелюка,
Откуда только черпала усилия,
Взлетая гордым сердцем в облака.
 
Мне не забыть безропотное детство,
Обилие хозяйственных забот
И никуда от этого не деться,
В селе корова, сад и огород.
 
Семи детей прекрасная кормилица,
Дарила всем парное молоко,
Светились нежно грозовые лица,
И чувства плыли буйным ручейком.
 
Родители частенько повторяли,
Что новый год, всевышний нам дает,
И с не терпеньем дети ожидали,
Когда опять желанный год придет.
 
Потом уроки, новый класс и школа,
Болезни поманил жестокий рок,
Такая мне тогда досталась доля,
Представился печалью мир жесток.
 
Я и сейчас окутан прежней тайной
И одиночества боюсь и темноты,
И это все конечно не случайно,
Тревожит беспокойные мечты.
 
Хотелось раньше рюмками залиться
И самому не нравится теперь,
Тот сон, что продолжает ночью сниться,
Несбыточность стремительных потерь.
 
Совсем не пью теперь и слава Богу,
Что помогает искренне писать
И направляет дальше в путь - дорогу,
И не дает мечтами угасать.
 
Спокойно все обдумывать и верить,
Что подойдет обычный день и час,
Откроются захлопнувшие двери
И позовет духовный божий глас.
 
Откроет необъятные просторы,
Которые я сердцем опишу,
Ликующие снова встречу взоры,
Которыми осознанно дышу.
 
По-старому на праздник новогодний,
Я окунулся в детские мечты,
Прошло уже полвека жизни сложной,
Но также манит чудо красоты.
 
Обычаи поселочной деревни,
Что ликовала сердцем каждый год,
И в поколении едином стала древней,
Хотя все тот же лунный небосвод.
 
По вечерам не водят хороводы
И музыка как прежде не звучит,
И гости порезвиться не приходят,
Петух на зорьке ранней не кричит.
 
Не узнаю весной родной обители,
Хоть те же огороды и сады,
Мы сами староватые родители,
И молимся в предчувствии беды.
 
Стоит зеленая во всех квартирах елочка,
Но совершенно радует не так,
Как срубленная вишня без иголочек,
Украшенная ватой кое как.
 
Дешевые конфеты карамельки,
Имели несравненный сладкий вкус,
Шутили, утопали в море смеха,
Снимали с детских плеч вчерашний груз.
 
И даже в эти зрелые минуты,
От дел ушел я в старый новый год
И разогнал мечтами море смуты,
Представил чувством белый пароход.
 
Любимую, родную Первомайску,
Отрезок времени земного бытия
Не возвратить той прелести, как жалко,
Стучится в сердце новая статья.
 
Живем по новому особенному кодексу,
Надеемся на лучшее во всем,
У каждого запутанные комплексы,
Но все мы помним родину и дом.
 
Всплывают единичные моменты,
Огромные дома в сороковых
И лучики сияющего света,
И шелест ног ласкающей травы.
 
Необъяснимые, изысканные блага
Дарила обновленная среда,
Огромная, загадочная радуга,
Ласкала детский взор после дождя.
 
Как босиком мы бегали по лужам,
Приятно побарахтаться в грязи
И главное ребята жили дружно,
Хоть иногда любили побудить.
 
Возможно что то в детстве босоногом,
Перевернуло зрелые лета,
Копейку зря не тратили в итоге,
Всегда природа манит, красота.
 
Вишневое прекрасное варенье,
Говядины соленой терпкий вкус,
Который в дрожь бросает к сожалению,
Как непомерно мне тяжелый груз.
 
Припоминаю бочку солонины
И с вымоченной сварены борщи,
Хотелось хоть немножечко свинины,
Но с ней в торговле брали барыши.
 
Зарезали и сразу продавали,
По объявлению в день тот же на дому
И нам совсем немного оставалось,
Сегодня я родителей пойму.
 
Они перебивались как умели,
В тревожные такие времена
И нас обидеть вовсе не хотели,
Хоть в чем то и была отца вина.
 
Любил похвастать он перед друзьями,
От всей души стремился угостить
И угощался с ними, а не с нами,
От этого душа теперь болит.
 
То слесаря откармливал свининой,
В далеком пятьдесят втором году,
Халтуркой наслаждалась та скотина,
В запоя окунаясь череду.
 
А когда мясо кончилось - визиты
Он моментально, сходу прекратил,
Таких пройдох блаженствует элита,
Серьезно не прикладывая сил.
 
Как вспомнишь этим выводкам все мало,
Вручную распускал пилой дубы,
Тащил на лоб чужое одеяло,
Ста вал как конь ретивый на дыбы.
 
Уходит прошлое загадочное время,
Те эпизоды смутные впотьмах,
Не разрешают истинной проблемы
И просто не стираются в умах.
 
Заглядывая в будущее завтра,
Встречаешь снова всякий бес предел
И норовят урвать побольше даром,
И многое я сам не разглядел.
 
Грядут по вечерам воспоминания,
Особенно на старый - новый год,
Плывут картины детства в подсознании,
Как в доброй сказке белый пароход.



Новый век
В сложный двадцать первый новый век,
С веком по сравнению двадцатым,
Изменился сильно человек,
В обществе духовно небогатом.
 
Взять пример - сейчас куда не кинь,
Грабежи, разбои и поруха,
Та же голубого неба синь,
Но не то доносится до слуха.
 
На словах и в сущности разврат,
Ничего волшебного, святого,
Унижают этим всех девчат,
На подмостках века золотого.
 
Если только входишь в интернет,
Встретишь и интим и развлечения,
Той любви великой больше нет,
Что вселяла верность и стремления.
 
Критики в подполье залегли,
На концертах девки полуголые,
Вольность проститутки обрели,
Все рекламы смотрят бестолковые.
 
Книги и газеты покупать,
Стало не престижно и не модно,
Постоянно в сексе утопать,
На экране красочном свободно.
 
На странице сайта чья то дочь,
Резюме, цена и фотография,
Сто за час, три сотенки за ночь
И о том, как школьниц в классе трахают.
 
Лучшие красавицы Москвы,
Предлагают платные услуги,
Приезжают, только позови
И пойдут за доллары по кругу.
 
Девочки еще до двадцати,
А в натуре грязные подстилки,
Все что хочешь, только заплати,
С опытом фантазии великой.
 
Кто б ты не был, стар или юнец,
Доставляет массу удовольствия,
Просто извращение сердец,
А в глазах бессовестных спокойствие.
 
И потом слагается семья,
Хоть когда то были проститутками,
С возрастом набравшихся ума,
Забавляясь опытными шутками.
 
Путь господний неисповедим
И находят женщины, мужчины,
Свой мирок волшебный не делим,
Забываясь в огненной рутине.
 
Проработал сорок пять годков,
Получаю в месяц 200 долларов,
Где ж найти богатых чувяков,
Чтоб платили шли хам в ночь так здорово.
 
Не сумеет честный человек,
Оплатить интимные услуги,
Совершать серьезный этот грех,
Изменяя женщине-супруге.
 
И зачем читать еще роман,
Если видишь пошлости в натуре,
Почему такой самообман,
Прочно влился в общество, культуру.
 
Слушаю по радио прогноз,
Наяву ошибочка в три раза,
Шуточный, придуманный курьез,
Громогласно сказанные фразы.
 
И зачем безграмотных спецов,
Содержать в служебном аппарате,
Гнать метлой поганой всех глупцов,
Что людей обманывают часто.
 
Постоянно слышится теракт
И при том плывет волна печали,
Молодых насилуют девчат,
Пошлыми рекламами достали.
 
О каком порядке говорить,
Если нет раскрытых преступлений,
Белым днем квартиру отворить,
Вынести все вещи к сожалению.
 
Знаю много близких и родных,
Нагло в самом центре обворованных,
Подлые структуры так сильны,
Что плюют на право и законы.
 
И зачем огромный персонал,
Если все как прежде остается,
Размышлять об этом я устал,
Мое сердце плачет и смеется.
 
Потому что трудно осознать,
Наблюдая сутками охранника
И вокруг все также тишина,
На свободе воры-забияки.
 
И никто не видел ничего,
Следователь здравствует вестимо,
Ну обворовали, что с того,
Видно и охрана вместе с ними.
 
Страшно и представить, боже мой
До чего докатимся в серьезе,
Выезжая летом и зимой,
Представляешь снова боль и слезы.
 
Хамство никогда не искупить,
Что не взяли - все переломали,
Никого не нужно торопить
И кому покажется немало.
 
Чувствую что эту боль свою,
Унесу уже с собой в могилу,
Распознать в аду или в раю,
Я смогу бездушных воротилою.