Наташка

       Наташкин отец был, наверное, болгарин – а иначе откуда у неё эта особенная смуглявость, эти горячие глаза и тёмная грива волос? Было бы странно, если бы Витя в неё не влюбился. Особенно если принять во внимание ещё и точёные ножки – у брата насчёт ножек бзик: он уверен, что это главное в женской красоте. Его первая жена и штук семь – из известных мне – недожён порой единственно этим достоинством и обладали. Умолчу о том, что многие из них были ещё и танцовщицами… Наташа, слава богу, училась на архитектора.
       Заговорил Витя о ней в один из приездов домой с гастролей…
— Знаешь, есть такой Филиппок…
       И вздохнул, и потащил сигарету из пачки, и заулыбался мечтательно…
       …На кого на кого, а на Филиппка очередная – как думалось вначале – братова пассия походила меньше всего. Конечно, Натка не была долговязой волейболисткой, которые Вите тоже абстрактно нравились – тоже из-за ног, конечно: «от самых зубов, Людка! такие кобылы клёвые!» – но к недомеркам она ни в коем случае не относилась. Зато она – может, поэтому «Филиппок»? – была умной. Дуры Вите, наконец-то, прискучили.
       Нет, среди Витиных «прошлых» тоже попадались не совсем дуры, но уж с придурью-то они, точно, были, раз так чудовищно заблуждались насчёт своих перспектив именно в качестве Витиных избранниц.
       …И почти все они старались наладить отношения со мной – как с будущей родственницей, хоть и стервозой. Может, надеялись, что я за них словечко замолвлю перед братом? Я замалвливала редко – золовкой-то не зря же таких родственниц прозывают? Я обычно открывала брату глаза на несовершенства соискательниц. Та читает мало, а та, наверно, и читать не умеет – посмотри на её улыбку!.. Эта чавкает во время еды – ужас, Витя! ты как с ней в свет выходить будешь?.. А у этой, между прочим, ноги так себе – докатился! уже собственным критериям изменяешь! Эта жадюга конченая – хоть бы шоколадку к чаю разок принесла, а ведь жрёт в три горла!.. Ленка зануда. Другая Ленка тряпичница и вообще мещанка. Марина пустышка. Надя повариха – ты что, собираешься бросить её, толстомясую, с тремя детьми?.. А Любка вообще! Хватит с тебя балерин, сколько можно!..
       Наташка, когда объявилась в Омске, тоже была встречена мною в штыки: дурынды, гоняющиеся за музыкантами по городам и весям, вызывали моё презрительное недоумение. К тому же, она вообще испортила мне день рождения! Кто её звал? В смысле, я же её не звала? Тоже мне, подарочек! Витя, растёкшийся в прихожей сладкой лужицей, был в данном случае не в счёт!..
       Наталья – говорю же, она умная! – не обратила внимания на мои красноречивые взгляды и ядовитые реплики: она терпела.
       Потом, когда гости разошлись, она не то спросила, не то констатировала: «Я тебе не нравлюсь»…
       …Мы сидели с ней ночью на нашей крохотной кухоньке и болтали – ах, какой чудесной собеседницей она оказалась! Какой рассказчицей! Какой фантазёркой! Витю, пытавшегося время от времени просочиться в нашу исповедальню, мы дружно прогоняли: «Не мешай! Мы разговариваем!..» Оказалось, что ради Вити, «нищего музыкантишки и прощелыги», по определению Наташкиной мамы, она бросила мужа, почти безупречного красавца и везунка, которому в ближайшем будущем светила карьера чуть ли не главного архитектора в немаленьком городе. Оказалось, что Наташка – настоящая романтическая героиня, для которой любовь превыше всего. Оказалось, что мы любим одни и те же книги!..
       …Оказалось, что я сама полюбила её тогда же и навсегда. И не разочаровалась в ней ни разу, хотя всякое случалось между нами – и непонимание, и обиды… Но она была счастьем моего брата!
       Всю его жизнь…