о грустном

*

У Шики глаза холодные,
что антарктический океан:
он дерзкий и пылкий, насмешливый шут и хам.
Уверенности в нём хватает на бесконечность
плюс два
в квадрате.
Смел, как разбойник,
умён, как учёный,
как рыцарь, статен.
Ему скорбь въедается
прямо под сердце,
в самую-самую душу,
напоминая
на перманентном базисе,
как он
никому
не нужен.
Он удила закусывает,
заставляет себя
подняться:
жизнь хочет драки?
Окей, будем драться!
Даже
в кромешном
мраке.
А то,
что есть вероятность в процессе
сдохнуть,
не важно уже,
не важно.
Выжать себя до нитки,
осыпаться,
пеплом развеяться по семи ветрам.
Не страшно, деточка,
это совсем не страшно.
Шики смотрит на звёзды, словно
отхлестанный по щекам:
вот уж дудки, ребята, поклон бить
не стану вам.
У Шики вся боль,
всё время
(он знает, что не пройдёт).
Он швыряет себя в атаку:
вот же, грёбанный идиот.
Он смеётся в лицо Вселенной:
да пошла ты,
пошла ты, мать, -
прекрасно осознавая,
что Вселенной
на всё
плевать.