Откровение многоэтажного дома

В детстве мы часто читали всякие глупости: комиксы, фантастику, порнушку, и тому подобную лабуду, которую впихивал нам окружающий мир. Увлекались коллекционированием, менялись, дрались не до первой крови, а до бессознательного состояния, до беспредела, прыгали через этажи недостроенных зданий, посещали для интереса спортивные кружки, сборища баптистов и наблюдали бездушными вуайеристами за изменениями в нашем организме, вливая в свое сознание тьму и свет окружающего мира.

Одно из увлечений детства у нас была магия. Мой друг приобрел ее на барахолке среди тусклых старинных монет и потертых орденов, и всякой хрени под старину. Помню, читали странные вязи латыни и заклинаний, рассматривали структуры Домов, пентаграммы, гороскопы. Обладание данной книги приносило нам некоторые дивиденды от соседских мальчишек: было меньше тумаков и кое какой вес в глазах у старших. Однажды весной N-года попросили дать книгу на день, не сказав зачем, двое парнишек,- двое Андреев.
 
Дом наш, шестнадцатиэтажный похож на ракету, которая вот-вот сорвется в небо. Округлые стены и лабиринты коридоров заманивали нас в игры, мы играли в прятки, в казаки-разбойники, использовали лифты в корыcтных целях, и бегали как привидения по гулким этажам, завывали и дурачились. Тут же курили первые сигареты, мастурбировали и целовали девчонок с закрытыми глазами.  16 этажей хранят до сих пор свои тайны на стенах исписанных ключами. Я всегда трепетно относился к высоте, казалось, что руками мог передвигать автомобили и сбивать щелчком маленьких человечков, гладить реку и зажигать звезды. Ступеньки на технический этаж заканчивались железною клетью, но если просунуть худое тельце сквозь ленты десяти сантиметровых перил, и ты очутишься на свободе. Пройдя преграды, нырнув в шахту вентиляционного канала, окажешься на птичьей высоте, закружат тебя облака и город покажется маленьким в ладонях неизвестного, в освещении заходящего солнца будешь стоять с дурацким выражением лица и истошно орать во все горло, непонятно от какого счастья которое переполнит тебя.

Ранним вечером N-года, изнывая от скуки, оставив толстого Димку за перилами, я прыгнул в прохладу пыльного технического этажа, и не замечая, натолкнулся на перевернутые кресты. Детским мелком были нарисованы пентаграммы. По середине пентакля тлела свеча, ветер шурудил истрепанные страницы практической магии Папюса. На стенах, на пошарпанных- кресты, как защита. Какое ж заклинание - вызывание, вы прочли, дурачки? Оба белые, трясущимися руками обнимали меня, благодарили судьбу, за то, что стало трое, что само провидение послало меня к ним. Перебивая друг друга говорили о том, что хотели попробовать вызвать хоть какое-то существо из иного мира, смешали кучу заклинаний и настолько испугались, что не смогли сдвинуться с места, им казалось, что слуги из ада спустились и прячутся за стенами, чтоб за их шалости отшлепать огненными бичами по причинному месту. И тогда я начал уговаривать их выйти наверх к небу, освежится воздухом да расслабиться.
Чтоб не сидеть на одном месте и трястись от страха, мы все-таки вышли на самый верх, и захотелось мне сделать какую-то дурость, пристыдить дураков
и повел их по иллюзиям облаков. Лето было влажное, липкое, через день лились дожди, и все живое дышало влагой и сыростью. Фантазия и причуда кучерявых туч играли мне на руку. Облака менялись, изгибались, выстраиваясь в новые формы. "Вот черный змей окутывает вершину, выгибаясь хвостом, клацает туманом, изменяясь и крутясь хлопьями липкой ваты. Вот он окружает дом»: говорил я. И там, где стояли мы, на самой высокой точке, серым кольцом сжималось облако, превращаясь из змея в крокодила с нелепой ухмылкой, у которого отваливался хвост. Ребята попадали на колени, и начали реветь и креститься, заражая друг друга непониманием происходящего.
"А в это время, со стороны реки надвигается черный череп однорогого быка с пустыми глазницами, в сопровождении молний": орал я. И хотя вроде, ничего не предвещало о плохой погоде, действительно со стороны реки надвигалась непонятная туча у которой было все то, что только недавно говорил. И стоял я ошалевший и не понимающий того, что происходило вокруг.
"Солнце, заходящее помоги нам", уже почти шептал, и внезапно оно осветило ангела огромного и настолько прекрасного, сотканного из розовых нитей и почему-то с одним крылом, переливающимся в лучах, который вытянул руку навстречу змею. И заплакал я, не понимая иллюзию облаков, играющих с нами в свои игры.
 
Первый Андрей уехал из дома, и я редко вижу его, не знаю его судьбу и путь. А второй потерялся в себе и не может найти выхода, стал взгляд пустым и безжизненным. Говорят, он пытался косить от армии таким способом, да так и перекосило бедолагу. А я остался таким, каким и был. Или нет? Может все-таки что-то изменилось в нас? Может быть мы были свидетелями осколков какого-то сражения, неподвластного разуму? Или все это было просто наше глупое детство?
Уже намного повзрослев и успев разочароваться и в любви, и в жизни, я по крохам собирал информацию о своих однокашниках, знакомых, товарищах. Откладывал в памяти, как в блокноте, свои линии пересечения с ними:
Алексей, парень из многоэтажного дома, которому я завидовал, его лидерству, умер от менингита, как последствие от злоупотребления марихуаной. Ира Кувыкина, девочка с глазами Мальвины, умерла от диабета. В последний раз я видел ее выходящей из стен завода и не поздоровался с нею. А была первой школьной любовью. Костя Минаков - мастер детских пыток. Я ненавидел его всей душою. Он умер от наркомании. Ушел из жизни Володя Завьялов, звезда школы, и моя зависть и ненависть, ушел искать русла синей реки на своих героином изорванных руках. Журов Андрей, замечательный парень, при встрече с ним не узнал его. Умер на операционном столе, когда делали операцию на желудке. Света Скопич,- мы вместе участвовали в школьной сценке "Кошкин Дом" и наши дороги вскоре разошлись с нею. Умерла после свадьбы утром, делая любимому кофе. Еще один паренек из дома, не помню его имя (Сергей?). Не здоровались, не узнавали друг друга. Он работал охранником в каком то баре и какие - то нехорошие парни проломили ему череп; я помню, как его мать плакала и  просила деньги на похороны.
И так всю жизнь, и кто-то, в будущем так же подумает и обо мне.
Светлая память вам, друзья и враги, спите спокойно...

После того случая часто стали сниться непонятные сны: церковь ночью, я захожу в нее, а там никого нет. Однажды приснилась раскладушка посреди центрального нефа. Распахнутое одеяло, подушка скомкана, как будто, кто-то недавно спал. И все так тихо и спокойно. И знаю, что по углам есть тайные коридоры и там прячется тьма, ждет своего часа. Сняться дома пустые, недостроенные, и мы бегаем с детьми, ищем друг друга на темных этажах, не подымаясь слишком высоко. Ступеньки, проваливающиеся под ногами и сумасшедшие лифты, которые не слушаются тебя. Из светлого: поезда, и Урал, в котором был в детстве, маленькие пригороды, все в соснах, в зелени, залитые солнцем. Но я не могу останавливаться тут, надо ехать в другие места. На станциях незнакомые лица, рукопожатия. Мне рады тут, зовут остаться. Меняются кадры снов, и вот уже я живу вместе со встречающими, они мои близкие друзья, рядом любимые женщины. Стоят многоэтажки посреди бескрайних степей, из их окон вид на желтые поля и синее небо. И, что это самые лучшие сны. Бывает ищу клады. Нахожу под водой ракушки, древние стены домов, золотые монеты, марки, и хотя я коллекционирую, никогда ничего так и не нашел в реальном мире. Обожаю рассматривать во снах фасады зданий, наслаждаться архитектурой, четкостью и плавностью. И самое обидное, мне часто снишься ты. Я прихожу к тебе в гости, твои родители все так же рады меня видеть, а ты молчишь, ты так же молчала, когда я приходил к тебе по-настоящему. Господи, когда же ты скажешь мне хоть какое-то слово? Посмотри сколько всего придумал для тебя во снах и в реальности.
Прошло так много лет, я и не хочу думать о тебе, уйди наконец из моей головы! Зачем снова погружаюсь в твою осень, и снова тону в твоих глазах?

Знаете, а пишу ведь я всю жизнь, вытаскиваю образы из снов, переплетаю с реальностью. Вот родился и воскресением окрасился мир за окном, заснежило, и стал я придумывать все, что вокруг меня: маму, отца, людей, птиц, небо, звезды. Может, все, что вокруг - это придумано мной, это всего лишь фантазия, и кажется, если закрою глаза навсегда, то и вас не станет.
Не боитесь?