Лондон

Я десять лет ни шагу из тайги.
Не выпускал из рук тяжёлой кИрки.
Зимою Унты, летом сапоги.
Мыл золото в затоках Индигирки.

Кто не был здесь – то тот и не поймёт
Таёжной жизни в холоде и с ветром.
Подслащивает только дикий мёд,
А лечит лишь отвар еловых веток.

Но, как всегда, всему приходит срок.
И я, уйдя от Индигирки устья,
В тайге запрятал с золотом  мешок,
Не думая о том или вернусь я.

За три недели я дошёл туда,
Где ходят поезда по расписанью.
Сменил буквально всё, лишь борода
Напоминала прошлые скитанья.

Билеты закупив на всё купе,
Чтоб не мешали спать соседи храпом,
Я покатил, признатнльный судьбе,
Не вспомнив, как попал сюда этапом.

Да! Память интересный инструмент,
Он чем-то свят, а чем-то он обычен...
И, едущий в купе соседнем, «мент»
Мне откровенно в общем безразличен.

Шесть суток пролетело на раз-два.
Сошёл в тепло я после "мерзлотухи".
Всё было классно и лишь голова
Трещала от вчерашней "барматухи".

Здав в камеру хранения багаж
Я, сьев бивштекс в вокзальном ресторане,
Поднялся  лифтом на седьмой этаж
В роскошном холле турагенства зданья.

Всего через каких-то три часа
Имел я новый паспорт заграничный
И турпутёвку. Просто чудеса,
Когда за всё ведёшь расчёт наличный.

Всё завертелось, тоесть понеслось...
В Берлине с самолета сев в автобус,
Я ухватился за земную ось
И раскрутил Земли огромный глобус.

Автобус наш похож на самолёт,
Хоть в скорости, конечно, уступает,
Зато водитель, точно, как пилот
Так лихо ездит, будто бы летает.

Ночная темень мёрзнет за стеклом,
Все дремалют под баюканье романса,
А утром, погрузившись  на паром,
Плывём по глади чёрных вод Ла Манша.

Вот и Английский берег. Боже ж  мой...
Я, даже изучая карту мира,
Не мог представить, что ступлю ногой
На землю «Битлов», НьЮтона,  Шекспира.

Пейзаж здесь, как под нашим Усть-Куйга,
Но, правда, есть  дороги  и строенья .
Зато у нас вокруг – Ау... тайга
И ягельные пастбища оленьи.

А вот и Лондон. Пахнет стариной.
Всё в трепетной, изысканной манере.
Здесь старина за каждою стеной,
Под каждой крышей, да и в каждом сквере.

На Трафальгарской площади, друзья,
Где ходят серы, меры, перы, лорды
В толпе случайно вдруг заметил я
Среди их лиц туристов наших морды.

Как я узрел? Не знаю даже сам.
На внешний вид - субьекты группы риска,
Ну, а конкретно – видно по глазам,
Ещё блестит «совковости» в них Искра.

Увековечено здесь множество побед.
Смешались даты, имена, портреты.
Здесь не на все вопросы есть ответ...
Но множество вопросов на ответы.

Дороги в Лондоне шикарны, но узкИ.
Я понимаю – если мёд, то ложкой.
Ведь там у Яны - северной реки
Движенье лишь охотничьей дорожкой.

Там триста вёрст не встретишь ни души.
Здесь триста вёрст – большое растоянье.
Здесь городки - у нас лишь шалаши,
Да и делянки золотоисканья.

Всё это там, в республике Соха,
А здесь ведь Лондон, но все человеки.
У них бифштексы, а у нас уха.
У них все серы, а у нас все зеки.

Их Темза – не сибирская река.
Не бьётся в берег, проплывая мимо.
Здесь воздух сладковатый чуть слегка,
Доставленый с экватора Гольфстримом.

Я не видал  ещё такой красы,
Как вдоль дворца Вестминстерского стены
И четырёхсторонние часы
Почти-что стометрового Биг Бена.

С часов Биг Бена пояс временой
Невидимо проходит сквозь все страны
И, как арбуз на скипки, шар земной
От Гринвича секут мередианы.

Сам Гринвич это Лондонский район,
Он числится, как «Королевский боро»,
И хоть от центра он чуть удалён,
Свыкаешься здесь с этим очень скоро.

Великолепен Тауэрский мост.
Изящно кружев кованных плетенье.
Шестидесяти с лишним метров рост
Двух башен вызывает восхищенье.

Когда ж мост птицей пОднял два крыла,
Чтоб дать проход большому пароходу,
На лбу моём морщинка залегла –
Как это сделали в далёкие те годы?

А вот и Тауэр – большой укрепрайон.
Не описать в стихах его словами.
Упомяну я только лишь ворон,
Которые живут в нём уж веками.

Ганс Христиан, писатель Андерсон,
Творил всегда талантливо, с размахом,
А образ королевских двух ворон
Ему навеян Тауэрским птахом.

Вензорский замок доказал не раз,
Что он один из лучших замков мира.
Им пережито множество «проказ»
Описаных в романах У.Шекспира.

Но ни Шекспир, ни даже два Дюма
Не знали придворцовых «переплётов» -
Кто был отравлен, кто сошёл с ума,
А кто родил случайно от кого-то.

Сегодня нам так гладко подают
Историю веков без многоточий,
Мол был хорош разбойник Робин Гуд
И Букенгемский Герцог непорочный.

Лишь изнутри, увидив интерьер,
Понять возможно тайность этих сводов
Сокрытую меж штор, ковров, портьер,
Секретных лестниц, комнат, переходов.

Вся эта подковёрная возня
Наружу выйдет поздно или рано
И только камни тайну сохранят,
Как в случае с принцессою Дианой

Я, правда, в интриганстве дико слаб
Особено где подло, мерзко, лживо...
Мне ближе по душе их местный паб
С английским элем – прототипом пива.

Но эль без водки – деньги в никуда.
Жаль, нет в их пабах водки – только виски.
Да и курить нельзя здесь – скукота,
А вместо воблы булки да сосиски.

Все прелести лишь в сити, на показ,
А чуть отьехав прочь от Лондон-центра,
Пейзаж почти такой же, как у нас,
С учётом современного момента.

Две разных жизни разъединены
Невидимой, неощутимой гранью,
Как разная, хоть в контурах страны,
В Москве жизнь и в посёлке под Рязанью.

Растаял впечатлений первых шок.
Да, погулял я в Лондоне не слабо,
Но, лишь припомнив спрятанный мешок,
Петлёй тугой сдавила горло "жаба".

На всех порах обратно в Усть-Куйга.
На встречу с жизней дикой и чуть странной.
Кусочек "золотого пирога"
Гарантия поездки к новым странам.