Высота 112, 0

Январское солнце зарделось над лесом.
Белел по-особому свеженький снег.
Ворона на ёлке глядит с интересом,
Живой ли лежит на снегу человек.
Да их тут немало, заметила птица,
Все в белом, попробуй-ка их разгляди.
А люди лежат, им нельзя шевелиться,
Коль нету сигнала, валяйся и жди.
Солдат обратился к другому солдату,
- Семёнов, живой? Ты, хоть голос подай.
Семёнов прижался щекой к автомату:
«Куда же я денусь, лежи не болтай.
Денёк будет жаркий, ты слышишь, Миронов?
Ведь с нашими встретиться нынче должны.
Взломаем фашистскую здесь оборону,
И нет возле Питера больше войны».
Миронов вздохнул: « Дорогой, да за это,
Ни крови, ни жизни не буду жалеть».
Тут шумно над полем взлетела ракета:
« Ну вот, началось, не успел околеть».
Вскочил капитан, командир батальона,
Задрав пистолет, закричал: « Батальон!!!
За наш Ленинград», и чего-то мудрёно,
О матери Гитлера выпалил он.
И вздыбилось поле, поднялись солдаты,
И ринулись с криком «Ура» на врага.
Семёнов в атаку пошёл с автоматом,
Миронов с ручным пулемётом в руках.
По полю с успехом могли продвигаться,
Но ближе к высотке настал поворот.
Смертельный огонь с высоты «сто двенадцать»,
Из ДОТа станковый открыл пулемёт.
Бойцы залегли, захлебнулась атака,
Фашист головы не даёт им поднять.
Семёнов ворчит: « Закурить бы, однако.
Сашок, как ты думаешь, долго будем лежать».
Миронов ему: « Мишка, дай мне гранаты,
Попробую справа к нему подползти.
Там что-то дымит, не заметит проклятый,
Ну, словом, не вижу другого пути».
Гранаты забрал, пулемёт без патронов,
Оставил Семёнову – будет мешать.
Пополз, как змея, в задымленную зону,
Фашист не заметил, не начал стрелять.
Когда метров двадцать осталось до «ДОТа»,
Миронов вгляделся в опасную щель.
Увидел дымящийся ствол пулемёта,
И бросил гранаты, примерившись в цель.
Разрыв за разрывом, закончено дело,
Теперь без труда мы высотку возьмём.
И снова на штурм батальон идёт смело,
Но… «ДОТ» огрызнулся нежданным огнём.
Десяток бойцов не поднимутся боле,
Под этой проклятою, «лысой» горой.
Лежат наши роты в заснеженном поле,
За город любимый, вступившие в бой.
…Миронову не было времени думать,
Он видел убитых фашистом солдат.
К самой амбразуре подкрался без шума,
Упав на неё, скольких спас он ребят.
А бой продолжался, теперь уж короткий.
Врага сокрушили атакой лихой.
У «ДОТа» немецкого, там на высотке,
Геройски погибший, лежал рядовой.
Фашизм победили, сломав ему жало,
Но память должна быть живою века.
И ходит народ сюда, к мемориалу,
Что был возведён в честь того паренька.