Странный

Скучая по женскому телу, грации движений, запаху, по выражению лица меняющимся в соответствии с тактом совокупления, по дрожи когда женщина оргазмирует, по волосам и ее нежной улыбке, по искоркам в глазах, по дыханию и ласковому шепоту: "Я тебя люблю..." Роман лежал на кровати лицом к окну с нежностью поглаживая рядом лежащую подушку. У него была эрекция. Висящий над головой плакат на стене с изображенной на нем обворожительной обнаженной блондинкой образца середины 90-х не вызывал ничего кроме пустоты. Он был не в духе от ее преднамеренного молчания, безразличия к вниманию с его стороны. Неоднократно он готов был разорвать сей жалкий кусок бумаги на десятки, сотни мелких кусочков, но в последний момент его что-то останавливало, должно быть некий контраст на заднем фоне плаката цветовой палитры с палитрой комнатных обоев, а также некоторая надежда на что-то чего - Роман это понимал - не произойдет. Он никогда с ней не встретится, но на нее было приятно смотреть, один лишь цвет ее контактных линз погружал в бездонную синеву океана. Каждый раз присматриваясь он пытался обнаружить что-нибудь новое в ее образе, безнадежно надеясь что однажды незнакомка вдруг подмигнет, представлял ее беременной. В своем воображении пытаясь представить ее еще ребенком, маленькой белокурой девочкой, молодой девушкой, дамой окруженной толпой ярых поклонников, женщиной бальзаковского возраста, бабушкой... Нет! В роли бабушки Роману сложно было ее представить. Бабушек он не любил. От их тела исходит неприятный запах, изо рта у них воняет, они громко пукают. Едят сало и пьют чай закусывая селедкой, вспоминая свою бабушку Роман обычно мотал головой из стороны в сторону бурча под нос: "Изыйди". Мысль о бабушках навевала ипохондрию. Иногда принюхиваясь к плакату Роман пытался воспроизвести запах ее тела, но улавливал лишь запах печатной краски. Проводил указательным пальцем по контуру изогнутой спины, целовал ее левую ягодицу. Желал спокойной ночи. Выключал свет в комнате и скрывшись под одеялом, закрыв глаза в своих фантазиях вспархивал высоко в небеса к желанной его сердцу блондинке, постепенно погружаясь в лабиринты сновидений. И тогда, в те крошечные моменты оказывался рядом с ней, в том самом плакате висящем над его кроватью на стене. Они шутили, смеялись, занимались любовью, после чего разгоряченные, покрытые капельками пота, распивая шампанское с умным видом рассматривали "Черный квадрат" Малевича, в котором была скрыта та самая комната в которой спал Роман улыбаясь чему-то во сне. Но это было изредка, зачастую по ночам мучимый бессоницей он выпивал бутылку сивухи, она заменяла ему снотворное, но ее не всегда возможно было достать да и снов особо Роман тогда не видел, лишь пустоту, nihil. В те ночи когда казалось весь мир погружен был в спячку роман грезил, грезы прерывал внезапный звук отпираемой двери его комнаты, то заглядывала мать посмотреть спит ли он или как всегда занимается "странными вещами". Под "странными вещами" она подразумевала пристрастия сына к алкоголю или посиделкам среди ночи на подоконнике смотрящим вдаль невидящим холодным взглядом или, плачущим перед телевизором от просмотра какой-нибудь драмы. Вопрос: "Рома, с тобой все в порядке?" - заспанная мать повторяла почти каждую ночь словно агент просовывая голову между дверью и дверным косяком. В те долгие минуты она молча смотрела на него, не дождавшись ответа прискорбно вздыхала запирая за собой дверь. Сия психологическая терапия проходила от одного до четырех раз за ночь. Ближе к рассвету, перед уходом на работу она проникала в комнату, тихонько подбиралась к кровати со спящим сыном, перекрещивала его в воздухе трижды шепча при этом под нос молитвы после чего выходила из комнаты прикрыв за собой дверь и уходила на работу.