Удача генерала

Мальчик сквозь пелену забытья ощущал тёплые мамины руки рядом с собой, которые то поправляли на нём шерстяное одеяло, то прикладывали холодную повязку ко лбу…
 
Чуть раздвинув веки, он проводил маму взглядом в приоткрытые двери столовой комнаты, где за столом восседала вся честная компания во главе с генералом, который как раз обращался с тостом к отцу:

- Ну, Иваныч, за твой удачный выстрел! – заметно выпивший генерал потрепал по грязному чубу своего водителя Васю, сидевшего почему-то на месте генеральши, - ежели бы я тебя не толкнул – хана моим любимым собачкам!.. А так, солдат отпуск заработал за храбрость в бою… Заживёт ранка до свадьбы! Без обиды, Васюха, а?..

Нетрезво покачиваясь во весь внушительный рост, чумазый солдат-герой привстал на одной ноге, пытаясь заплетающимся языком поблагодарить начальство, но кроме «трык-пык-мык» из его прыщавых уст никто ничего не услышал.

Мальчик здесь вообще широко распахнул от удивления очи, потому что увидел на немытом  битюге Васе штаны с генеральскими лампасами – одна штанина подогнута, а нога живописно забинтована…

Отец находился вне видимости, но хорошо было слышно: « Ефим Палыч, я челл-овека мог угрр-обить!.. Дай тебб-я обниму, друже мой окк-опный.» А мать тихо урезонивала батю, чтобы больше не выпивал – ты же, мол, гипертоник, Феденька, всего на днях из госпиталя!..

- Нет, тт-ы мне скажи, Ефф-им, - папа со стаканом вина показался в дверном проёме, - пп-очему в немчуру не стрелял тт-огда при отходе?.. Сдрейфил, Ефф-им, так и прр-изнайся!..

- Иваныч, я ж тыщу раз повторял: тебя, дурня контуженного, за шкирку к нашим тащил, когда фрицы с тылу вынырнули!..  Ординарец-то твой поклоны бил да крестился, а потом драпанул,  пятясь раком, –  с танкетки очередью ножонки ему и срезали, - несмотря на изрядное подпитие, генерал говорил зычно и тщательно выговаривал слова, - Не вставай, Вася, не вставай, коли не могёшь! Ты мне иногда того бедолагу напоминаешь – тоже всем кланялся да не помогло…

Чумазый битюг, привстав, неверной рукой отдавал начальнику честь и преданно заглядывал в лицо поросячьим взором: « тов- ген- слу-жу» - мальчик с интересом угадывал то, что тот старался выговорить в состоянии сильного опьянения.

- Ефим Павлович, давайте закругляться, - подошла мама к генералу, - вон сколько выпили! И хозяйка Ваша уж не выдержала, слегла. Детки устали… Правда, Лизонька?

- Тёть, Маш, - со смехом ответила из угла Лизонька, - Вы, чё, папку моего не знаете?.. Да он не успокоится, пока на уши всех не поставит! Хорошо, хоть «Победа» на ремонте, а то бы такие гонки устроил, что Вам и не снилось!

- Нет, тты скажи, Ефф-им, - снова нетрезво взъерепенился отец, - Сдрейфил, и рр-апорт не подал!

- Ну, а подал бы? – генерал смачно захрустел огурцом и лениво потянулся, - разжаловали мигом нас бы с тобой – и в штрафбат на мясо!.. Эх, и поныне хожу в полковниках, что значит, немчура проклятая с той поры аукается.

- Пап, расскажи ещё разок, - подбежала генеральская дочка, повиснув у него на шее, - как ты фрицам дал прикурить… Чмок - ты у нас ведь самый-самый!

- Да ничего, доча, особенного. Вижу, катят прямо в упор на танкетке – весёлые победители - мать их! - на броне, песни гогочут, на гармонике пиликают… Ординарца Фёдора Иваныча, ну, полуживого, так спецом гады краем гусенички поддели, чтоб помучился да поорал маленько!.. Короче, не стал я прятаться – бесполезно! – достаю табачок ядрёный и кручу «козью ножку»… Те затормозили примерно в метре  и глазеют! Я искру вышибаю, но она ни в какую! – пытаюсь дрожь в руках унять… Шаг к ним, стволы в грудь наставили. Культурно так «огонька» прошу – заржали тут же, расслабились! Один курнуть со мной решил, потом другие…  Дал попробовать самокрутку, кашляют – смеются, по плечу похлопывают. Ладно, что в комбезах танкистских с Иванычем, который лежал рядом полуживой, - солдаты и солдаты по виду…

- Пп-очему не стрелял, Ефф-им?! – резко прервал его рассказ отец, опять вскакивая с места к фронтовому другу, - Пп-очему с авв-стриячками лл-юбовь крутил?! За Сталина, вв-перёд!!!

- Шутишь, Федор, с нашими пистолетиками только застрелиться можно было!.. И то не наверняка, а я с фрицами рому дёрнул – тьфу, гадость! – от спирта из фляжки у них волосы дыбом стали, потом на руках давай бороться. Схитрил я маленько, поддался здоровяку Гансу – но сначала долго сопротивлялся! Фрицы ставки даже делали и, если б я победил, думаю… А что думать, когда нам оставили пол литра рому и шоколада плитку, да покатили дальше, как по Польше!.. Ромом-то вражеским – тебя отпаивал, чтоб ты мне тут косточки промывал!
 
- А с австриячками что, пап, - спросила Лизонька, - я никому не скажу – вот, честное пионерское!

- Рано тебе, пионерка, в дела мужские соваться! – шутливо щёлкнул её по носу генерал и лихо крутанул себя за ус, - всю боевую жизнь страдаю из-за вас, женщин… Правда, Маш?..

Мальчик уже вполне пришёл в себя и, усевшись на диване, смотрел на внезапно покрасневшую мать, которая быстро махнула рюмку наливочки, поморщившись слегка.

«Броня крепка» - вдруг прорезался голосок у водилы Васи, уткнувшегося пьяной мордой в поднос с пирогами. Все захохотали от души, с каким-то облегчением! И мальчик тоже…
                (продолжение следует)