Июнь, централ, клопы

Июнь, централ, клопы,
Сгнивает кожа до кости,
Так это были там не вы?
Конечно же на ты! Прости.
Сентябрь, Ливия, триумф,
Кадафи скачет на верблюде,
Под именем Заумф,
Ты вышел в люди.
Опять не ты. Пассаж!
Париж, Конкорд де Лафоэт,
Пятнадцатый этаж,
Ты был тогда поэт,
Элегия в Посеве,
Тираж пять тысяч, гонорар,
Ты руку предложил курносой Еве,
Еще кричал: - Большой навар!
Опять промашка?!
Как же так? Еще разок.
Мальдивы, мокрая рубашка,
На рифах островной возок,
Его руками снял ты с мели,
Еще чуть – чуть могли и утонуть,
Мальдивцы в благодарность пели,
А я не мог всю ночь заснуть.
Что? Снова недолет?
Но вот лицо ужасно мне знакомо.
Ну, хорошо, стреляю в лет.
Танзания, больница, кома,
Бегут чернявые повстанцы,
Зачем то жгут аэропорт,
Нас испугали эти танцы,
И мы сбежали через порт.
Конечно это ты, дружок!
Там выработка еще была,
И, между прочим, за тобой должок:
Два от Ильюшина крыла.
Да что за черт!
Опять просак
Согласен, воздух сперт,
Согласен, хорошо бы сок.
Чертаново, восьмидесятые года,
СэСэР стояло в полный рост,
Жилось не плохо нам тогда,
И мир был прост,
Добро и зло понятно,
Работы вдоволь,
Девушки приятны,
И будущее не головная боль.
Со мной согласен?
Конечно кое что у нас порой..
Но мир был ясен,
Да и Спартак нас радовал игрой.
Теперь же чёрти что,
Добро и зло переплелись,
Спартак – ничто,
И всюду деньги, как не злись.
Так вот: Чертаново, кругом дома,
Метро еще не провели,
Меняли тряпки на тома,
А после, книги на рубли.
Нет, я сойду с ума.
Опять пролет.
Конец восьмидесятых, нищая сума,
Камаз картошки, вертолет.
Нет?!
Не было картошки?
Меняли бонны на рубли,
И ртутью торговали понемножку?
Ну, хорошо, а корабли,
Противогазы и гробы,
Машины, пиво и тушенка,
Гуманитарка, танки и грибы,
И вся в разводах одеженка,
Печенье трубочкой, кооператив,
Ларьки, кассеты и клубничка.
Тогда попер весь негатив,
И доллары полезли в нычку.
Опять не то?
Позволь, а с кем я говорю?
Ну, это право черти что!
Опять с бутылкой встретил я зарю.