Сказка. Глава 8

Если кто-то считает тебя пожизненным дураком, не переживай. Вполне возможно, что он сам всего лишь бабочка-однодневка.

 С каким нетерпением Ваня стал ждать летние каникулы. Наверное, Эдмон Дантес так же мечтал об острове Монте-Кристо. Какие только мысли не будоражили Ванину голову, приходя в самый неподходящий момент! Даже Гришка, приглядевшись на перемене к рассеянно улыбающемуся Ване, уставившемуся в стену, покрутил пальцем у виска и констатировал:
- У Кутузова на всю башку сотрясение. Фарш мозга!
 И, подойдя поближе, спросил:
- Ты чего лыбишься, фаршированная башка?
- Да так... - пожал плечами Ваня и улыбнулся ещё шире.
Гришка сосредоточенно заморгал, обдумывая, что предпринять. Может, на всякий случай всё же по шее дать? Но бесхитростная Ванина улыбка его сильно озадачила, а тут и звонок подоспел. Так и пришлось Гришке отступить не солоно хлебавши.
  Павел Черепанов тоже заинтересованно отнёсся к этому Ваниному состоянию и после уроков пригласил его к себе в гости. Вообще-то никто из одноклассников Ваню к себе в гости не звал, и он с радостью принял приглашение.
  Жил Павел вдвоём с мамой в однокомнатной квартире. Всё в ней было просто и чистенько. Стол, диван, стенка - стандартный набор. Больше всего Ване понравилась кухня, совсем не такая, как в его хрущёвке. В ней даже помещался диван, на котором, как пояснил Павел, спала его мама. А ещё в комнате был небольшой письменный стол, за которым Павел делал уроки. На стене у стола висели интересные рисунки. На одном из них был изображён заросший чёрной щетиной полуодетый человек с одним глазом, очень похожий на азербайджанца с базара, но без кепки. Увидев Ванину заинтересованность, Павел объяснил, что эти рисунки он сам нарисовал, а полуголый азербайджанец - это циклоп Полифем из "Одиссеи". Ване пришлось признаться, что об "Одиссее" он мало что знает, и Павел с воодушевлением принялся рассказывать.
  Оказалось, что история эта очень древняя, зародившаяся аж в 12 веке до н.э., а записали её лишь четыре столетия спустя, но не соврали. Как выяснилось, Троя действительно существовала, и нашёл её обыкновенный купец Генрих Шлиман. Мало того, он ещё и клад Приама раскопал. И, хотя Павел потом сказал, что настоящие археологи определили, что клад этот на тысячу лет старше описанных Гомером событий, всё же Ваня был потрясён. Выходит, что простой любитель может найти даже очень древний клад! И пусть Шлиман раскопал не Трою, а город, бывший на месте Трои за тысячу лет до Троянской войны, но ведь нашёл же он это место. Рисунки Павла заиграли волшебными красками, и Ваня с нарастающим любопытством принялся их рассматривать.
  Его внимание привлекло изображение людей с чашами и кувшинами в руках, сидящих в разных позах у костра, где на вертеле жарилась туша какого-то животного. На заднем плане дымились развалины города, а внизу рисунка было написано следующее: " Полные хмеля, они пировали на бреге песчаном, мелкого много скота и быков криворогих зарезав".
- Это что, пир греков после захвата Трои? - спросил Ваня.
-Нет, это развалины Исмара. Понимаешь, когда Одиссей после войны отплыл в Итаку, то по пути ахейцы напали на город Исмар, ну, и разрушили его, награбив много добра, а потом принялись пировать.
-Им что ли троянских сокровищ не хватило?- удивился Ваня.
Павел усмехнулся:
-Сокровищ много не бывает.
-А жители куда делись?
-Мужчин перебили, а женщин в плен взяли, - как-то буднично пояснил Павел.
Ваня прерывисто вздохнул и почему-то снова поглядел на Полифема. Ему показалось, что циклоп погрустнел, словно предчувствуя, что с глазом всё же придётся расстаться. К тому же он ещё и косил куда-то налево, где был рисунок, изображавший женщину. Павел пояснил, что это танцующая волшебница Цирцея. Она так подняла руки, что будто сдавалась или прикрывалась от огненного глаза циклопа. Видимо, Полифем не только своих коз любил. Из рассказа Павла Ваня понял одно: товарищи Одиссея допились в гостях у Цирцее до свинского состояния, а потом ещё и зимовать у неё остались. "Ну, да,- подумал Ваня,- этой нимфе только сдаться и оставалось. Попробуй отказаться - будет, как с исмарцами".
  Тут выяснилось, что после этого Одиссей ещё и у нимфы Калипсо на острове Огигия целых семь лет гостил, а потом к царевне Навсикае попал, где вдруг принялся смущаться, когда царевна с подругами решила его помыть. Прочтя надпись под рисунком " но перед вами купаться не стану я в светлом потоке; стыдно себя обнажить мне при вас, густовласые девы", Ваня улыбнулся. Но вскоре Одиссей быстро освоился и на пиру у Алкиноя так напился, что даже не помнил, как оказался в родной Итаке, где целых восемнадцать лет его ждала верная Пенелопа, у которой от женихов отбоя не было. Одиссей, узнав, что женихи столько времени бесплатно столовались в его доме, не на шутку рассвирепел, к своему добру он относился щепетильно. Посему женихи-объедалы были перебиты. На этом рассказ Павла закончился.
  Помолчав, Ваня спросил:
-И после всего этого Одиссей жил долго и счастливо?
Павел замялся и принялся что-то искать в ящике стола. А потом нехотя выдал:
-Ага, счастья выше крыши... Сынок его укокошил.
-Да ладно!- не поверил Ваня.- Ты ж говорил, что Одиссей с Телемахом ладил.
-С Телемахом-то ладил, а вот Телегон - сынок от Цирцеи - приплыл на Итаку, отца не узнал и убил. Мало того, он ещё и на Пенелопе женился, а мать свою  замуж за Телемаха выдал.
-Вот тебе и хэппи энд...- только и смог сказать Ваня.
А затем задумчиво произнёс:
-А ведь могло быть и хуже.
-Куда уж хуже-то?- в свою очередь удивился Павел.
-А ты вот представь, что на Итаку заявились бы все дети от нимфы Калипсо, он ведь у неё целых семь лет гостил.
Поглядев друг на друга, оба надолго замолчали.
-Тебе, я вижу, Одиссей не понравился,- прервал затянувшееся молчание Павел.
И вдруг с выражением продекламировал:
-"Истинно, множество славных дел Одиссей совершает,к благу всегда и совет начиная, и брань учреждая". А мне он нравится! Его недаром многоумным называли. Без него вряд бы Трою взяли.
-Да я разве против? Многоумный, так многоумный...  Но вот зачем они Трою  разрушили?
-А что тут непонятного? Победитель всегда делает, что хочет.А если бы троянцы победили, то разграбили бы греческие корабли и сожгли их. Вот взять хоть троянского Париса. Он ведь не только жену Менелая украл, а ещё и его сокровища прихватил. А греки, между прочим, десять лет грабили окрестности Трои. Ахиллес, например, со своими фессалийскими солдатами разграбил множество прибрежных и внутренних городов.
-Ага-а, - тоскливо протянул Ваня,- значит, у них, как и у нас.
-Наконец-то понял,- усмехнулся Павел,- это тебе не сказки. Помнишь, мы с тобой говорили, что самым богатым быть лучше, чем самым сильным. Я думаю, что Одиссей вполне бы мог таким стать.
-Но ведь не стал.
-То-то и оно. Вроде всё при нём: ум, смелость, находчивость, сила... Даже Гера  помогала, хотя некоторые боги и мешали ему. Сейчас бы мы назвали его неудачи стечением обстоятельств, случайностью, а древние греки верили в божественную природу вмешательств в человеческую жизнь.
-Это что же, человек так важен Богам?
Павел не ответил и задумчиво протянул:
-Мда-а. Тайна какая-то, мистика в этом есть. Взять хоть дурака. Сидит такой придурок на печи, а на него вдруг обязательно счастье свалится и не промахнётся.
-Значит, боги так решили,- улыбнулся Ваня, - они лучше знают, кто счастья достоин.
-Ты о ком? Об Иванушке-дурачке что ли?
-А чем он хуже Одиссея? По крайней мере никого не убил.
-Ну, в нашем мире это не критерий. А вот если дурака возвеличить, он ведь весь мир издурачит.
Ваня несколько замялся, но всё же ответил:
- Я думаю, возвеличиваться он вряд ли захочет. И вообще, может, это не Иванушка-дурачок, а мир наш с катушек съехал, если убивать и грабить в порядке вещей.
Павел как-то странно посмотрел на Ваню и, помолчав, выдал:
-Знаешь, а я уже давно догадался, что дурак - это не Гришка. Так что же в этом Иванушке такое есть, что обстоятельства складываются в его пользу?
-А я откуда знаю?- обиделся Ваня.
А Павел вдруг быстро проговорил:
-Ты зачем тогда сказал "сдохла мышка по прозвищу Гришка"? Я ведь тебя не просил.
Ваня, совсем смешавшись, только плечами пожал.
А Павел прямо-таки впился в него глазами:
- Ты, видно, совсем дурак, коль не понял, что и себя, и меня подставил. Не над тобой ведь он потешался. Придёт время, я сам с ним за всё поквитаюсь, но без твоей дурацкой помощи. Понял?
Впервые Ваня увидел Павла таким. Что-то злое, колючее затаилось в глубине суженных глаз, даже страшно стало. Ваня встал и молча пошёл к выходу. Павел его не останавливал.
  Выйдя из подъезда, Ваня огляделся. На душе было муторно. Недалеко от дома работал подъёмный кран, будто залётный марсианин выискивал среди груды кирпичей спрятавшуюся добычу. А рядом экскаватор хищно вгрызался в землю, как змея-яйцеед, во всю ширь разевая пасть. Ваня быстрым шагом двинулся к дому, стараясь не смотреть по сторонам. Но если бы он поднял голову, то непременно бы увидел, как из жерла заводской трубы, возвышающейся над крышами, скручиваясь клубковатым телом, выползал гигантский змей. Покачиваясь над городом, его серо-дымчатое тело таранило небо, пробиваясь в другое измерение, может быть, даже в ту страну, где жили розовые бабочки.