Если тебе интересно, то слушай...

От тебя уже полгода ни весточки, ни строчки.
Ты не звонишь мне каждое утро,
а я до сих пор посвящаю тебе стихи.
Но если тебе интересно, то слушай:
дела у меня плохи,
мне двадцать три,
у меня простуда,
я мучаюсь от тоски,
потихоньку сдаю экзамены и пишу диплом,
все так же рифмую строчки,
хотя ты, наверное, знаешь об этом.
У меня до сих пор ни сына, ни дочки,
я не выпустила книгу
и не считаю себя поэтом.
Я все так же мечтаю стоять перед зрительным залом,
но ужасно боюсь, что меня не поймут и не примут.
Я жалею, что имя свое тебе не сказала,
и боюсь, что мне снова выстрелят в спину.
Мне не хочется падать,
но я снова стою на коленях.
Что ты, нет, не прогнулась,
но, все же, в какой то мере
подкосилась и рухнула…
может быть это от лени,
или те, кого я любила
опять обо мне забыли.
Как всегда меланхолия,
распахнуты настежь двери и окна,
зимний ветер гулял по квартире,
запутался в шторах, запевает по-волчьи,
и я подпеваю, прости за отсутствие голоса.
Обнажу свои нервы, позову, но не знаю, где ты.
А я помню твои запутанные волосы
и глаза васильково-синего цвета.
Жаль, что ты случился со мною так поздно,
лишь в конце прошлого лета.
Жаль, что было так мало слов,
а теперь абонент без ответа.
Ты прости за любовь и за то,
что запомнила это.
Как всегда ты молчишь,
я измучалась, где ты и с кем ты?
Обошла все дороги, где мы гуляли когда-то,
целовались, смотрели на волны, любовались закатом.
Я не верю, что ты не запомнил,
что взял меня напрокат
и дарил свою нежность и чувства,
как простую арендную плату.
Когда я стану поэтом и лишусь рассудка,
когда меня упекут в одиночную палату,
где я буду скулить о тебе сутками,
прошу об одном,
мне не много для счастья надо,
позвони вечерком,
расскажи об огнях променада,
предложи угостить чайком
и не думай о том,
что меня упекли в дурдом.

22 января 2014 год