Сказка

И груды начисто обглоданных костей
Лежат средь окровавленных камней,
И тусклая луна конец пророчит света,
Ужасным холодом все сковано, и в лед земля одета.

Во тьме брожу, не находя покоя,
Моя душа осталась навсегда с тобою,
С тех пор, как я от тех камней ушел
Себе пристанища я так и не нашел.

Скитаюсь молча, ночи дни сменяют,
А я же все никак не умираю.
С мольбой я исступленно к небу обращался,
И крик души мой только эхом возвращался.

Накрыло мир наш темнотой еще в июле,
А через месяц уж вовсю свистели пули.
Людей не стало, мы теперь Драконы,
И чувства наши разуму покорны.

Привязываться -- смерть, любить запрещено,
Напрасно только это богом нам дано.
Любое правил сих неисполненье
Тебя сломает в это же мгновенье.

Я помню... В прошлой жизни я дружил
С парнишей, что по соседству жил,
Но тьма его почти не изменила --
Считал он, что добро есть сила.

Апрель для него начался с того,
Что пришлые драконы съели заживо его.
Вещал сначала он про бога и свет,
Но длился не так долго этот бред.

Немного повизжал и понял наконец,
Что бога нет -- Дракон всему венец!
Я за него в итоге пришлым отомстил,
Из черепов драконов этих чаши смастерил.

Еды хватило на недели две,
Я начал в рейд по своей зоне собираться,
Ведь если пришлые пришли ко мне,
То тут еще драконы могут оказаться.

Тогда я встретился с тобой в лесу,
Убить не смог завидев черную косу.
Как смоль она по ветру развевалась,
В руках гуляла СВД -- не унималась.

Прицелиться не мог, ствол падал постоянно
И понял я, что встретил то, что мне желанно.
И было мне начертано судьбой
Сегодня встретиться с тобой.

Заметила меня ты скоро, в тени скрылась,
Но здесь в агонии людей немало билось,
Когда я догонял их в два мгновенья,
Забив на тщетные их убежать отсюда рвения.

Весь лес знаком мне словно дом родной,
Нет выхода, кроме как встретиться со мной.
Тебя поймать не так уж трудно было,
Меня сама земля ведь скоростью кормила.

Не просто так же эту землю я храню,
Не зря отсюда чужаков гоню!
Она дает мне силу как Антею,
Я бью больнее, бегаю скорее...

Тебя поймал я и опешил мигом,
Твоим прекрасным потрясенный ликом.
Перед тобою на колени пал
И как ребенок малый зарыдал.

С тобою жизнь мне стала веселее,
И пенье птичек слышится милее,
Не отпущу тебя я никогда,
Пусть хоть отряд Ничто придет сюда!

Отряд Ничто -- мое создание первое,
И очень зря я это сделал, ведь наверное,
У этого отряда на счету смертей
Побольше, чем в Москве было ****ей.

Создав саму собственноручно Смерть,
Ввязялся я в разбоя круговерть,
Но жизнь такая быстро надоела
И бросил это страшное я дело.

Но наказание дезертирам -- смерть!
Я знаю, сам ведь это правило придумал,
И чтобы на костре мне не сгореть,
Я уничтожить весь отряд надумал.

И темной ночью, показав оскал,
Призвав на помощь духов тьмы и скал,
Богов хранящих лес и землю,
И силы, что давно уж дремлют,
Вчерашних братьев убивать я стал --
Я смертью стал.

Недолго длился бой, но я не победил вполне,
Успел ведь кто-то убежать, быв начеку во сне.
И воссоздАли прОклятый они отряд Ничто,
Из людей всех продолжая делать решето.

А я ушел, нашел своё я место,
Где с духами сдружился тесно,
Оберегал жилье и был вполне спокоен,
Никто ведь победить меня не был достоен.

Но после встречи роковой с тобой,
Овладевало беспокойство мной,
Ночами ждал, что духи мне изменят,
Придут другие и меня здесь сменят,

Что все драконы знают то, что я влюблен,
И из груди все рвался горький стон.
Любовь есть слабость, не разрешено
Любить, теперь сие грешно!

Особенно боялся я, что вдруг однажды,
Обуянные кровной мести жаждой,
Ничто ворвутся в дом мой из камней сложенный
И ниже по течению ручей течь будет кровью обагренный.

Но страхи -- пустота, в реальности есть ты,
Полна приятной сладкой остроты,
Благодарю я тот армагеддон,
Из-за которого ночами слышу сладострастный стон,

Из уст твоих, чувственных и милых,
И ощущаю прикосновение рук любимых,
И дугою выгнутого тела,
Что меня ласкает так умело.

Прошло немало времени, тебя приняли духи,
Они когда-то были и людьми, по слухам.
Мы жили в пониманьи и покое,
Пока не встретились друзья мои с тобою.

Я на охоте был, а ты гуляла,
Живот растущий свой приобнимала,
Почуял я, что у нас чужие гости,
И побежал срезать им мясо с кости,

Увидел первым их между деревьев,
В знакомом облачении из перьев,
Отряд Ничто пожаловал ко мне,
Найдет зверье их скоро в вечном сне.

Но даже не таились эти олухи,
И от костра огня взлетали всполохи,
И поподробней рассмотрев оцепенел:
Моя любовь была одной из тел,

Что за костром сидели развалившись,
Спокойные, кровавой брагою упившись,
Вальяжно и размеренно готовили чего-то,
И в этом состоянии нашел меня из них кто-то.

Не очень я сопротивлялся, а зачем,
Я абсолютно был привязан к Ней всем,
Зачем мне жить, раз так я одурачен,
Мир без нее для меня слишком мрачен.

Однако, оказалось, я допустил ошибку --
когда к бревну меня с ней рядом привязали,
Я понял, что измены нет, тогда не шибко
Веревки на руках моих меня держали.

Но все равно в ловушке оказался я,
Хоть и могу всех к черту перебить,
Но как же там любимая моя?
Ее могу и не успеть я защитить...

Растерянный, не зная что же предпринять,
Прокручивал я планы снова и опять,
Но получалось, как тут не крути,
Не избежать мне того пути,

В котором я ее теряю так или иначе,
И от того едва сдержался я от плача.
Ведь только мои чувства я открою,
Я палачом предстану пред собою.

Но лишь один из них пред ней возник,
Не смог я удержать сердечный крик.
Глаза их всех на нас теперь смотрели,
Их подозрения во все попали цели.

Когда же соизволила прийти их главная свинья
Мгновенно опознала эта сволочь кто есть я.
Их веселью не было предела,
И месть умами их всецело овладела.

Два человека были там в одном,
Хотел я страстно, чтоб это оказалось сном,
Но морок все держался и держался,
Я от отчаянья уже почти сломался,

Но жизнь меня коснулась взглядом Майи,
И не страшна мне стала эта стая
Убийц, уверен стал я в том,
Что мы вернемся невредимыми в наш дом.

Однако, надо было что-то делать,
Но хваленая моя мне изменяла смелость,
Как только думал я о том, что на кону лежит
Не только Майя, но и малыш, что в ней спит.

Тем временем, развлечься наши гости захотели,
На травке соорудив подобие постели,
Тогда я понял, что тянуть уже нельзя,
Ведь слишком далеко зашли мои друзья.

Вдохнув в себя их запах, я глаза прикрыл,
Воззвал к богам и духам, с кем дружил,
В себе свои уменья разбудил
И снова в Смерть себя я превратил.

Трухлявые веревки, чем меня сковали,
Разлетелись, их только и видали,
Ближайшие солдаты, что ко мне стояли,
С разорванными глотками в момент упали,

Оружие не стал я подбирать,
Руками мне приятней убивать,
Я словно смерч готов был в их толпу вонзиться,
Как главный их меня заставил взглядом обернуться:

Увидел я на животе заряд взрывчатки,
И понял, что совсем все не в порядке,
Ублюдок детонатор пока в руке держал,
К любви моей пришел солдат, достал кинжал,

В живот любви моей как в масло сталь вошла,
Трехмесячный зародыш там нашла,
В руке держал солдат ребенка моего,
И не осталось у меня ни Майи, ни сынишки, ничего...

Свою ошибку быстро понял их главарь,
Я стал теперь таким, каким и был я встарь,
Ведь потерять я не боялся больше ничего
И это обрекло на смерть его.

Однако, люди собрались вокруг меня,
Оружием своим воинственно звеня,
Держа меня на мушке автоматов, ружей,
Мечи и цепи сжимая с силой дюжей.

Огонь тускнеть стал быстро, как без кислорода,
И темнота прорвалась к нам, как свежая вода в болото,
Вокруг слышны стали стоны привидений,
Слабейшие на земле корчились от мучивших видений,

Земля тряслась и разрывалась,
И из расщелин пламя темное взмывалось,
Поднялся ветер сильный, что людей сносил
И не одну он голову об древо проломил,

И стоны умирающих людей,
И треск ломающихся их костей,
И обуглившиеся трупы их солдат,
И визги привидений, устрашающие всех подряд,

Мне помогал сам лес: хватал он их корнями,
Ломал им кости старых древ стволами,
Меня же тьма в тугой скатала сверток,
И я пошел, неся с собою смерти морок,

И прежде никогда я так не убивал,
Достаточно мне было взгляда, как враг мой издыхал,
Я словно заимел десятки рук,
И был везде и замедлял сердец я стук,

А реки крови -- это не фантазия,
Как соковыжималка сдавливал всех этих мразей я,
Надолго кровью та земля наелась,
И плоть людей наверно ей приелась,

В агонии последние тряслись и бились люди,
Когда мне был главарь их послан как на блюде,
Я сердце его вырвал из груди лишь взглядом
И угостил пуль напоследок частым градом.

Когда погода и мое сознание прояснились
Увидел я, что мы у дома бились.
И стало лишь камней развалиной,
То место, где был всех я счастливей.

Я много дней быть может там еще пробыл,
Запомнить это мне не хватило сил,
Когда пришел в себя я окончательно,
Врагов все кости обглоданы были тщательно.

И кровь на камнях запеклась и стала черной,
И только лед и холод здесь со мной,
И свет луны лишь светит мне покорно,
Теперь я смерти жду, чтоб снова быть с тобой.

И груды начисто обглоданных костей
Лежат средь окровавленных камней,
И тусклая луна конец пророчит света,
Ужасным холодом все сковано, и в лед земля одета.