О жизни Давида

Господь во власти мудрость подарить,
Богатство или воинскую доблесть
И чудеса огромные творить,
Ни для кого естественно не новость.
 
Что все мы здравствуем сегодня на земле,
Благодаря ему только всевышнему
И созерцаем яркий свет во мгле,
В котором нет луча надежды личного.
 
Для всех снисходят жаркие лучи,
Но только всяк по своему встречает,
Надежды свет и огонек свечи,
Вокруг себя совсем не замечает.
 
Благоухания природной красоты,
Что посылает в помыслы усладу
И направляет светлые мечты,
К источнику святого водопада.
 
Что жажду утоляет на земле,
Способствует творить всему живому,
Прочувствовать желанный свет во мгле,
Бесценное тепло родного дома.
 
Высокие стремления, мечты,
Мы обращаем повседневно к Богу
И в радости духовной красоты,
Не чувствуем печали у порога.
 
Блажен, кто мудростью небесной озарен
И не стремится к пошлости, разврату,
Кто истиной всецело окрылен,
Встречает благосклонно миг заката.
 
Благодарит молитвой по утрам,
Возможности прочувствовать рассветы,
А не бежать скорее к докторам,
Чтоб получить рецепты и советы.
 
Природа исцеляет в один миг,
Случайно посетившие недуги,
Немало издано хороших, редких книг,
Что стали нам наставником и другом.
 
Как песня для Давида и псалтырь,
Проникли звуки истины для сердца,
В том становлении его огромный мир,
Помог всю жизнь на господа надеяться.
 
Прелюбодейником не только был царю,
А также царской дочери и сыну,
Велел убить он сына, своих слуг,
Затем их смерть оплакивая сильно.
 
Предания о многом говорят,
Саула пол мужской по его воле,
Весь истребил Давид совсем не зря,
Предшественника память стер тем более.
 
И от рождения до гробовой доски,
Познал Давид такие передряги,
Дошли до нас те чувства глубоки,
Проникнуты любовью и отвагой.
 
Давидов сын, премудрый Соломон,
Собрал писцов мудрейших того времени
И рассказал свой необычный сон,
Как встретив Бога, преклонил колени.
 
Проси что хочешь, Бог ему сказал,
Твою я Соломон исполню волю,
Спокойно царь вокруг все осязал,
Ответил, что поставлен на престоле.
 
Вместо Давида Господом самим,
Но трудно видеть выходы и входы,
Достойно править с опытом своим,
Судить и миловать под лунным небосводом.
 
Мудрости сердца только попросил,
Чтоб править многочисленным народом,
Во времени не покладая сил,
Достойно и всевышнему в угоду.
 
И отвечал во сне ему Господь,
За то, что для себя ничто не просишь,
Успех и слава, все к тебе придет,
Твой разум разрешит в пути вопросы.
 
И не было мудрее до тебя,
Возможно только окромя Давида,
Такая необычная судьба,
Поступками, делами очевидна.
 
Царей таких не будет никогда,
А вместе с тем здоровье и богатство,
Сопутствовать и нынче и всегда,
По высшей воле станут в твоем царстве..
 
Чтоб различать вокруг добро и зло,
Войдешь в века помазанником божьим,
А сердце мудрое, подобное тебе,
Прославиться творениями сможет.
 
И то чего совсем ты не просил,
Я дарствую тебе богатство, славу,
Жизнь будет долгая, пойдешь путем моим,
Как твой отец Давид народом правил.
 
Захлопали писцы прослушав сон,
Восторженно сказал Дее писатель,
Такого никогда не слышал он,
Воистину растрогал всех создатель.
 
Чтоб кривотолки всякие изгнать,
Развеять все сомнения в народе,
Велел материалы все собрать,
Царь Соломон, всевышнему в угоду.
 
Чтоб книгу написали об отце,
Как приходилось управлять Давиду,
Любовь и деспотизм в одном лице,
Раскрыть потомкам правду очевидную.
 
Над Иудеей царствовал семь лет,
Над всем Израилем еще тридцать три года,
Пролил избранник божий людям свет,
Объединил под лунным небосводом.
 
Крестьянские хозяйства и дворы,
В могучее, большое государство,
От пастуха и звонкой псалтыри,
Взошел по воле господа на царство.
 
Побил отважно всех своих врагов,
И покорил их города и села,
Бога избранность чина своего,
Народом править мудро в царской роли.
 
Когда вошел в преклонные лета,
Перемерзал, никак не мог согреться,
Была представлена девица-красота,
Лежала с ним, как для согрева средство.
 
Давид ей как то грустно произнес,
Красива ты, но никакого толку,
Прошла пора кипучих, жарких грез,
Вокруг все стало тускло, одиноко.
 
Из Вифлеемского простого пастуха,
Который песни сочинял для бога,
Куплетами душевного стиха,
Снимал необычайные тревоги.
 
По пастбищам шагая и лугам,
Черпал дары изысканной природы,
Что сердцу оказалась дорога
И нежностью вошла в былые годы.
 
Когда Саул несказанно болел,
Совсем не мог уснуть от страшной боли,
За отступления, он муки претерпел,
На то была его, господня воля.
 
И знахари ничем не помогли,
Целители придворные, пророки,
От злого духа средство не нашли,
А царь Саул уснуть не мог нисколько.
 
О песнях пастуха гудел народ,
Что завораживали нежностью духовной
И мысли избавляли от невзгод,
Давыдовой натуры одаренной.
 
Давида пригласили ко двору,
Как славного в ту пору музыканта,
Послушал царь Саул его игру,
Духовностью волшебною богатой.
 
И отступил тяжелый, злой недуг,
И сон к царю обратно возвратился,
Волшебный, божий дар его услуг,
Вернул царю больному божью милость.

Жить стал Давид привольно при дворе,
Писал и воспевал в куплетах Бога,
Весь царский род завидовал игре
И приобщение к певцу порядков строгих.
 
Оставило оттенки бытия,
Сражение с огромным великаном,
В котором свои мысли златая,
Давид решил сразиться с голиафом.
 
Сражение сулило в пору ту,
В бою неравном родине победу,
Давид поверил в светлую мечту,
Сказал, господь поможет напоследок.
 
Царя доспехи принять не хотел,
Тяжелая была Давиду ноша,
Он посох взял, пращу и гладких пять камней
И ничего ему не нужно больше.
 
С презрением смотрел сам голиаф,
На парня, роста среднего, Давида,
Грозит на растерзание отдать,
Птицам небесным тело после битвы.
 
Давид ответил недругу подстыть,
Задиристо, воинственно, свободно,
Снять с голиафа голову и сдать,
Царю Саулу было так угодно.
 
И надвигается упорно голиаф,
Но из пращи Давид бросает камень,
Что попадает великану в лоб,
Проламывает череп, как ни странно.
 
Лицом на землю рухнул великан
И наступив Давид на чужеземца,
Его мечом вмиг голову отсек,
В ряды солдат посеяв опасение.
 
Увидев как скончался их силач,
Филистимляне сразу побежали,
Израильтяне враз за ними вскачь,
Врага по воле бога побеждали.
 
Под мышкой с голиафа головой,
Давид серьезный в лагерь возвращается,
Овеян восхитительной молвой,
Что как никто в бою сумел прославиться.
 
Истории запутаны следы,
Писцы искали суть комиссионное,
Чтоб не накликать на себя беды,
Желали правду знать в вопросах спорных.
 
Доверию хорошего певца,
Не ставились придворные границы,
Однако царь хотел избавиться,
В глазах Давида, чем то отличиться.
 
В награду дочь родную предложил,
Принцессу царь Мелхолу ему в жены,
Которую по праву заслужил,
Но только при одном еще условии.
 
Сто крае обрезаний у врагов,
Которые Давид привез в корзине,
Как поразились все жестокости его,
Певца и пастуха простолюдина.
 
Умеющего петь и побеждать,
В бою суровым становиться, важным,
Мог крепости умело осаждать,
Бой провести с противником отважно.
 
От заповеди божьей отступил,
В Вирсавию влюбившись несравненную,
Жену чужую страстью соблазнил,
Особенную женщину почтенную.
 
Подставил в пекло мужа на войне,
Приблизил где ему порядок смерти,
Невольно оставаясь в стороне,
От близости последовали дети.
 
Признался как то ближнему Давид,
В руках Вирсавии он мягок словно глина,
Никто еще не может так любить,
Как эта несравненная богиня.
 
Женился на беременной вдове,
Родился сын и прожил лишь полгода,
Кружились мысли бурно в голове,
Виновен, что послал господь невзгоды.
 
Молился у постели малыша,
Просил оставить бога жизнь ребенка,
От резкой боли плакала душа,
Извлек Давид из прошлого уроки.
 
Прощения добился наконец,,
Вторым ребенком Соломон родился,
Пообещал впоследствии отец,
Что троном для него не поскупится.
 
Простил Давиду грех текущий Бог,
Который он вымаливал молитвой
И выполняя честно царский долг,
Приумножал богатство честной битвой.
 
Когда побрили царственных послов,
Давид их сокрушил большой победой,
Все истребил и город и село,
В науку непоседливым соседям.
 
Дороги власти трудно предсказать,
Быть начеку, всегда в седле, на стреме,
Спокойно на ошибки указать,
Предотвратить размолвки близких в доме.
 
Всегда у всех достойно на виду,
Приказывать и принимать решения,
Бурлящих лет пронзая череду,
Набраться сил, надежд и вдохновения.
 
За все уметь достойно отвечать,
Перед людьми, а также и потомками,
Которые все станут изучать,
Погрязнут мысли их головоломками.
 
И честно нужно все изобразить,
И написать как было в самом деле,
Перед царем не стоит лебезить,
И прятать что то важное в портфеле.
 
Комиссия отслеживала все,
Искала подтверждения, где нужно,
Чтоб в сторону не двигать колесо,
Все описать подробно в книге с юности.
 
Как музыкант целитель превзошел,
Нежнейшим звуком волшебства псалтыри,
К царю проникся телом и душой,
И создавал возвышенную лиру.
 
Которая дошла до наших дней
И на страницах ветхого завета,
Читая быть не сможешь в стороне,
От чувств непревзойденного поэта.
 
Который в своих притчах говорил,
Слова любви, живущие поныне,
Нам мудрости частицу подарил,
И растревожил чувства словом сильным.
 
И тысяче начальником в поход,
Отправился по милости Саула,
Весной вернулся загорелый, горд,
Принес победу и богатую добычу.
 
Вначале все не верили ему,
Пока в бою отвагу не увидели,
Как приходилось драться одному
И выходить из боя победителем.
 
Избранник божий всюду побеждал,
Приумножал израильское царство,
Рассвет надежд увидели тогда,
И перестали люди насмехаться.
 
Хвалебной песней женщин покорял,
Любовью воспылал мой брат к Давиду
Саул избавиться конечно пожелал
За сына было больно и обидно.
 
За дочь придумал выкуп получать,
Давид считался беден и незнатный ,
А царский сват словно рубил с плеча
Сказал царь хочет сотню крае обрезаний.
 
Две сотни человек филистимлян,
Убил Давид, царя исполнив волю,,
И окровавленные члены на столе,
Считает вслух при всех , собой доволен.
 
В покои дочери царя в ту ночь пришел,
Бил ее плетью и она терпела,
В том не было трагедии большой,
Награда за величие и смелость.
 
Главнокомандующий послан был царем,
Схватить Давида и доставить до рассвета,
Но сыщики нагрянувшие в дом,
Увидели как спит за занавеской.
 
Супруг Мелхолы, якобы он хвор,
Жена просила говорить потише,
Начальник передал их разговор,
Но главный не желая это слышать
 
Велел доставить тотчас же сюда,
Но стражники нашли в постели статую,
Обшарили весь двор но без следа,
Пустыми были комнаты, пенаты.
 
За то начальник пятьдесят плетей,
А сыщикам по двадцать пять влепили,
Жену Мелхору сразу при дворе,
Царем Саулом тоже допросили.
 
Негодный ты и непокорный сын,
Кричал зачем ты известил Давида,
На срам себе и матери своей,
С ним любишься ты, как царю обидно.
 
Царь бросил в его сторону копье,
Но слава богу, просто промахнулся.
В великом гневе сын его ушел,
А царь Саул на дочь переметнулся.
 
Зачем ты обманула так меня,
Врага двора на волю отпустила,
А я ответила – грозил убить меня,
Поэтому все так и получилось.
 
Какой позор царю, отец вскричал,
Против меня вы все договорились,
При том коснулся взгляд его пажа,
Спросил ты кто, и вмиг заторопился.
 
Сказал тебе я в жены отдаю,
Сейчас же эту женщину Мелхолу,
Жену Давида, в прошлом дочь свою,
Тебе пусть служит дальше и не более.
 
Давид в пещере прятался в те дни,
Родные с ним, друзья четыре сотни,
Сам царь Саул охотился за ним,
Безрезультатно, господу угодно.
 
Давида жизнь грядущему хранить,,
Помазать волей высшею на царство
И честь его в глазах не уронить,
А проявляться в славе и богатстве.
 
Ответный ход всевышний посылал,
Давиду, когда царь один в пещере.
Саулу жизнь он дважды сохранял ,
Сам проявлял большое милосердие,
 
Остался без охраны царь в шатре,
Сказали все сподвижники Давида,
Убить господь представил в той поре,
Возможность упускать так очевидна.
 
Сам бог послал врага в руки твои,
Давид однако близким возражает,
Помазанника божьего удивит,
Саулу край одежды отрезает.
 
А в Зифе взял и воду и копье,
Что были у царя у изголовья,
В обоих случаях подальше отойдя,
Окликнув, предьвляет доказательство.
 
И царь в ответ Давиду говорит,
Безумно поступал и очень грешен,
Моя душа ценна в глазах твоих,
Я зла тебе не буду делать больше.
 
И знаю дальше царствовать тебе,
В Израиле, ты твердою рукою,
Воистину укажешь путь судьбе,
Которой счастья двери приоткроешь.
 
В одном Давиде сочеталось все ,
Хороший музыкант и полководец,,
Знаток любви, создатель нежных слов,
Судил и награждал людей по совести.
 
Еще прослыл в народе как тиран,
Бродило недовольство ближе к старости,
Испытывал озноб душевных ран,
Не чувствуя совсем в усладе радости.
 
Вирсании  Давид пообещал,
Сын Соломон царем по праву станет,
Неужто обещание давал,
В далеком времени красавице Вирсавии.
 
Пророк Натан вошел и подтвердил,
О чем ему сказала мать-царица,
Священников к себе он пригласил,
Изволил в тот же миг распорядиться.
 
На мула Соломона посадить,
Свести его в гиену для помазания,
Священником, пророком утвердить
И возгласить о том израильтянам.
 
Так сделали, как царь им повелел
И вестники народ оповестили,
Адонис брат старший претерпел,
Отставку и когда все приоткрылось.
 
Пришел и поклонился сам царю,
Пообещал быть преданный и честным,
Не возвращаться в прежнюю игру,
Служить по совести, отменно и без мести.
 
До этого Адонис так твердил,
Что он уже есть престолонаследник
И ожидал, что подтвердит Давид,
Не верил, что появится соперник.
 
Рассказывал редактор нам  Ефан,
Как встретился с толстушкой прорицательницей,
Дала жевать гашиш ему она,
Что духов вызывает и побаивается.
 
Доел и тяжесть спала с моих плеч
И мои силы стали беспредельны,
Сквозь смех бесовский, слышу ведьмы речь,
Кого мне вызывать из мира тленного.
 
Царя Саула, ей ответил я,
Та побледнела и проговорила,
Ой как не хочется, страшнее он огня,
Вдруг ведьма руки подняла и громко вскрикнула.
 
Выходят боги из земли, я вижу их,
Она сказала корчась, как от боли,
Саула видишь и каков же он собой,
Повыше всех и с головой под мышкой.
 
И тело окровавленное все,
Пробито будто длинными гвоздями,
Почудилось как отделилась от толпы,
Царя убитого огромная фигура.
 
Переодетый царь Саул к ведьме пришел,
Сюда перед своей последней битвой,
Поворожить толстушку попросил
И вызвать дух пророка Самуила.
 
Явился дух худого старика,
В одежде длинной и спросил Саула,
Чего тревожишь зря по пустякам
И царь ответил - тяжело мне очень.
 
Погряз в войне, повсюду побежден,
Кругом враги, мне бог не помогает,
Что делать, посоветуй Самуил,
Земля с под ног куда то убегает.
 
И глухим голосом промолвил Самуил,
Господь из рук твоих отнимет царство,
Отдаст Давиду, как я говорил,
А завтра ты, твои сыны пребудете со мною.
 
И стан израильский предаст Господь,
Филистимлянам победившим в руки,
Такой описан в книге эпизод,
Царей неблаговидные поступки.
 
Редактор ведьму снова попросил,
Дух Самуила вызвать для беседы,
Присутствие Давида ощутил,
Саула Самуила рядом тени.
 
Давида дух восторженно сказал,
Как долго я искал тебя пророка,
Куда приду, уже не заставал,
Все отвечали, ты отчалил только.
 
Давиду Самуил тогда сказал,
Зачем Саулу подослал убийцу,
У ведьмы перед битвой побывал,
Твой напророчествовал дух, что и Саулу.
 
Я позаботился , пророчество сбылось
И раз господь решил отдать мне царство,
Неважно сколько крови пролилось,
Давида дух беззвучно рассмеялся.
 
Сказал ты у Саула сам спроси,
Но царь Саул кивнул ему на голову,
Дал всем понять, не может говорить,
Отрезанное не приставишь снова.
 
Нам не понять потусторонний мир,
Так было сразу господу угодно,
Куда не следует, не лезть самим ,
До времени не нарушать его законы.
 
Предания немного говорят,
Разбитый царь Саул и весь израненный,
Слугу добить просил, чтоб не попасть,
Для пыток самому во вражьем стане.
 
Давид сидел на троне сорок лет,
В историю вошел как победитель,
Оставил в памяти людской прекрасный след,
Псалмы и притчи вечно не забыты.
 
И Соломона мудрого царя,
После себя наследника на царство,
О его притчах много говорят,
И многие сегодня восхищаются.
 
Но это уже новый эпизод,
Который явно просится в куплеты,
Душа моя надеется и ждет,
Что мысли неизвестного поэта.
 
Господь направит в русло бытия,
В котором нет печали, одиночества
И дух свободы в сердце затая .
Заглядываю мыслями в пророчество.
 
Куда пока проникнуть не стремлюсь,
Достаточно его господней воли,
Для излияния своих душевных чувств,
Родным и близким без вина, застолья.
 
Хвалу стихами богу воздаю,
Что в русло путеводное направил
И наградил надеждой жизнь мою,
Писать куплеты господу во славу.
 
Его деяниях особенных, больших,
Величию немыслимых творений,
Простору человеческой души,
Подаренному чувствам вдохновению.
 
Не верится как просто и легко,
Слова души бумаге раскрываются,
И проникают в сердце глубоко,
Да так, что самому все это нравится.
 
Как под диктовку пишутся стихи,
По воле всемогущего создателя,
Добился результатов не плохих,
Имею драгоценных почитателей.
 
Один невольно чувствуется грех,
Читать никак усердно не привыкну,
Сам по себе не сложится успех,
И не достичь без разума вершины.