Когда войдёшь в мой старый дом

(Девушка и смерть)

Когда наступят холода и ты войдёшь в мой старый дом,
шагнёшь, помедлив, за порог и отразишься в зеркалах,
зажжётся белая свеча и чёрной гарью, как слезами, умоет запылённый стол.
Неважно — ночью или днём, неважно — наг или одет,
босой, в парчовых сапогах, в венце терновом иль златом —
всегда открыта эта дверь, на ней лет сто уж нет замка,
сродни рыданьям скрип петель, что жаждой сыты по маслам.
Когда войдёшь в мой старый дом, что будет пуст лет сто уже,
ажурной вязью пауки покроют плоскость потолка,
а пыльный саван на софе тебе напомнит обо всём.

Когда наступят холода и ты войдёшь в мой старый дом,
тебя не встретит ни лакей, ни тёплый кухонь аромат.
Треск половиц да писк мышей — вот всё, что ты услышишь в нём.
Когда войдёшь в мой старый дом, накинь тот саван и тони
в пологе ложа, что хранит двуликий призрак под собой
средь запаха дурман-травы, поросшей сетью по углам.
Тебя обнимет в этот миг моя незримая рука,
тебя узнает старый дом. Последний наш и первый вальс
исполнит, струны натянув, давно расстроенный рояль,
в полёте звуков, наконец, нас обвенчавший навсегда.

Когда наступят холода. И ты войдёшь в мой старый дом.