В деревне дома

Мне посоветовали писать не в стихотворной форме. Вот, что получилось.

Хорошо в  деревне дома, когда жара полонит поле, гуляю стежкой от крыльца, в саду прохладном брожу в тени. А вечер влажный ждет в сенЯх, спеша открою ему  двери, и притяну в село родное, и выйду в долы косогора, где с милой буду до утра гулять. Выйдет красотка на минутку, и побегут в часы минутки, и счастье длится без конца, смущенная висит луна, прикрыв тучкою себя, а уже зорька на пороге, она как жаворонок в небе, пропоет утра приветы, и сбросит росы на луга. А солнышко спешит в приволье, лесов березовых, где сок течет белой корой, и жадно пьющий муравей, где тополь свечами стоит и, кажется, за всем следит.  Роса влюбленная растает, и к солнцу облачком летит, и журавлиный слышно крик.  А в детстве до зари в отцовской бурке, бегу на старый став, где туннель в балке, и собираю сельский скот, коров телят и коз, а там уже отец приходит, и гоним мы все стадо в луг. Коровы разбрелись по балке, а мы уже сало и лук, съедаем, под петушиный крик съедаем. Стадо тучное пасется, жары нет, комаров тоже, и дзЫки спят еще в траве, и тишина, и в неге все. А уж в жару, травинку в рот, смочил и в муравейник опустил. Нет ничего в жару вкусней, кислей, чем мурашей сок, аж уши закрутило. Трава уже съедена в поле. Лишь круги травостоя, стояли вокруг гнезд, а в гнездах птицы как наседки, не улетали, и не пели, сидели тихо, и дрожали. Я обхожу их сторонкой, пусть вылупятся их птенцы. Бурка отца уже мне в тягость, солнце нагрело брезент так, что руки обжигает враз, но и в руках ее таскать, когда стрекоз ловить сейчас. А вечером во рву забора, у деда Кононова снова, я рву спасительную сласть, корень солодки, о это радость, едва оббив его об ногу, и вонзаю в него зубы, и сминаю, сладкий сок, такой приятный в горло стек. Как странно, я люблю село, а своих тридцать подземных лет, в шахте провел. Вот и все.

Я.Ко.В.     23-01-2014г.