Поэту

И если уж взлетать… То – до Престола? А если падать – то в глубины ада?
Болтаясь между Воинством Христовым и между тем, кого в ночи – не надо
бы поминать:  между ордой свирепой, идущей в бой единым общим рылом, -
Играть тебе, страдалец, на свирели, отращивая и ломая крылья –
Попеременно. Что за окаянство  удел наш, брат пиит! И нет исхода…
Свирель свирелью, но и блуд,  и пьянство  ведь не были случайным эпизодом?
В диапазоне вечном ада – Рая, душа поэта, ты всегда – вторая:
В сражениях небесных иерархий стоишь между архангелом и архи-
каким-нибудь пожалованным бесом, особо отличившимся на мессах
Их чёрных, где свой адский срок мотают и «Отче наш…» наоборот читают!
Но будь ты чёрт и будь ты небожитель, - зачем Иегове – свидетели, скажите?
Неужто в час всеобщих воздаяний Создатель и Творец Своих созданий
Вдруг растеряется, запнётся ли, собьётся – и без свидетелей никак не обойдётся?
Загадка, право… Впрочем, до Престола далековато нам, а  черти -  ближе.
Но вновь, исполняясь муки и восторга, ты пишешь и грешишь, грешишь и пишешь –
Живёшь, ядрёна вошь! И умираешь. В диапазоне вечном ада – Рая.