МП-238 Сниму кандалы и пройдусь по жнивью...

Сниму кандалы и пройдусь по жнивью,
где с поля скосили мою шевелюру,
расправлю крыло - и надрывно спою
о том, как учился прыжкам у лемура.

По этому полю во сне я сто раз
братишку возил на сурьмяные руды...
Гася многовольтный прожекторный глаз,
бока подрумянивал шар огнегрудый.

Из мрачных камней высекалась мука.
Крошился бетон под копытом чугунным.
Я так полюбил своего горбунка,
что чуть не лишился системы иммунной.

Он был панацеей от всех катастроф.
Он бегом умел останавливать сели.
Пшеничное поле меняло покров
четырежды в год - только мы не лысели.

Мы резали тучу себе на кисель,
своим же пилотским бесстрашием тешась.
Полёт, как-никак, - это общая цель
навозных жуков и кошачьих святейшеств.

В комоде, где вата обшивки черна,
под прессом годов продолжает кромсаться
саврасая пряжа. Когда-то она
металась, как вымпел, над холкой красавца.

Стипль-чеза полей пятикратный герой
с обильными соками в мускулатуре
капризов не знал: лишь бы был водопой
да миска простой геркулесовой тюри.

Бежит по стерне чей-то резвый пикап -
конька-горбунка и трансмиссии помесь...
Успеть бы среди облысевших кульбаб
поставить свою кучерявую подпись!