Палата 5

Палата № 5. Зеленые больничные стены, большое окно с жалюзи, но раздолбанными рамами и подоконником. 5 кроватей, одна из них ортопедическая – справа от двери. Обычная муниципальная больница, существующая непонятно на какие средства.
Было около 9 утра, я зашла в палату. Справа, на ортопедической лежала девушка - явно молоденькая; слева, кажется, старушка. «Вчера не было никого»,- подумала я с неудовольствием. Я прошла к кровати слева от окна, одеяла моего уже не было – забрали. Поставила сумки на кровать – соседки по палате поворочались от шороха целлофана. Я пошла выбивать себе одеяло, что пришлось делать почти час. Мне обещали, просили подождать, потом удивлялись, что до сих пор не принесли, опять обещали, потом все-таки принесли. Мне оно не понравилось и я попросила мужа привезти постель из дома. Потом зашла медсестра и начала будить девушку, удалось ей это далеко не сразу, т.к. девушка спала очень крепко. Медсестре же срочно понадобился ее полис. Наконец, девушка, подобно зомби, с полузакрытыми глазами, пошатываясь, слезла с высокой ортопедической кровати, неуверенными движениями достала из сумки полис и отдала медсестре. Честно говоря, я думала, что она тотчас же брякнется снова на кровать, но нет:) Девушка, все так же пошатываясь, с полузакрытыми глазами, полезла в тумбочку, достала пакет и, все так же стоя на полусогнутых, съела печеный орешек со сгущенкой, потом ещё один. Я еле сдержала улыбку. Уж очень непосредственно это выглядело. Девушка была молоденькой, с фигурой подростка, худенькая совсем, с высветленными волосами и бледным лицом, вокруг глаз были глубокие тени, какого-то коричневатого цвета. Сразу возникло ощущение, что девушка не совсем здорова. Хотя это и неудивительно, больница все-таки.
Следом проснулась «старушка», которая оказалась не старушкой, а женщиной вполне бальзаковского возраста. Очень худая, высокая, тоже с тенями вокруг глаз, бледная, с высветленными волосами до плеч, с проглядывающей сквозь полусмытую краску сединой и с полуразрушенными зубами. Тоже возникло ощущение нездоровья. Женщина с трудом встала, она пошатывалась, и у нее дрожали руки. Она была очень слаба и, казалось, нервничала.
Женщина оказалась словоохотливой, голос у нее был низкий и глубокий. Она тут же начала со мной знакомиться. Представила мне и девушку. Девушку звали Анжела, женщину – Людмила Ивановна. Так вот, эта женщина со столь непрезентабельной внешностью оказалась директором довольно известной в нашем городе организации, связанной со сферой образования: «Учколлектор». Оказалось, что эта дама знает большинство директоров школ и училищ в нашем городе, с некоторыми из них общается довольно тесно.
В дальнейшем все звонки, которые ей поступали на сотовый, она комментировала так: «А это сейчас звонил Славочка - директор такой-то школы…», «А это звонила Танюша – директор такого-то училища…» И все в этом духе. Потом был рассказ про их роскошный дом, про 4 машины, про финансы, которых у нее вполне хватает на многое. Она щедро раздавала медсестрам денежные вознаграждения за каждую услугу, а врачам намекала, что при хорошем лечении вознаграждение будет значительным. Каждый раз подчеркивала, что не лежит в платной только потому, что там нет экстренной хирургии. Оказалось, что муниципальная больница при всей ее бедности и даже убогости имеет гораздо больше возможностей для лечения и диагностики людей. Раскрученная же Железнодорожная берет больше внешним лоском, хорошими условиями и вежливыми врачами, среди которых истинных профессионалов практически нет. Например, язву этой женщине они так и не смогли диагностировать. Это смогли сделать только здесь, в муниципалке. Да и много примеров.
В общем, двоякое отношение у меня возникло к этой женщине. С одной стороны, вроде бы приятна в общении, человечна, а с другой, проскальзывало ТАКОЕ высокомерие, от которого просто кровь в жилах стыла. Не складываются у меня как-то отношения с обеспеченными людьми, точнее, плохого ничего нет, но все же табель о рангах отменили, видимо, только на бумаге. В умах он был, есть и будет.
Девушка оказалась обычной девчонкой, каких миллионы. С ней было гораздо проще. Часами разговаривала по сотовому то с мамой, то с парнем, бегала курить в туалет, слушала плеер и смеялась над приколами. В 15 лет она вылетела из окна с 4 этажа. Какая-то идиотка влюбилась в ее парня и решила таким образом устранить соперницу. От этой истории у меня волосы на голове зашевелились. Теперь девочка из больниц не вылазит. Ей 20. 5 лет, значит. Врачи за ее худобу и молодость называли ее ребенком.
Через день в палату положили ещё одну женщину: очень полную и очень веселую. Я думала, что ей далеко за 30. Оказалось, всего 24. Младше меня, значит. Ее почему-то сразу же крепко невзлюбила наша «директор» за «безалаберность» и «несерьезность». Типичное ханжество, на мой взгляд. И почему-то интеллигентная и сдержанная «директор» посчитала для себя незазорным подчеркивать этой девушке ее полноту. У простой Анжелы хватило ума не обсуждать это даже за глаза. Когда «дама-VIP» захотела обсудить размеры девушки, Анжела просто сказала, что считает это не главным в человеке. Зато нашлось у обеих невзлюбивших друг друга дам и кое-что общее – они обе обожают Юлию Шилову и с наслаждением читали ее романы в больничной палате, а потом ещё и обсуждали. Я не любитель такого чтива и поэтому предпочла случайно найденную старенькую книгу «Хижина дяди Тома», чем вызвала легкое недоумение соседок. Ну, и конечно, томик стихов тоже был у меня под рукой. Томик, тем более, мне и для гадания понадобился, т.к. лежала я в ночь с 13 на 14 января. Правда, гадала не я, а дежурная медсестра. Мы заперлись с ней в пустой палате, где никто не лежит и гадали. Разбили случайно мой бокал и ее тарелку (надеюсь, это не означает ничего дурного). Поугарали и пошли спать.

2010