Конкурс красоты

    Вступление
               
Подняв хоругви перестройки,
В целик бескрайний, прямиком,
Помчались кони русской тройки,
С наследным приданым веков.

По топям старых заблуждений,
На историческую гать
Стелились новые воззренья,
И путь одолевала рать.

Эпохи рушились устои;
Иная обреталась суть;
Свеченье дружбы золотое
Порой, скрывала распрей муть.

Героев огненное племя,
И безымянных, и святых,
Сурово не щадило время
В эпохи перемен крутых.

Вдохнув свободы, моментально
От перспектив пьянела месть;
В салонах вывертов моральных
Служила словоформой честь.

               
Увы, привязана свобода
К еде, питью и шалашу;
И мы, влечению в угоду,-
Я истиной не погрешу,-
Ее осознанно сдаем
В прислуги, рабство и внаем.

               
Душевный зов исповедальный
Влечет то в храмы, то к листу
Чтоб в покаянии печальном,
Предаться совести суду.

               
Союзник веры – аскетизм,
Но чахнет бодрый организм
Певца, веселого пиита
В холодной сумрачности скита,
И призрак,- чувственный урод,-
Готовит разума плененье,
А Бахус радостно зовет
Добыть восторг и вдохновенье.
               

Потоки шумные свободы
Сносили ветхость, тлен и прах;
Неугомонные народы,
Едва изжив наследный страх,
Искали новые тревоги.
Лихих историков отряд
Спешил в архивные чертоги
С надеждой истин вырыть клад.
Воззрений чтя первоосновы,
Культур наследие храня,
Мир обусловить надо новый,
Не сокрушая, не черня.
Рецептов будущего нет,
Оно – загадка и секрет.

               
Поймав сумятицу момента
Дерзал ваятель «пирамид».
Корысти жажда - вору рента,
А фирма пустотой звенит.

               
Привычны мы давно к поборам
Законным, скрытым, воровским,
К увещеваньям счастья скорым
И чем нас кормят, то едим.
Ну, а продукт творцов духовный,
Что пищей мы зовем условно,
Равно любитель-графоман,
Равно талант, равно бездарный,
Теперь без службы «санитарной»
Имея денежный карман,
Свободно могут предложить,
Но, друг читатель, вам решить
Достойно, что приобретенья,
А что архивного забвенья.

               
Открыт простор для шоуменов,
Сектантов властных, ловкачей,
Для  вездесущих бизнесменов,
И для целителей- рвачей.
Мгновенно маги объявились;
И этот снят был дефицит.
Заочно массово лечились,
В ходу Чумак, заряд, магнит.

               
Не видя блага, что пред нами,
Как в торопливости грибник,
Своими топчем их ногами,
Истошный испуская крик.

               
Я слышу вас: «Поближе к делу.
Не уводите за леса».
А за кудесником не станет,-
Была бы вера в чудеса!

И все же в жизни, несомненно,
Простор открылся для мечты…
Всегда смотрю я вдохновенно
Чудесный конкурс красоты.

               
Всю жизнь мы помним школьный бал –
Прощанья час на перепутье,
Веселья вдохновенный шквал
И вас – наставники и судьи.

Любимый класс – одна семья
И нет мотивов для кручины,
Ведь разлетаются друзья
Для братства нового почина.

Шли выступленья на «Ура!»
Рукоплескали музыкантам -
Еще недавно детвора,
А нынче слава для десанта.

И все же в песенном звучанье
Мотивы слышались прощанья.

               

    Ирина Самойлова
               
Пускай нередко сочетанье
Ума и яркой красоты,-
Ирина  дивным обаяньем
Была на уровне мечты.
Как лирик с чувством вдохновенья,
Так школа с явным сожаленьем
С ней расставалась. Не беда.
Сияй другим теперь, звезда!
               

Средь одноклассников-друзей,
Задиристых, неугомонных,
Покладистых и непреклонных
Ей симпатичен был Андрей.
Он не сдавался в сложных спорах,
Но не был вспыльчив, словно порох,
По- детски не умел скрывать
К ней чувств душевных устремленность.
Она ж любила увлекать
И отнимать успокоенность.

               
Осталась школа позади
И разошлись у них пути –
Андрей учился в ВВУ,
Ну, а Ирина в институте.
И надо вам сказать, по сути,
Их были редки рандеву.
 
               
Дождливой осени порой
Шел модный конкурс городской.
Минуя строгие отборы,
Жюри оценочные взоры,
Дошла Ирина до финала.
Она побед больших не ждала,
Учебе посвящая дни,
А конкурс, скажем, был в тени,
Досуга интересной частью,
Попыткой глянцевого счастья.
И вот теперь финальный тур
Под громкий глас рекламных бурь.

               
Ваятель золотого века,
Творец магических тонов,
Поклонник памятного грека,
Великий полководец слов,
Дыханьем ты объял бы перси,
Сравнил бы девичьи уста
(Одна из обозримых версий)
С нектаром райского куста.

Для доброй и любвеобильной,
Открытой, чувственной души
В наш век компьютеров мобильный
Стихи тех лет, как встарь, свежи.

               
Под звуки гимнов и фанфары,
Под барабанные удары
Оваций раздавался шквал –
В разгаре конкурсный финал.

Как выходила Цитерея
На берег с пенистой волной,
Так появлялись наши феи,
Одна прелестнее другой.

На них тончайшие наряды
И украшенья из камней.
Красавиц новые плеяды
Взрастят таких же дочерей.

За действом шоу наблюдали
Средь многих зрителей друзья
Болели и переживали,
Жюри «предвзятое» виня.

Не только внешность, но и личность
Здесь принимается в расчет,
Мисс выбрана «фотогеничность»
А чей-то проигрыш -  не в счет.

Досрочно прекратив борьбу,
Участницы роняли слезы
И вспоминали про судьбу.
Ах, как красиво плачут розы!

Казалось мне по мановенью
Их гибких белоснежных рук
Творились образы-виденья,
Мелодий создавался звук.

               
Зависит формула успеха
От вспомогательного цеха,
От модельера, визажиста,
Цирюльника и массажиста,
А так же, как ни говори,
От объективности жюри.

               
Пред юной броской красотою,
Пред их талантливой игрою 
Все окружающее блекло -
Как в затуманенные стекла.

               
Бывает в жизни это часто:
Кто остается сам собой,
Не тратит сил своих напрасно
На блеск ненужный и пустой,
Определяет действа меру,
Благоразумно в трудный час
Чужому следует примеру,
Кто в самомненье без прикрас,
Тому, как бы само собой,
Успех даруется судьбой.

               
Движенья рук, изгибы стана -
Шла танцевальная игра.
Наряды - шлейфы из туманов,
И брыжи, фижмы, веера.

               
Над каждым образом прекрасным
Трудился славно модельер,
И не был труд его напрасным,
Все это видели теперь.

Художник мнил до звезд возвысить
Красы природный идеал,
Он бесконечность малых чисел
С величьем мира совмещал.

               
Событий зримо воплощенье,
Над ними чувства ареол,
Любовь, надежда, вдохновенье,
И вихри мстительные зол.

               
Глаза – от цвета малахита
До карих, черных словно ночь;
В них глубина вселенной скрыта,
Их звездных чар не превозмочь.

Глаза - намек и обещанье
Всесильной страсти штормовой,
В них откровение желанья,
Они мотив души живой.

Они бывают необычны,
Неповторимы, безразличны,
Восторгам могут не внимать,
При вашем виде засыпать.

Их украшение – улыбка,
А мера горечи – слеза,
Укор в глазах - влюбленным пытка,
А блеск огня – уже гроза.

В них любопытства проявленье,
Ума свеченье и упрек,
Испуг, восторг и умиленье
И тонкий милому намек.

Читаю я: «Глаза – два луга…»,
«…Как море голубым … огнем»,
Два славных лирика и друга,
Их чувства сердцем обретем.

Глаза цветные, озорные,
При свете солнца и луны,
Да будьте вы хоть роковые,
Когда вы так милы, нежны.

               
На ткань мелодий, как цветы,
Ложились звучные катрены, 
И ниспадали с высоты,
Узорчатые гобелены.

И виделось: кружатся птицы
Над гребнем пенистой волны,
Что, тая, к берегу стремится,
Целуя нежно валуны…

Игру затеяли русалки…
Средь них богиня красоты,
И шелестят от зыби гальки,
Шлифуя вечности следы.

               
Прекрасна девушка востока!
Весь во внимании Парнас!
Она изящна, черноока.
Кому ж удачу дарит час?

               
В жюри известный балетмейстер,
Седой и важный депутат,
Издатель «Всяческих известий»,
 С прицелом дальним меценат.

Искусствоведы и артисты,
И, чтобы стили слать в народ,
Сидел в ряду авангардистов
Посланник от «Журнала мод».

             
В борьбе без скидок и поблажек
Взяла Ирина первый приз,
И на волне ажиотажа
Она - богиня, прима, мисс.



 Андрей Измайлов
               
Забота вечная России
Кавказа горный бастион.
На  роль высокую мессии
Сюда  был призван древний трон.
Тут закипают интересы,
Как в водопадах буруны,
И мировых коллизий пьесы
Как на ладони всем  видны.
Здесь в многоликости традиций,
Наречий, кланов, языков
Не счесть союзных коалиций
На протяжении веков.
Кавказ на языке военном –
Над полем боя высота.
С желаньем власти откровенным
Наемник двинулся туда.

               
Учебы, тренировок будни
Уже остались позади. 
Порою лихолетья трудной
Опасны ратника пути.
Измайлов получил погоны
А к ним в придачу храбрый взвод,
Потом разъезды, перегоны
И через горы переход.
Десанта первая примета –
Богатыри, как на подбор,
На них привычные береты,
Они заоблачный дозор.
Минули их шальные пули,
Бойцы во здравии, целы;
Соседи мирные в ауле
И виды пастбищ со скалы.
Их жизнь – укрытия, окопы,
В горах петляющие тропы,
Где каждый шаг грозит подрыв.
То пропасть рядом, то обрыв.
Уже доносится до слуха
В ущелье ближнем завируха.

               
Отряд бандитов вороватых,
Творя убийства, грабежи,
С каких-то тайных халифатов,
Нарушил счастья  рубежи.
Всегда есть повод для вражды,
Всегда найдутся властолюбцы
Не от безрадостной нужды,
Они к господству силы  рвутся.


На горных склонах Дагестана
Войны кровоточила рана.
Достойный дан врагу отпор,
Бежал бандит, наемник, вор
И битый злобно затаился,
В пещерах-логовах укрылся.

               
В экипировке боевой
Скалистой горною тропой
Измайлов шел в составе группы.
Их альпинистский авангард
В воронках дымных видел трупы.
Вдыхая гари едкий смрад,
Они всползали на уступы.
Андрей под вражеским прицелом
Маневром пользовался смелым.
Из офицеров он один
В бою  остался невредим,
Не ранен вскользь, не оцарапан,
Владел умело автоматом
(Был под стволом гранатомет)
И страх презрев, шагал вперед.
Минуя горную теснину,
Уже на выходе в долину
Они попали под огонь…
И бой пошел, и жгло ладонь
От раскаленного ствола…
Погибшим честь, и слава, и хвала!
К сраженью местного значенья
Не подоспело подкрепленье.
Измайлов видел взрыва шквал,
А дальше в памяти провал.




           Рахим
               
Рахим – Андрея одноклассник
В Ирину тоже был влюблен.
Теперь он в бизнесе, он – частник,
Мечтой богатства окрылен.

Его стареющий родитель
К высоким целям не стремил.
Единокровный попечитель
«Талант» в наследнике открыл.

Среди надменных нуворишей,
Им не указ уже закон,
Под легитимной власти крышей
Вольготно разместился он.

От службы уклонился. Справки
Притворством хитреньким добыл.
Легонько баловался «травкой»
И нирвану «малин» любил.

Кафе доходные «бистро»
Двойную жизнь его прикрыли.
Торгуя, действовал хитро
И жил (по фене) он не хило.

Любою прибыльною, мелкой,
Крамольной, тайной, воровской
Он смело пользовался сделкой
И был доволен сам собой.
 
Он цели потерял предел,
А жизни смысл обрел в наживе,
Ему шла масть, он осмелел,
И был хозяином на ниве.

Уже осознанно, давно
Любовь причислил он к товару,
И пил заморское вино,
Любя кутежные угары.

               
Достойный женщины отказ
Его вводил в ожесточенье,
Он даже совершал не раз
Насилия и похищенья;
То угрожал, то откупался
И прокурора не боялся.
Исправить жизненный свой крен
Его, порой, толкали мысли.
И как-то в жажде перемен
Решил он прошлое подчистить.

               
Узнав Самойлову в газете,
Рахим почти лишился сна,
«Победных» действий  план наметил.
Ему нужна была она!
Он долго всматривался в фото
И думал: «Я теперь богат.
Измайлов, говорил мне кто-то,
Воюет где-то, как солдат».
И, предвкушая страсти праздник,
Продумав все свои ходы,
Ирины бывший одноклассник,
На зов рванулся красоты.
Узнал он адрес, позвонил
И после длинного вступленья,
Восторгов пылких поздравленья
Совместный ужин предложил.
Рахим осмыслить смог не сразу
Мисс новоявленной ответ.
Ему страшнее злой проказы
Услышать было слово «нет».
Хлебнув досады, он не сдался,
Свиданий долго добивался,
Но, несмотря на все старанья,
Мольбы, угрозы, обещанья,
Имел, как говорится, шиш.
Но неуемен нувориш!
Он изуверски хитро, тонко
Ирине стал готовить месть,
Возненавидев чемпионку
За гордость, красоту и честь.

               
В ряду наемников продажных,
Средь лизоблюдов богачей,
Порочной миссии присяжных,
Злодей вербует палачей.



       Нежданная беда               
               
Мгновенье жизни роковое…
Ирина шла одна домой…
Навстречу выбежали двое,
В нее плеснули кислотой
И в ближнем скрылись переулке.
Ее пронзила остро боль,
И сердце застучало гулко.
Погибла королевы роль!
Послышались прохожих крики,
Машины скорой тормоза…
Потом исчезли света блики,
И тьма наплыла на глаза.

               
Какой-то местный папарацци,
Из необузданных проныр,
Искатель жареных сенсаций,
Представившись, как поводырь,
Попасть в палату умудрился
И над заметкой потрудился.
На снимке девушка в кровати;
Врач возле в маске и халате;
Ожоги рук, лица под струпом;
Стоят студенты плотной группой.

               
«Так поступить не мог мужчина!»-
С досадой думал аксакал,
Куря и дожидаясь сына.
Но тот, как без вести пропал.

           Лечение   

На звездный подиум двора,
Изящна, гибка и стройна,
Прекрасной юности сестра,
Когда исчезла пелена,
С ее голубоглазых глаз,
И свежесть нес вечерний час,
Ирина сумрачной порою
Всходила легкою стопою,
И, нагулявшись по аллейке,
Cидела грустно на скамейке.


Она уже была без маски.
Сняты последние повязки.
Как путь леченья труден, долог!
Ей занимался косметолог.
Не обошлось без операций.
Но как ей жить без мира граций!?


        Последний бой         

Еще гуляло эхо взрыва,
Стучала боль в висках, в ушах.
Андрей на выступе обрыва,
А дальше пропасть в один шаг.
Хоть не пробилось подкрепленье.
Но не исчерпано везенье.
И при мерцании луны
Пути спасенья видны.
Лицо его обожжено,
Осколками побита каска.
При тучах мрак, совсем темно.
С судьбой теперь в одной он связке.
Проверив свой альпийский крюк
И целостность витков веревки,
Как в цирке исполняя трюк,
За край обрывистой он кромки
Броском удачным зацепился,
Внизу поток реки струился.
Но тут он шорох услыхал,
А следом злой и резкий смех…
Враг сладострастно ликовал.
Лишь шаг до выхода наверх!
К нему шагало сразу трое,
Один из них кинжал достал
(Рахима сразу он узнал),
Мгновенно овладев собою,
Андрей свободною рукою
Гранаты выдернул чеку
И жизнь свою вручил броску.
О, как медлительно и трудно,
Тянулись вечные секунды.
Там наверху, где был обрыв
Послышался короткий взрыв.
Его  ж накрыло с головою
Речной холодною водою.
Андрей мгновенью жизни рад,
Минул он валунов каскад.
Но волей рока злоключенья
Еще имели продолженье:
Его узрели в бурунах,
Впиваться пули стали в воду,
Но был везучего он роду.
Враги ж решили вынуть «прах»,
Ведь дальше, ниже по теченью,
Российские подразделенья.
Наемник бросился за ним…
Ну, что там справиться с одним!
Андрей привел бы «языка»
В расположение полка,
Но где-то в пенистых волнах
Его забрал к себе аллах.


Потом был госпиталь. Леченье.
О горе Иры он узнал,
Ей письма нежные писал,
И часа ждал выздоровленья.
К моменту выписки истек
Его командировки срок.

             Эпилог
Был день весенний. Все невесты
Милы и сказочно прелестны.
Как представление в балете!
И миллион вокруг соцветий!
Ступив на плитки тротуара,
Очередная вышла пара,
Но лица в масках почему-то.
Промолвил кто-то: «Это круто!»
Невеста в платье подвенечном,
Стройна, изящна, высока
С походкой легкой, безупречной
Приметней всех издалека.
Ее под руку вел десантник,-
Своей избраннице под стать.
На нем был китель с аксельбантом,
А рядом родственников рать. 
У близких, ими приглашенных
И прочих всех осведомленных
Смешная масочная роль
На сердце всколыхнула боль.

Вдвоем к столу для церемоний
Они неспешно подошли…
Союз любви, сердец, гармоний!
Шампанским дружно: «Пли!» 

Бокальный звон и вспышек блики
Вершили тот момент великий.

С какой-то боковой галерки
Вдруг кто-то громко крикнул: «Горько!»
Тут офицер снимает маску –
И на виду родных, друзей
В суровой боевой раскраске
Предстал известный нам Андрей.
Невеста медленно рукой…
«Не надо,- чей-то шепот,- стой!»
Мелькнуло в памяти гостей
То фото горьких, страшных дней.
Слетает маска-лепесток…
Всех словно передернул ток.
У правой брови и виска
Рисунок алого цветка.
Искрятся синие глаза,
Их не мрачит уже слеза.
На веках ровные ресницы…
Колье на шее золотится…
И только тонкий макияж,
Принцессы незаметный страж…

Одной улыбки королевы,
Сверкнувшей, словно бриллиант,
Хватило, чтоб оцепенелый
Очнулся в зале музыкант.