Сказка

Эпиграф:

Кто в жизни ты? Зачем и как живешь?
Благоразумен или всем желаешь горя?
Ведь ты не ветер, ты не град, не дождь...
Ты песнь, написанная для героя...
                "Записки Шута Эго"
                стих 8, глава 6.

ВСТУПЛЕНИЕ

Там, на краю земли,
Где небо сливается с гладью воды,
Где белая лебедь тонка и легка
Плывет невесомою сквозь облака,
В том месте гулял в одиночестве Тот,
Кто легкой походкой по глади идет.
Там Он, поднимая хрустальный бокал,
Удачу и Счастье с Бедою мешал.
Туда приплывают большие киты,
Они раскрывают могучие рты
И гимны поют, восхваляя восход.
И Солнце оттуда по Небу идет.
Бегут чередою оттуда Ночь, День.
Там где-то скрывается Полная Тень.
Там где-то скрывается буйство ветров.
Там где-то таятся значения снов.

Там, на краю земли есть утес,
Он жилами каменными в небо врос.
Слепые старухи сидят на краю,
Там нет места пешему и кораблю.
Старухи сплетают там Нити Судьбы:
Возносят на трон, опускают в гробы.
В ночи Безымянное жутко орет,
И Бездна начало конца там берет…

Однажды, встревожив спокойствие вод,
Попал в это место один мореход,
Ни жив, и не мертв, не гребя, не руля,
В обнимку с обломком борта корабля.
Кусок древесины уткнулся в песок,
И острые боли пронзили висок.
Сколь он пролежал, обнимая весло?
Сколь воды ласкали немое чело?
Вот пальцы внезапно сжались в кулак,
Глаза устремились в пустующий мрак.
Он сел на песке и тряхнул головой,
Привычно откинул пряди рукой.
Поднялся и взглядом окрестность обвел,
И вдоль скал высоких устало побрел…
Он шел очень долго. Кругом ни души.
И звуки не раздражали тиши.
И вдруг он кого-то заметил во мгле,
И ноги его понесли по земле.

-Эй, Вы, подождите! – вскричал мореход,
Не зная, что тишь его крик оборвет.
Догнал незнакомца, схватил за плечо,
А тот удивленно взглянул на него.

-Ты кто? И откуда ты в этих краях?
Не стоит вам, смертным, парить в облаках!
Хотите лишиться вы материков?
Навлечь на себя гнев Великих Богов?

-О чем ты? Кого я прогневать могу,
Очнувшись на этом пустом берегу?
Корабль мой погиб, я был чудом спасен,
И выброшен морем на береге том…

-Заткнись, и послушай несчастный сюда,
То, что ты выжил – вот это беда!
Я – Эго! Я – шут всемогущих Богов!
Теперь отвечай мне, а ты кто таков?

-Сказал же, корабль мой погиб, я один
Спасся, и только. И нету причин
Считать, что кого-то обидеть я мог
Ступая на этот проклятый песок.
Ты, друг разлюбезный и добрый, со мной
Не мог поделиться бы лучше едой?
Я голоден, ноги едва волочу,
Я здесь обижать никого не хочу.
Не зная обычаев этой страны,
Не мог за собой я заметить вины.
Я плавал, у разных бывал берегов,
Везде находил и еду я, и кров.
А ты, как сказал ты тебя величать?
Ни здрасьте, ни как, сразу начал орать?!
А как меня звать, я пока промолчу,-
И Эго чудак потрепал по плечу.
Тот был изумлен, но пока не кричал,
А что-то бессвязное лишь промычал,
«Наглец, идиот…», - что-то в этом ключе,
Рука незнакомца тряслась на плече.

Огонь в очаге, дорогое вино,
Обильный обед, на плечах полотно.
Пока гость трапезничал, Эго писал,
Лишь изредка голову он поднимал.
Дождавшись, пока незнакомец поел,
Шут сотню листочков испортить успел.
-Что пишешь, любезный? – спросил мореход.
-Да вот, сочиняю Богам анекдот,
Сегодня на встрече Великих Богов
Я должен воспеть им друзей и врагов,
Я должен потешить их Сказкой такою,
Какой не придумано грешной землею.   
Но прежде, ведь ты, как я вижу, поел?
Хотел бы я слышать рассказ, как посмел
Явиться в обитель ты Божью, чудак,
И как это смог, не пойму я никак?

-Спасибо за ужин, - звучало в ответ, -
А тайны, любезный, здесь, в общем-то, нет.
Рассказа хватило б на несколько лет,
И, может кому-то все это, как бред.
Но я без утайки готов рассказать,
Все, что довелось мне теперь испытать:
Мы вышли из Лима, десяток судов,
Сопровождали богатых купцов.
Любому известен гаранский базар,
Купцы там имеют богатый навар.
Я был на «Мароне», охрана судов,
В морях попадается много врагов.
Купцы платят щедро, и этот поход
Нам не предвещал особых хлопот.
Удача, увы, отвернулась от нас,
Ослаб резко парус, крутился компас.
Корсаров мы встретили у берегов
Практически самых страны Гаранов.
Их флот налетел, словно стая волков,
Разбив нас на кучки отдельных судов.
«Марон» не попался им на абордаж,
Мы ветер поймали, как ловят кураж,
И прочь от гаранских неслись берегов,
Спасая себя, уходя от врагов.
Молили мы Бога, чтоб он всех нас спас,
Пусть порван был парус, и сломан компас.
По звездам нам путь не дано отыскать,
На небе единой звезды не видать.
Прошло трое суток. Не видно земли.
Кончалась вода, не хватало еды.
И гибель была, безусловно, близка,
И сердце давила печаль и тоска.
В четвертые сутки попали мы в шторм,
А что было дальше, я помнить не мог.
Очнулся в воде, наш корабль затонул,
Схватился за доски и, словно, уснул.
Не знаю где я, как я выжить сумел,
Но рад, что не умер и вкусно поел.
Теперь объясни мне, в какую страну
Меня занесло? Объясни мне вину,
В чем я провинился? Каков здесь закон?
А то одолеет меня мертвый сон.

-Ну, что ж, отдохни, только, чур, уговор,
Забудь, что сказал - этот наш разговор.
Тебе, незнакомец, хочу предложить
Не только поспать, а еще и пожить!
Подумай, реши, и к утру дай ответ,
Готов послужить для меня или нет?
Что платят купцы – позабудь навсегда,
Важнее богатства – вода и еда!
Я дам тебе силы, удачу и власть,
Не дам безрассудно в сражении пропасть.
Ты будешь известен, велик над землей,
Когда станешь преданным, верным слугой.
Подумай, реши, и к утру дай ответ,
Готов послужить для меня или нет?
С такими словами шут вышел во двор,
Очаг догорал, сон давил, разговор
Покою мешал, - Что же, утром решим, -
Сказал мореход, - И немного поспим.

Был сон его крепок, и дивен рассказ,
Приснившийся: будто Всевидящий Глаз
Привел его в эту страну навсегда,
И он не вернется домой никогда.
Что дом? Бедолага его не имел,
Ни женщин любимых, ни копий, ни стрел,
Ни даже коня, ни гроша за душой,
Лишь только статья за налет и разбой.

Как Эго вернулся, наш друг еще спал.
Шут долго глядел на него, рассуждал.
«Бывает и так, что созданное мною,
Я сам объяснить не возьмусь и порою
Не знаю, кому доверять или нет»,-
Раздумывал он, собирая обед.
«Что люди считают Добром или Злом?
И как понимают, что это в одном?
Как делят на правду и ложь этот мир?
Кто нужен им – Бог или просто кумир?
Отбились от рук или им наплевать,
Кого и когда нужно им почитать?
Смеяться от боли им или рыдать?
Как хочется все это разом узнать!
Тебе приготовлю я славу и честь,
Я дам тебе силу, возможность обресть
Все то, что все ищут немало веков,
Вот только познать это все ты готов?»
Прервав размышленья такие шута,
Проснулся наш странник, сама простота,
Зевнул, отодвинул накидку из шкур,
И до ветру неторопливо шагнул.
Поели, молчали и тот, и другой,
Не выдержал Эго,- Ну как, ты со мной?
Ответил ему мореход, не спеша:
- Да лишь бы не пострадала душа,
Я слышал, что кровью такой договор
Скрепляли всегда, так и чтут до сих пор.
Не хочется мне почем зря пропадать,
Скажи, что я должен тебе исполнять?

- Немного. Что именно, трудно сказать,
Ты должен мне восемь жемчужин собрать.
Как выполнишь это, так станешь герой,
И все преклоняться начнут пред тобой!

- Всего-то? Ты, что их не можешь купить?
Ну, или украсть? Что душою кривить,
Когда-то попался и я за разбой,
Ты лучше мне карты все сразу открой.

- Не стану скрывать,- отвечал ему шут,
- Такие, как ты, недолго живут,
Жемчужины те – непростые, поверь.
Не каждый проникнет за тайную дверь,
Что смелость и храбрость, коль нету ума?
И что за удача, коль лезет сама?
Себя испытай, что ты можешь, червяк,
Зачем ты рожден? Быть героем иль как?
Слабо? Не задерживаю, уходи.
Ведь вам не дано знать, что там впереди.
Сгниешь ты в пивнушке какой-то худой,
Или на каторгу – за разбой,
Решай, шансов мало, никто до тебя
Сюда не пришел и не видел меня!

-Согласен! Уж больно ты мягко кладешь,
Раз я без меча, то червяк или вошь?
Готов ты исполнить желанье мое,
Когда я найду и исполню твое?

Задумался Эго: «Парнишка не глуп,
Такой не попросит овчинный тулуп,
А запросто спросит и весь этот мир!
А мир превращается мигом в сортир!

- Ну, что ж, по рукам, кстати, как тебя звать?-
Теперь мореход должен был отвечать:
- Когда-то, когда я был молод и свеж,
И полон честолюбивых надежд,
Я звался Дик Сэлли, чуть позже, когда
Случилось быть в банде, я звался Слюда,
Когда я был в море, я был Белый Кит,
Когда торговал – господин Тори Смит,
Когда бунтовали в Галене рабы,
Я был Салахедом, а позже в Эшби,
Когда был повешен тогдашний король
Меня называли Корнелло де Коль,
Когда нанимался в охрану я в Лим,
Назвался Орлего, вот так, господин.
Как хочешь теперь ты меня назови,
Ведь руки мои, как ты понял, в крови.
Но я не испачкал ни разу меча
Ни сдуру, ни попросту, ни сгоряча.
Понятие чести привил мне отец,
Убил его дядя мой, трус и подлец,
Его и ищу я, пока не нашел,
Хотя я полмира уже обошел.
Мой друг и соратник по кличке Оррах
Учил меня схватке на легких мечах,
Кинжалах, ножах и стрельбе из седла,
Но тяга к спиртному его подвела.
Вор Штекс был учитель в другом ремесле,
Но позже распяли его на кресте.
Смысл жизни искать не хотелось бы мне,
Я должен скакать на горячем коне,
Я в битве рожден, я для битвы рожден,
Я молод, умен, я как буйвол силен!
Кругляшки собрать не составит труда,
Но ты обещал мне, не правда ли, да?
Желанье любое! – теперь мореход
Молчал, и ответный от Эго ждал ход.

- Ну что же, однако, по-твоему, будь!
Теперь нам обратно не повернуть.
Назавтра тебе надо будет отплыть,
Но прежде хочу тебе все объяснить:
Когда, где, кого, почему и зачем,
Чем больше запомнишь, тем меньше проблем.

ГЛАВА 1. Жемчужина с розовым отливом.

Морские волны били по бортам,
Вполне хватало ветра парусам,
Летела, этих волн не замечая,
Посудина с названием «Озорная».
Моряк могучий виден на корме,
Стоит, весло руля зажав в руке.
И первой остановкой остров Горя
Шут Эго выбрал для героя.
На этом острове, как говорит предание,
Живет одно престранное создание:
Шукилла – обезьяна с головою
Человека. Кто ее такою
Придумал? Что за Бог так посмеялся?
На этом след историй обрывался.
Горилла с головою человека!
Вот с ней и предстоит любезничать Орлего.

Прекрасных джунглей девственный убор
Манил к себе, приковывая взор.
Шукилла проживает на предгорье,
Оттуда чудный вид на сине море.
Орлего знал, что главною из бед
Являлось то, что обезьяна – людоед!
На остров этот забредали корабли,
И очень многие здесь смерть свою нашли,
А те, кто выжил, прятались в лесах
С безумным, диким отблеском в глазах.
От страха часто падали без сил,
Когда Шукилла на охоту выходил.

Шукиллу представлял себе иначе
Орлего, пробираясь по кошачьи
И наблюдая за столетними домами,
Где частокол увешан черепами.
Скрываясь в джунглях за густой листвою
Он размышлял: «И он следит за мною,
Он знает, что причалил мой челнок,
А значит, мне какой скрываться толк?
Чем ловким следопытом притворяться,
Не лучше ли по наглому ворваться?
Нет, нет, мне притвориться простаком,
На море заплутавшим моряком,
И если повезет уйти с приливом
С Жемчужиною с розовым отливом!»
Кусты ломая, словно бегемот,
Орлего оказался у ворот.
После того, как по воротам пнули,
Рабы эти ворота распахнули.
Орлего огляделся и вошел.
Шукиллу взглядом сразу же нашел.
На мощном троне, вырезанном в пне,
Который находился в глубине
Двора, сидел и сам Шукилла,
Огромная ужасная горилла.
-Привет тебе, хозяин, будь здоров!
Ищу я пищу, и ищу я кров.
На море в шторм попал и заплутал,
И вот теперь на остров твой попал.
Прости, что нарушаю твой покой,
Вот так, почти врываясь на постой.
-Войди, мой друг! Мой долг тебе помочь!
Тем более, что скоро будет ночь,
Присядь к столу, глотни бокал вина,
Тебе готовят комнату для сна.
-Благодарю тебя, мой господин!
-Ты что же, путешествуешь один?
-Ну да, один, - Орлего отвечает, -
Не каждый, правда, это понимает,
Пусть иногда мне и бывает трудно.
Но вижу у тебя немноголюдно,
Ты так же одинок, так, как и я,
Иль, может, к ужину добавятся друзья?
-Ты прав, здесь редко встретишь человека.
Как звать тебя?
-Меня зовут Орлего.
-Так вот, Орлего, ни людей тебе, ни средств,
Ни более того таких существ,
Как я. Тебе я ужас не внушаю?
-Да нет, различий я не замечаю,
Ну, чуть повыше ростом, больше стати,
На поле боя это будет кстати.
Ты волосат – одежда не нужна!
И, думаю, хотела б не одна
Любезница с тобою порезвиться,
Чему же мне прикажете дивиться?
Какие мне до этого дела?
Таков ты, как природа создала!
-Ты искренен, и это удивляет,
Меня вообще никто не понимает.
Увидят: «Зверь! Ату его! Спасайся!»
Но я не страшен? Или как? Признайся,
Хотел бы видеть ты меня в кругу друзей?
И важно, что рожден не от людей?
-А кто тебе сказал, что ты иной?
Однажды, кстати, случай был со мной,
Одна девица в кабаке Листана
Со мной осталась на ночь. И что странно,
Что лишь пробило полночь, как девица
Исчезла! Но осталась, о, волчица!
Да как набросится, я чудом увернулся,
И никогда б, наверно, не проснулся,
Если бы в сердце не вонзил ее кинжал,
Потом я что есть мочи закричал.
На крик сбежались люди, но в постели
Была девица! Да еще с кинжалом в теле.
Мне не поверили, прилюдно осудили,
И, лишь когда ее похоронили,
Луна была полна, и ночью над землей
Раздался жуткий и ужасный волчий вой.
Ее сородичи, такие как она
Решили людям отомстить сполна.
И оборотней этих просто стая
Неслась по улицам, все на пути сметая.
И битва с ними длится до сих пор,
А мне сбежать помог какой-то вор.
В Листан, однако же, я больше не ногой,
Кому там нужен обезглавленный герой?
Там хорошо, где не бывало нас, -
Орлего так закончил свой рассказ.

Задумался Шукилла, в самом деле,
Быть может дело в голове его, не в теле?
Быть может, он не зверь? А просто разум
Его еще природой не доказан?
Рабы Орлего в спальню поводили,
Но сны герою нынче не грозили.
Во всеоружии, готов без промедления
Он отразить любое нападение.
Но, ночь прошла, Орлего ждать устал,
Хотя хозяин, в самом деле, не дремал.
Отбило сон у бедного Шукиллы,
Он ночь боролся с образом гориллы.
«Что жизнь мне? Людоедство и убийства?
И я умру , как умирают листья,
Как умирают птицы или люди,
Умру и я, и ничего не будет:
Ни леса, ни горы, ни даже моря,
Ни голода, ни счастья, и ни горя,
Ни воздуха, ни неба, и душа
Умрет со мною вместе, не спеша.
Я здесь рожден, и более не знаю
Другой земли, другого моря, краю.
А он, Орлего, ему все подвластно,
И жизнь, и смерть, вот это и прекрасно!
Меня терзают необычные сомненья,
Хотел бы я порвать предназначение,
И плыть с Орлего, путешествуя, как он.
Плевать на остров, Хаос и Закон!
Мне жизнь дана, она дана однажды,
И не прожить ее мне будет дважды.
Я дам обет, и все ему отдам,
За то, чтоб вместе мчаться по волнам!»

С такими думами он повстречал рассвет
И прошептал: « Шукиллы больше нет!»

Когда раздался в двери слабый стук,
Открыл глаз наш задремавший друг.
Явившийся от господина раб
Сказал, что если гость ослаб,
Хозяин до обеда не тревожит,
А если нет, тогда к столу, быть может,
Гость спустится, накрыто во дворе,
Шукилла ожидает там уже.

-Скажи  мне, друг Орлего,
Что значит жизнь для человека?
Что делят на Добро и Зло?
-Ого, куда Вас понесло!?
-Не смейся, выслушай меня,
Я этой ночью не убил тебя
Не потому ли, что не Зверь?
И что душа моя, поверь,
Устала в одиночестве терзаться,
И с обликом хотел бы я расстаться
Убийцы, зверя, людоеда,
И никаких других желаний нету.
Возьми, что хочешь, все тебе открою,
Лишь разреши мне путешествовать с тобою.
Мои подвалы все забиты барахлом,
Но речь, понятно, вовсе не о том.
Хочу с тобою мчаться по волнам,
И, если скажешь, в битве жизнь отдам.
Мне все наскучило, не жизнь, а мука,
Зеленая тоска и скука.
Кому я нужен? Кем я здесь любим?
Лишь только морем буйным и шальным,
И только ветер может приласкать,
Ведь никогда свою не знал я мать.
Смешны, наверное, тебе мои слова,
Но их, поверь, сказала Голова.
Я головой и сердцем, как и ты,
Душа полна, однако, пустоты,
Не зная ничего, лишь только зло,
Хочу, чтоб мне немного повезло.

Все выслушал внимательно Орлего
И разглядел в Шукилле человека…               

ГЛАВА 2. Жемчужина с синим отливом.

«Вдвоем скитаться по морям,
Молиться бешеным волнам,
Чтобы морской девятый вал
Здесь нас навеки не прибрал!»
Такие песни сочиняя,
Орлего, думы отгоняя,
Сжимая в кожаном мешке,
Какой висел на ремешке,
Одну жемчужину из тех,
Что должен был на тайный брег
Доставить к Эго, и шутя
Просить о чине короля!

«О, Море! Нам неведом страх,
Мы мчим на полных парусах.
Нас направляет Млечный путь
И открывает мира суть!»
Так, гордо стоя на корме
Орлего песни пел волне.
Ну, а несчастного Шукиллу
Уже четвертый день мутило,
И, свесив голову за борт,
Он проклинает качку вод.

Как в белокаменном дворце
Скучает стражник на крыльце,
Так в царской и опочивальне
Скучает, бросив взгляд на пальмы,
Одна прекрасная царица,
Какой нельзя не восхититься.
Подобно месяцу она
Лицом красива и стройна.
Упруги бедра, остры плечи,
Грудь высока, одной лишь встречи,
Лишь взгляда надо, чтобы ум
Пропал среди любовных дум.
Но, как ни странно, та царица,
Была пока еще девица,
Отметив восемнадцать лет!
Другой такой не видел свет!
На пальце перстень, словно слива,
Жемчужина с таким отливом,
Не синий и не голубой…,
А не пойми его какой.
Его всегда она хранила,
И звали эту диву – Мила,
Царица острова Родос,
Куда друзей кораблик нес.

Принарядившись у Шукиллы,
Орлего выглядел красиво.
В камзоле синем, сапогах
Штаны расшиты в галунах,
В берете с перьями из птицы,
Достоин был любой царицы!
И друг его, надев перчатки,
Чтобы припрятать волосатки,
В камзоле, с шарфом на плече
Неузнаваем был вполне.
Сходил за графа или пэра,
Или еще какого сэра.
Орлего предложил ему
Сменить и имя, как страну.
Шукилла зваться стал Ораллом,
Из за похожего с кораллом,
Мол, много в имени такого
Прекрасного и неземного.
Чтоб остров свой не забывать
Его Ораллом будут звать.
Под вечер, без каких вопросов
Друзья причалили к Родосу.

Родосский замок был известен
Из сказок, из легенд и песен.
Когда-то царь его Эсмил
Довольно и богато жил,
Воспитывал и дочь, и сына,
Как истинного дворянина.
Эсмил хорошим был царем,
Торговлю вел с материком.
Признают все, в его правление
Расцвел Родос на удивление.
Любым гостям здесь были рады,
Надоедали лишь пираты,
Что на соседних островах
Воздвигли крепость Эль-Баррах,
«Внушаю страх», - так в переводе
Название звучит в народе.
Эсмил умело защищался,
Но все ж однажды он попался:
Измена! Предательство! Враг у ворот.
Родос атакует пиратский весь флот.
Охранный отряд побежден и разбит,
И в спину Эсмил, царь Родосский убит.
Пылают пожары, разграблен дворец,
Когда же пираты ушли, наконец,
Был заговор сына Эсмила раскрыт,
И только царевна Протерта скорбит.
Века пролетели, с тех самых времен
На острове был неизменен закон:
Им правят царицы! Мужей, не царей,
Они из простых выбирают людей.

На пристани стоят солдаты,
К кнехтам привязаны канаты.
Друзей с опаскою встречают,
На пост охраны провожают.
Начальник порта граф Гарос
Там начинает их допрос:
-Вы кто такие? Цель визита?
Друзьям дорога к нам открыта,
Врагам здесь смерть, таков Родос,
Меня зовите граф Гарос.
-Любезный граф, мой друг Оралл
И сам бы все Вам рассказал,
Но я отвечу за двоих,
Хоть к  таким встречам не привык.
Мы путешествуем вдвоем
И вам беды не принесем,
А все, о чем бы мы просили,
Представить нас царице Миле.
Я, граф, впервые на Родосе,
Позвольте мне задать вопросик,
Пока имеется возможность:
Зачем такая осторожность?
-Мы опасаемся вторжения,
И потому за унижение
Не принимайте сей допрос,
В большой опасности Родос!
-Какой же враг, какою силой
Угроза вам, царице Миле?
-Пираты, черт бы их побрал,
Готовы нанести удар!

Все было: бал, и были свечи,
И были руки, шея, плечи,
Была царица и блистала,
Она свела с ума Оралла.
Признаться честно, наш Оралл
Любви совсем не испытал…
Впервые в жизни бедный он
И счастлив был, и был влюблен.
Орлего из последних сил,
Как мог, Оралла тормозил…
Пришел на помощь граф Гарос,
Задав им маленький вопрос:
-Я не могу вас не просить,
Раз вместе нас связала нить,
Рекомендую соглашаться,
Вы не могли бы задержаться,
На пару месяцев у нас,
Это и просьба, и приказ…

Спустя, наверное, две недели
У Эль-Бараха сел на мели,
И очень неудачно, бот,
Пробив при этом левый борт.

Со всех концов, со всей земли
Сюда стекались корабли,
И под командою Ризара,
Всем известного корсара,
Готовы были, не вопрос,
Уже атаковать Родос.
Ризар собрал всех, кого мог,
И даже сам пиратский Бог
Был с ним, была крутая сила.
Эх, берегись царица Мила!

- Вы кто такие и откуда?
Какая к черту барракуда
Вас занесла к нам в Эль Барах,
Который всем внушает страх?-
Встречал Ризар таким вопросом
Двух неудачливых матросов,
Которые к нему попали
Случайно, и теперь стояли
Здесь перед ним легко и просто:
- Мы, собственно, плывем с Родоса...
Поднялся в зале шум и гам,
И потянулись тут к клинкам
Ладони крепкие корсаров.
- Молчать! - раздался крик Ризара.
Орлего и Оралл подробно,
И тщательно, и расторопно,
Ризару в красках рисовали
Все то, что о Родосе знали.
Ризар, понятно, им не верил,
Он карту сам сто раз измерил.
Ризар друзьям не доверял,
А тут поддался и пропал.
И было Время, и пираты
Всей силою своей армады
Атаковали порт открыто.
И было Время, была Битва!

"Мы гибли, мы сражались, мы могли
Мечами перекрыть сиянье звезд,
Во имя жизни, мира и любви,
Не заигравшись, а вполне всерьез...

Ломая руки, выдержав удар,
Мы отдавали на разрыв сердца.
И кто был молод, становился стар.
Мы погибали, умирая до конца…

Мы гнули сталь движением плеча,
Бросали прочь, разбитые щиты,
С голов срывали шлемы сгоряча
И задыхались, раскрывая рты.

Мы отбивались каждый против ста,
И жизнь была дороже тысяч лиц,
Смерть становилась глупа и проста,
Когда ты падал и валился ниц…

В последних судорогах воспаленный мозг
Давал сигнал не умирать, а бить!
Мечом, перерезая мышцы ног,
Погибнуть, но в итоге победить!

Мы гибли, мы сражались! Имена
Мечом, врубая в летопись веков,
Мы побеждали, каждый против ста…
Мы отстояли и свободу, и любовь…"

Записки Шута Эго
Стих 1, глава 7.

Их корабли взрывались на волнах
И шли на дно, и упирались в рифы...
Ту Битву воспел поэт в стихах,
Своею кровью вписывая рифмы...
Направив флот пиратский в западню
Едва в той бойне выстоял Орлего.
Оралл был также доблестен в бою,
И проявил себя стократно человеком.
Царица Мила лично, возрыдав,
Перевязала раны, и Оралла,
За честь, отвагу все ему  воздав,
В уста, его любя, поцеловала...

Оралл в порту Орлего провожал,
Друзья молчали, чтобы скрыть волнение.
Жемчужный перстень синевою отливал...
И впереди Орлего ждали приключения!

ГЛАВА 3.  Жемчужина с золотым отливом

Жил с размахом Царь Шамаха,
Круче был любого шаха.
Толстый был, как росомаха,
Безобидный, как рубаха.
Это было в пользу для Шамаха!

У него была девица-
Шамаханская царица,
И у этой у царицы
Были грудь, и ягодицы!
Как царю в такую не влюбиться?

Каждый вечер для царя
Всю себя ему даря,
Прыгая и семеня,
Извиваясь, как змея.
Зажигала в танце из огня.

У царя был астроном,
Небольшой такой, как гном,
Был внимателен, умен,
И в науках был силен,
И держал дела в порядке он!

У царя еще был двор.
И порядок с давних пор:
Там вели научный спор,
Тут торговый разговор,
И никто не рвался «за бугор».

Готовы у царя войска
Воевать – когда тоска!
То изрежут до куска,
Толи врежут марш-броска,
Понаграбят где чего, и в отпуска!

У царя была страна,
И народу - до хрена.
В городе была тюрьма,
И публичные дома,
И, конечно, неприступная стена!

Было море – значит флот.
Если флот, то был и порт,
Если порт, то в этот порт
Приплывал торговый флот,
Привозил сюда товары, вот!

Шел с пустыни караван
От соседей талаван,
С гор спускались от армян,
Из степей от епурян,
А с пампасов, что южней, от бабуян!

А в столице был базар,
Ото всюду был товар,
От славян и от хазар,
От индусов и татар,
Привозили аж из Чебоксар!

И весь мир тут торговал,
Царь ладошки потирал,
Всех впускал и выпускал,
И процент с продажи брал,
В общем, рос Шамах и процветал!

У царя был талисман,
Он не велся на обман.
Он объездил много стран,
Лицезрел девичий стан,
Погибая от любовных ран.

И однажды получил:
Жемчуг золотом отлил.
Он хотел и полюбил,
Но не смог, не сохранил,
Приобрел удачу, но убил...

Ту, что подарила сон,
Ту, в которую влюблен...
Но удачей ослеплен,
Долго ль был несчастен он?
И к нему спешили на поклон...

Процветал его Шамах.
Но всегда довлеет страх,
И, в чудовищных во снах,
Вдруг приснится, ох и ах,
Если кто - то отберет его Шамах...

Та жемчужина из Злата,
Тот залог его богатства,
То, чему Царица рада,
Чтоб никак не потеряться,
На груди его должна болтаться...

И однажды грех случился,
Царь Царицей насладился,
А потом вина напился,
Может всяко утомился
И зачем то необычно разморился...

И царю приснился сон:
Снова молод и влюблен,
И ему не нужен трон,
И ее ласкает он,
Даму благородную Бубён!

От ее прекрасных губ,
Стал он глух и стал он глуп,
Умиротворен и туп...
И прикосновенье рук
Вновь взорвало миг любовных мук...

Чувствовал едва сквозь сон,
Все касания ладонь...
И в груди терялся стон.
Угасал Жемчужный звон,
И нанесен Шамаху был урон!

Прямо посреди дворца,
С благородного лица,
Сняли руки подлеца,
Таинство его кольца
Малого златого яйца...

И умчался в тот же миг,
Небольшой, но быстрый бриг...
Оставляя лунный блик,
И тогда наш вор постиг
Истинной Удачи стих...

Он украл! Он это смог!
Помогал ему в том Бог!
Вспомнился ему урок,
В путешествиях был прок,
И еще стал толще кошелек!

А на утро весь Шамах
Ощутил и боль, и страх.
Без Удачи, на словах
Не построит и Аллах
Замок Счастья на небесах!

В жизни много есть начал...
Путь Орлего продолжал,
Мимо островов и скал,
Жемчуг в кошельке сжимал,
И успех ему шут Эго обещал!

Глава 4. Жемчужина с малиновым отливом

"В пустыне любви, вдалеке от рассудка,
В незримой стране под названием Страсть
Живет, одинока как перст, Проститутка,
Познавшая всласть над мужчинами власть.

Пред нею колено свое преклоняли
Безумцы, любители адских страстей,
Кем были в душе, тем в обличии стали
Одним лишь движением круглых грудей.

И пали так низко, что нету причины
Взывать к ним во имя спасенья души.
Мужчины под женщиною - не мужчины,
Рабы, продающиеся за гроши.

Что тщатся надеждою к ней прикоснуться,
Ее обнаженное тело обнять,
И рады бы были с ней рядом проснуться,
Хоть раз, после – хоть умирать!

Они, заплатившие все, чтоб явиться,
И чтобы предстать пред ее красотой,
Которой нельзя просто не восхититься,
Они, заплатившие даже душой,

Не зная, что ждет их, в предчувствии страсти
Ее созерцать могут только  однажды.
Им не уберечься затем от напасти –
Пропасть средь песков, умирая от жажды".

Записки Шута Эго
стих 5, глава 7.

В пучине исчез одинокий кораблик.
Нарвался на рифы, далёко от брега,
Сжимая в руке кошелек, в другой саблю,
На берег неведомый спасся Орлего.
И брел одиноко Орлего песками,
Жемчужины Богу храня в кошельке.
Когда утомившись, теряя сознание,
Он, наконец, получил по башке...
Орлего казалось, что сильные руки
Его поднимают и тащат в вулкан.
Сквозь тьму прорывались какие то звуки.
Мерещился дивный божественный стан.
Но песни внушали обман и коварство,
Он чувствовал сердцем опасность от слов.
То был приворот, это было лукавство,
То было желание, а не любовь.
И запах волос, и большие ресницы,
Манящие губы и холод внутри.
Сменялись одежды, картины и лица.
Открылись ворота, и надо идти.

Жемчужина страсти малиной манила
И цветом, и звоном сплетая узор.
И каждому страсть та могилой грозила,
Сводила с ума и туманила взор.
В пространстве, казалось, там птицы порхали...
И желтые розы смогли прорасти.
Рабыни и слуги реально устали,
Как в чувство Орлего смогли привести...
"Где я? Вы  кто? А ну-ка развяжите.
За что? Чей пленник я? - скрипел зубами он.
Но были прочными опутавшие нити,
А кляп свел крик в мычание и стон.
Его вели по мрачным коридорам,
По лестницам, через просторный зал.
Перед Богиней Страсти и Мечтою,
Пред очи светлые он, наконец, предстал.

Высокий трон и нежные шелка.
Цветы волшебные там украшали стены.
Кругом таилась нежность и тоска.
Пропитаны любовью гобелены...
Изящный стан, божественный соблазн...
Желание, напрягшее все члены...
Немудрено попасть в такой капкан,
И сгинуть в бездне страсти непременно...
В прозрачной тунике не колыхалась грудь.
Сосцы торчат, ожесточая мысли.
Хотел сказать Орлего вроде что нибудь,
Но звуки в воздухе, как паутины висли.
Скользнули путы вниз, к его ногам.
Кляп выпал, но остался недвижим он.
Препятствовала мысль его словам.
Казалось, что все мысли были живы.
Богиня, оценив его едва,
Полу движением дала распоряжение.
И в тот же миг метнулись два раба
С Орлего сняв одежду и сомнения.

Переплетения тел, и вскрик, и ночь.
Она Богиня. Он был ночью Богом.
И невозможно боль и радость превозмочь,
Оставшимся в неведении не строгом.
Она была довольна и слаба,
И не однажды, ни один мужчина
Не смог любовью насладить ее глаза
И ей владеть так беспардонно, беспричинно...
- Останешься?
- Но, ты же знаешь, я уйду...
- Проси, что хочешь, будь мне Господином?
- Не каждый ветер наполняет нам мечту,
Нельзя любовь укрыть балахадином.
Мы наблюдали звезды в голубом,
Зарю ласкали трепетно руками.
Ты знаешь - это было сном...
И пропасти, и горы между нами...

Верни мне то, что я тебе дарил.
Тот Жемчуг страсти, женское всевластие,
Который сладкою малиною отлил...
Отдай, и наслаждайся страстью.
Я женщин не винил и не виню.
Они такие, созданные Богом.
Прости мне, но тебя я не люблю.
Мы разные ни в чем, и в очень многом.
И встань с колен.
- Любимый, только ты!
- Прости, но я не твой любимый...
Поверь, нельзя заснуть на краешке мечты
И жить остаться здесь, в твоей Пустыне...
- Скажи, что нужно? Чем могу помочь?
- Мне нужен конь, доспехи, меч и стрелы.
Если не против ты, то следующую ночь
Я проведу под Лунным светом белым.
Мой путь лежит к другим теперь краям.
Судьба ведет, и долг зовет в дорогу.
Любимец женщин, верный друг друзьям,
Слугой я стал неведомому Богу.
Мой кошелек не до конца набит,
В нем не хватает нескольких жемчужин.
Я все смогу, и Бог вознаградит
Меня с лихвой за преданную службу.
Когда нибудь я  стану королем.
Когда нибудь миры я завоюю.
Но и тогда не будем мы вдвоем.
Для королевы я найду себе другую.
Ты можешь всех на свете соблазнить,
Тебе достаточно лишь взгляда и улыбки,
Чтобы мужчина никогда не смог простить
Сам для себя упущенной ошибки.
Соблазн велик, но долг меня зовет.
Предназначение мне не в твоих объятьях.
Пускай любой другой к тебе придет,
Запутается в волосах твоих и платьях.
- Прощай, Орлего. Ты мой господин!
И сердце, любящее, мужа не забудет.
Ты - Бог любви, и ты такой один,
И у меня таких уже не будет.

Он мчался прочь, бежал от женских чар,
Сжимал Жемчужину малинового цвета.
И Лунный свет дорогу освещал,
И повесть не окончена на этом…

Глава 5. Жемчужина с красным отливом

"В северных льдах,
В бескрайних степях,
В знойных песках,
Везде, где только мог –
Ступал мой сапог…
И везде, где б я ни шел,
Потерял или обрел,
Весел был или был зол,
И со мной был мой полк –
Наемников Звездных Дорог!

Эй, Вы где,
Давшие клятву войне,
Давшие ойлюли Сатане,
Раздолбавшие Божий чертог
Наемники Звездных Дорог?

Сколько сил…
Звездная пыль,
Сказка и быль.
Чужая жизнь и чужая страна,
И просто война…
Чувства – ноль.
Работа – бой.
Рана – боль.
Смерти нет. Болевой порок
Воинов Звездных Дорог.

Эй, Вы где,
Давшие клятву войне,
Давшие ойлюли Сатане,
Раздолбавшие Божий чертог
Наемники Звездных Дорог?"

Так пел Орлего в пьяном кабаке,
С двумя полковниками Вольного Отряда,
Они тут обмывали вдалеке
От Государя, новые награды.

Последних схваток пыл еще в сердцах,
Еще в умах последняя атака.
Свежо предание, у многих на устах
Стихи о взятии волшебного Киркака.

Известно всем, что Государь желал,
Давно желал завоевать тот город.
Вот так в главе его отрядов встал,
Кто мудр достаточно, хотя довольно молод.

За пару лет Орлего - генерал!
Способствовали росту все те войны,
В которых он счастливо выживал,
Как будто был неуязвимым воином.

Ему и верили, и шли за ним на смерть.
Он пользовался уважением Государя.
Он доказал в боях насколько смел.
И что награды получал недаром.

И вот Киркак, обитель колдунов,
И цитадель шумерских звездочетов,
Забытый город опиумных снов
И повестей математических расчетов.

Надеялся Орлего там найти свой клад,
Жемчужину и Доблести, и Чести,
Которую Шут Эго был бы рад,
Вернуть в свой пояс, тупо, ради мести...

Но красный отблеск был пока недостижим.
Хоть колдунов солдаты прутьями пытали...
Один из них, безумством одержим,
Кричал, что демоны Жемчужину забрали.

Имея в подчинении войска,
Орлего мог грозить мечом народам.
Рассудку неподвластны силы Зла,
Они знакомы демонам - уродам.

Способны демоны посредством колдунов
В наш мир являться, это наши тролли,
Никто бороться с ними не готов,
Лишь только сумасшедшие герои...

Орлего был как раз один из них,
Он образец и доблести, и чести...
Умел Орлего отличаться от других -
Быть вовремя всегда и в нужном месте.

И Государь, и маги при дворе,
И остальные мародеры тут в Киркаке,
Сбирали все, что пригодится, и что не...
А демоны готовились в Клоаке...

В Мелуххе, где укрылись колдуны,
Бежавшие от мести Государя,
Поспешно смешивались сны,
Сплетаясь с явью, все в округе заражая...

И демоны, вновь обретая путь,
Являлись в мир, несли и боль, и горе,
Остановить их мог не кто - нибудь,
А истинные честные герои.

За Государя! За его мечту!
Вперед сыны миров и расстояний!
Наемникам неважно - почему...
Важна цена, величие деяний!

И выходили так они на бой,
На новый бой, за честь и за Свободу.
Ответить армии иной и злой,
Чтоб веру в счастье сохранить народу.

Орлего в битву ввел свои войска,
А демоны уже точили когти,
Да, не грозит наемникам тоска,
Когда к ним нечисть заползает в гости...

Руби налево, а направо бей копьем.
Они страшны, но дерзкое обличье,
В бою не помогает им ни в чем.
А мы наемники, нам воевать привычно...

Реально демоны и слуги брали верх,
А люди пятились, а люди отступали...
Орлего в битву ввел уже всех тех,
В руках оружие которые держали.

И сам на мощном вороном коне
Помчался в бой, примером увлекая.
Наемники сподобились волне
Всех гадов на пути своем сминая.

Доспехи порваны ударами когтей.
Орлего бил налево, бил направо,
И среди демонов увидел и людей
Того, кто нес Жемчужину кровавую...

Тот Жемчуг красным светом отливал,
Был символом и доблести, и чести...
К нему Орлего путь свой пробивал
Ударами меча и чьей - то мести.

И вот сошлись. И Демон осознал,
Что смерть его близка и неизбежна...
И самый страшный крик тогда издал,
И этот крик вдруг поддержала Бездна.

Орлего увернулся от когтей,
И резал сухожилия мечами....
Хлестала кровь у Демона из всех щелей,
Но продолжал он нападать, скрипя клыками...

Удар. Орлего отлетел,
Ударился сознание теряя...
Едва к нему лишь Демон не успел,
Двух воинов по ходу убивая...

Честь воина! Дороже лишь любовь!
Но мальчики на Демона бросались,
За Генерала проливая кровь...
На поле битвы мертвыми остались.

Терзаясь смертью их Орлего закричал:
- Зачем мне все? Ты их убил, не Демон.
Не для того на битву я их звал,
Чтоб хоронить их здесь попеременно...

- Заткнись, Орлего, исполняй свой долг!
Не я, а Демон твой всему виною!
Ты до сих пор иначе жить не мог,
Зачем сомненья, не присущие герою!

И отряхнув с себя оковы сна,
По трупам в бой, за имя их и славу.
За доблесть тех, кто верен до конца,
Шел Генерал на Демонов ораву.

Он отсекал им головы и когти, он рубил,
Колол, к нему стекались люди....
Род человеческий в той битве победил,
Всегда так было, и всегда так будет.

- Мой Государь, я вел твои войска
К удаче, вел к победам, вел к мечте...
Сквозь льды, сквозь ветры, сквозь песка...
Мой Государь, я верен был тебе!

Мой Государь, я свой исполнил долг.
Я воплотил твои мечты в завоевания.
Я сделал для тебя все то, что мог.
Не ждал наград, ни злата, ни признания.

Теперь прошу отставки у тебя.
Дай Государь для Генерала воли.
Другие подвиги - деяния ждут меня,
Хоть полно сердце и любви твоей, и боли.

- Ступай, мой Генерал! Ты заслужил.
Ты образец и доблести, и чести!
Тебе всегда я верил и любил!
Нет боли в сердце, а в словах нет лести.

Шагал сурово, твердо Генерал.
И мир не знал другого человека,
Кто жизнь людей от бед оберегал.
Таким примером был всегда Орлего!

Глава седьмая. Жемчужина зеленого отлива

Далекий Север. Каторга. Острог.
Каменоломни, где живут не больше года.
Про это место никогда не слышал Бог.
На рудниках здесь добывается порода.

Среди убийц, маньяков и воров,
Рецидивистов всех кровей и масти
Обрел, казалось, я последний кров,
Чтоб умереть, не покорившись власти.

Мне били в спину - я шептал: "Вас Бог простит!".
Ломали пальцы, выворачивали руки.
Не слал проклятий я и не держал обид,
Смиренно принимая эти муки.

Мой надзиратель с наслаждением рвал мне плоть.
Я говорил: "И ты услышишь Бога!"
Он нитью черной зашивал мне рот,
Я улыбался кротко и нестрого.

Когда истерзанное то, что было мной
Оставили, и бросили в темнице,
Мне раны кто-то вдруг омыл водой,
И надо мной склонились злые лица.

"Ну что? Любили ли тебя, как любишь ты?
Прощали ли тебя, как ты прощаешь?
И стоит жизнь твоя твоей мечты?
И где твой Рай, который обещаешь?"

Я промычал... Мне разорвали нить:
- Любите вы, тогда и вас полюбят.
Найдите силы все себе простить,
Для этого живут на свете люди.

Глупцы все меряют тугой мошной.
И хвастаются звонкою монетой.
А мудрецы - они живут Душой,
Переполняемые чистым Божьим Светом!

- Не верю... Стольких я поубивал,
Кто мне простит? Я недостоин жизни.
Зароют, как собаку среди скал.
Я над могилой не услышу даже тризны...

- И я не верю.
- Врет...
- Убить его...
- Убейте, что вам стоит? Мне не страшно.
Я не боюсь на свете ничего,
Все потому, что сама жизнь прекрасна!

Я не святой. Я тоже видел мир.
Со мной такие были передряги...
Я столько башмаков сносил до дыр,
И вором был, и образцом отваги.

Пиратом был, и с колдунами воевал.
Сражался с демонами в самой Преисподней...
Я столько в этой жизни повидал,
Когда услышал обращение Господне.

Явился Он, в благом счастливом сне.
Сказал: "Вставай, иди, и расскажи всем людям,
Закон единый существует на земле -
Как сами любим, так любимы будем!"

Я встал с дивана и пошел в народ,
Я им понес Божественное слово...
Но проповедникам по жизни не везет.
Хотя не мыслят ничего они плохого.

За мной пошли, услышали меня.
"Люби, как хочешь, чтоб тебя любили!"
Нет большей мудрости, и так просты слова,
Что людям Богом высказаны были.

Смеялся богатеям я в лицо:
"В чем Ваша жизнь и что Вы доказали?
Кто ценит Вас? Вы любите кого?
Что в этой жизни мудрого познали?"

Меня схватили, били, жгли огнем.
Хотели, чтобы навсегда заткнулся...
Но поздно! Била мысль ключом
Для всех, кто к ней однажды прикоснулся...

Я здесь теперь, на каменном полу,
Живой мертвец, но вы меня омыли.
Я вас не призываю, не молю,
Сердца и души ваши не остыли.

Задумайтесь, быть может, Бог привел
Сюда не просто так вас? Для чего-то?
Любой из вас теперь со мной обрел,
По жизни своей новую заботу?

Простите мне, я вам давно простил.
Покайтесь, что с того вы потеряли?
Забудьте мир, что к вам жестоким был.
Откройте новый, тот, которого не знали!

Что вера? Символизм? Война идей?
Самопознание иль почитание Кумира?
Желание покоя иль страстей?
Величие или несчастье мира?

Что вера? Кем дана нам, и зачем?
Наверное, не скажешь однозначно...
Свобода выбора! Свобода мысли, тем,
Что так легка, воздушна и прозрачна.

Я Жемчуг Веры в тех темницах отыскал,
Каменоломни мне пошли на пользу...
Я Новым Человеком в жизни стал,
Мой надзиратель отпустил меня на волю...

Свобода! И нашел я свой приют.
Уединился, и смотрел на мир с тоскою.
Меня в моей берлоге не найдут.
Никто теперь не встретится со мною...

"Вновь обретенный мной приют
Ничто живое не разрушит,
Ничто покоя не нарушит,
И лишь куранты полночь бьют.

Забальзамированы души,
Неколебим, незыблем тлен.
И мне казалось, нет проблем,
Ничто покоя не нарушит.

Едва колышет сквозняком,
Заиндевели занавески,
Огонь в камине шепчет треском,
Поет о чем-то старый дом.

Не беспокоит тишина.
Обледеневшие маршруты.
Непререкаемые путы
Глубокомысленного сна.

Казалось, здесь меня найдут
В усталом и разбитом кресле,
В опустошенном поднебесье,
И, молча, на руки возьмут.

И теплый снег, как нежный пух,
Не опасаясь буйной свечи,
Меня накроет и излечит
Благословением тех рук".

"Записки Шута Эго"
Стих 3. глава 9.

Глава восьмая. Жемчужина неясного отлива.

"Мысль незыблемая, нетленная,
Пергаментам старым доверенная.
В манускриптах сформулирована.
Человеку навеки дарована.

Заповедями ему выписана,
Числами ему вычислена.
Мысль каждому человеку дадена,
Даже если ему ненадобная".

"Записки Шута Эго"
Стих 12. глава 9.

В овальном кабинете, без окон,
Где круглый стол, но рыцари все пали,
Среди живых был властен только он.
Кого другие не хотели и не звали.

Наш Президент, велик он или нет -
Не нам судить, мы лишь голосовали.
А что нам всем ниспослано в ответ,
Мы что - то и хотели, но не знали.

Вершитель судеб! Доморощенный герой!
Царь местечковый. И Отец народов!
Великий ты. А я? Кто я такой?
Мне фиолетово на всех таких уродов!

Я - гений! Я - талантливый во всем.
Я, лежа на траве и не мечтая,
Позволил быть себе одним в одном.
На власть совсем никак не уповая!

Что слава? Да не надо мне ее.
Что деньги? Никогда к ним не стремился.
Хочу высказывать я мудрость от Того,
Кто мне однажды в сне благом приснился.

Пытался я понять Божественную мысль,
А Президент придумывал реформы.
Я думал, как принять богатством жизнь,
А Президент жизнь разделить на нормы.

Я слышал: "Не убий! Не укради!
Не возжелай! И почитай святое!"
А Президент казнил, кто на пути,
И штрафовал инакомыслие любое.

Ведь как же власть, богатство и успех?
Куда девать амбиции и силу?
Как жить тому, кто наплевал на всех,
И хочет жить легко и жить красиво?

Такие люди шли другим путем,
Сквозь Президента продвигали все законы.
Двумя сплошными ограничив каждый дом,
И запретив молитвы и иконы.

Нам запретили думать и решать.
Срока и штрафы в воздухе повисли.
Но невозможно человеку перестать
Быть мудрым, и нормально мыслить.

Народ смеялся: "Президент - дурак!
Марионетка многих олигархов.
Сегодня им повелевает страх
Пред кучкой тех, кто расположен к страхам".

Замкнулся круг. И вот восстал народ:
"Люби, как хочешь, чтоб тебя любили!
Наш Президент любви нам не дает,
Он с теми, кто веками нас гнобили."

Никто нигде не строил баррикад,
Учились люди уступать друг другу....
И был почти разрушен каземат,
Но не хотела власть терять прислугу.

И в каждый город введены войска,
И полицейские на каждом перекрестке.
Тропинка мудрости становится узка,
Ее картины неликвидны и неброски...

И мудрость снова уложили под канон.
Переиздали, как хотелось Президенту.
Бог, оставался в каземате, заточен.
А жизнь вернулась к прошлому моменту.

- Найти Его, узнать, где Он живет.
Мне ни к чему народные волнения!
Народ мой мирно, счастливо живет,
Когда не гложут мозг его сомненья!

Все будет так, как я сказал, как я решил.
Я научу жить мудро, жить красиво.
А кто иначе мыслить поспешил,
Того заставлю жить красиво силой!

Найти Отшельника! И чтоб никто не знал!
Не надо мучеников нам, икон не надо!
Хочу, чтоб предо мною Он предстал.
Достать Его из Рая или Ада!

А я лежал, а я курил кальян,
Я пил вино и созерцал равнину.
Спокоен был, навеселе и пьян.
И девы видели во мне мужчину!

Я странствовал и отдых заслужил.
Я семь Жемчужин вставил в пояс Эго.
Но Жемчуг Истины нигде не находил,
Ни у какого существующего брега.

Восьмую Зеркало Истории хранит.
Но где достать его? И что это такое?
И как предмет сей должен быть разбит?
Узнать и ни в моей, да и ни в Божьей воле.

Зерно же Веры, брошенное мной,
Давало всходы, и плоды давало.
Но только Мысли ясной и святой
В реальности пиара не хватало.

Возможно извратить любую мысль.
И Президент себя ровняет с Богом,
И снова всем прописывает жизнь,
Хотя народ устал уже немного.

Простой народ, что так отзывчив был,
Что был достойным счастья, веры, мира,
Один лишь раз ошибку совершил -
Народ из Бога сотворил Кумира!

Нашлись умельцы, рядом их немало,
Кто рвется в бой, не замечая мели,
Кто имя Бога просклоняли как попало,
Они своей смогли добиться цели.

Брожения в полиции, в войсках,
Народ волнуется и строит баррикады.
Над миром в целом нависает страх...
Свободе ставят новые преграды.

- Отшельник где? Все Он! Найти!
Рвал Президент указы и законы...
И, как глупец, сам, на своем пути
Он образовывал все новые препоны.

И вот в стране его и городах
Кровь пролилась, как бы во имя Бога.
Земля быть перестала твердью и тряслась...
И стала очень предсказуема дорога...

- Во имя Бога!
- Президенту смерть!
Пиарщики еще народ дразнили:
- Посмотрим мы, на что способна чернь,
Свободу всем, а Президента чтоб убили!

Я пропустил момент, я ничего не знал.
Курил кальян и ощущал блаженство.
Меня во мне никто не отыскал.
На грани краха было Президентство.

- За что они? Ведь я им сделал все!
Чтоб жили мило, кротко жили, робко...
Они не поняли, как стадо, ничего!
Закрывшись в бункере, наш Президент нажал на кнопку...

Глава последняя

Ни зги не видно, просто долго пил.
Сидим в пещере, на вершине мира.
- Давай знакомиться? - тогда я предложил.
- Давай, я - Президент, а это - некто Киров.

Ни зги не видно, вглядываюсь вдаль,
Но лишь туман и ледяная вьюга,
Снежинки режут руки, словно сталь.
И как это мы здесь нашли друг друга?

- Ты - Президент? Так это ты все натворил?
Зачем? Так глупо, косо, криво...
- Так я хотел, чтоб ты не пил и не курил,
А жил достойно, мудро и красиво!

- Всмотрись в осколки ядерной зимы.
Скажи мне, как я буду жить без мира?
В глухой пещере, где остались только мы?
- И я, - сказал негромко некто Киров.

И Президент, как будто бы с трибун,
Как перед выборами сладко, нет, слащаво!
Стал петь, не напрягая струн,
О том, что значит этот мир и слава...

Мне Президент втирал за чью то роль,
Над ним смеялись Боги и Сатиры,
Я на губах от слез почуял соль,
В тени негромко ржал товарищ Киров.

- Дурак! Нет, Президент, не ты!
Я сам дурак! И те, кто были рядом,
Кто не поверили в победу Пустоты
Над добрым ласковым и нежным Взглядом!

Когда мы только начинаем жизнь,
Она нам кажется веселою прогулкой,
Но, чем сильнее в колокол свой бить,
Тем громче звон, а эхо будет гулким.

Но, путешествуя по жизни налегке,
У разных оказавшись берегов,
Мы понимаем, далеко не все,
Что мир такой, каким мы делаем его.

Вдруг кто-то меня тронул за плечо:
- Ах, Киров!
- Да, я - Киров, честный и неловкий.
Разбито Зеркало Истории.
- И что?
- Готов ты заглянуть в его осколки?

В разбитом зеркале увидел я того,
Кого не мог и не хотел бы видеть.
В чьей воле был, и отражением кого.
Узнал! И стал любить и ненавидеть!

Я - Эго! Шут Богов! Я - Бог!
Я - Демиург! Создатель! Я - Творец!
Я - Мастер! Я - Посланник снов!
Я - кладезь мудрости и красоты дворец.

Удачи вестник. Веятель надежд.
Богатства спонсор. Сторож для тщеславия.
Родник из совести. И шкаф святых одежд.
Сват дружбы. Жезл самопознания.

Фундамент чести. Доблести урок.
Достоинства пример неустрашимый.
Оракул веры и ее Пророк.
Во тьме - луч света вечно негасимый.

Самоуверенный и наглый лгун.
И клоун, не смешной и просто глупый.
Владыка Солнца и Хранитель Лун.
Любовник нежный и Насильник грубый.

Стоп! Я уже разрушил мир!
Я был неправ, и мне все надоело.
Я в нем давным - давно кумир...
А это, согласитесь, что не дело.

Начну сначала, с Мысли! Я смогу.
Она рождает все, она реальна,
Она собой заполнит Пустоту,
И Жизнь появится, раз Мысль - материальна.

мораль:

Не надо быть святым, чтоб умереть.
Не жди наград, а просто будь героем.
Во многом можно в жизни преуспеть,
А мы всю жизнь себе могилу роем…

Константин Шулятьев
28.09.2012г. - 11.01.2014г.