Последняя ночь перед вечностью

Я без укола 14 часов.
Четырнадцать?
Это не мыслимая цифра
Светает мутно и беловато
Сейчас я буду совсем здоров.
М. Булгаков «Морфий»
 




Четырнадцать часов, ночь позади
Светает мутно и беловато…
Как когда то… в юности…
Засиживался с милой до рассвета…

Ночь позади, тупое равнодушье
Опустошённость бледная души
Все краски серы, неприглядны
Звуки монотонны
В мозгах мольба одна, скорей неси!

Четырнадцать часов, крутые ломки
В поте завыванья, смертельная тоска
Во-о-он смертушка моя, в углу
хохочет,
Свернувшись фомкой…

Что же медлишь ты, хоть ты освободи.

За всё нам нужно отплатить сполна,
И за вознесенье духа без заслуги
Нас жизнь принудила упасть на дно…
Но есть вот «Браунинг» – верней подруги.

Матовый металл холодно – равнодушен,
Слегка теплит лишь рукоятки лес
В моих руках не был не когда послушен,
И неуклюж  в руках сейчас.

В рот лезет тупо, обдирая кожу,
Хищен и жаждет крови – сволочь,
Да мне-то что, ведь я уж год потерян,
Меня уж год как нет в живых и чтож ?!

Испорчен медицинским образованием, но
Жизнь есть жизнь – лишь с морфием в крови
Но что-то худ я стал и постоянно болен
О боже мой – как тускло впереди!

Настало время – развилочка крутая,
Нет выбора, лишь две дороги у меня,
Одна нажать на спуск не медля без сомнения
Другая, ещё пару лет, мучения и мучения!

Взлёт – паденье, боль от паденья – взлет,
Ежедневный взлет и ежедневное падение
Но нет терпенья больше, как и нет спасенья
Последнее паденье – последний взлёт!

Прочь слабость, прочь, мне надоело умирать,
И палец плавно нажимает на курок
В сознанье вспышка и ужас угасанья…

И ре-диез и хор, призакрылись веки
Последний взлёт?
Свободен, наконец, измученный мой Дух
Аминь!
1991   ЧИМКЕНТ