О работе

Пока работаешь живешь,
Кипишь в земном круговороте
И сам чего-то создаешь,
Питаешь новшества и взлеты.
 
В итогах своего труда,
Что так сопутствует наглядно,
Ведет восточная звезда,
Туда где славно и отрадно,
 
И принимают и зовут,
Твои духовные творения
И чтоб себя не обмануть,
Мы ищем воли, вдохновения.
 
Чтоб духом просто не упасть
И расслабляясь не пропасть,
Пока в бурлящем коллективе,
Мы задаем свои мотивы.
 
И чувства светлые живут
И помогают что то двигать,
Идеи долго не умрут,
И распыляются в интригах.
 
Что не приходится узреть,
В обетованном мире этом
И возбуждаться и гореть,
Дерзать романтикам поэтам.
 
И должность разная всегда,
Нас направляет в свое русло,
Не обращая на года,
Подсветку мыслям дарит люстра.
 
И даже с раннего утра,
Тебя обязывает должность,
Когда задуматься пора
И если спать так сильно хочется.
 
Задолго до семи часов,
Перебираешь что то в мыслях,
На чаше солнечных весов,
Паришь мечтами в жизни смысле.
 
Отрезка жизни бытия,
Где от тебя зависит что то
И чувств глубоких не тая,
Кипишь в обыденных заботах.
 
Чтоб подогнать свои дела,
Как полагается достойно,
Без стрессов и конечно зла,
Быть зрелым чувством
Окрыленным.
 
И слава Богу говорить,
За понимание и веру,
Мечты кому то подарить,
Открыть захлопнувшие двери.
 
Надежду светлую питать,
На благосклонные минуты,
Что еще сможешь кем то стать
И разогнать потоки смуты.
 
Легко все делать молодым,
Как на тебя питают ставку,
Чтоб оставлять свои следы,
И в ритме соблюдать порядок.
 
Когда знакомо все вокруг,
Усовершенствоваться хочется
И в сфере всяческих услуг,
Благодарить его высочество.
 
Вселенский разум, что всегда,
Приходит в мысли к нам из космоса
И сразу горе не беда,
В усадьбе, поле за околицей.
 
Что значит только для себя,
Когда копаешься на даче,
Благословенно и любя,
Легко решаешь все задачи.
 
Другое дело коротать,
Часы на службе в кабинете,
Слегка на стрелки созерцать,
Ловить счастливые моменты.
 
Залезть поглубже в интернет,
Где в сайтах тихо покопаться,
Там ничего святого нет,
Особо в милом бабьем царстве.
 
И все равно хоть иногда,
Посмотришь сам на эту пошлость,
Что развращает города
И свой показывает голос.
 
Работа та же в этих шлюх,
Но за большие только деньги,
Творцом становится лопух,
За ним принцессы скопом бегают.
 
Не замечают ничего,
В обрюзгшей и поддатой роже,
Хоть дальше носа своего,
Им и смотреть уже негоже.
 
А самолюбие и честь,
Не атрибут продажной твари,
Все перетерпит боль и лесть,
Одно, чтоб только не задаром.
 
За все приходится платить
И мусорим и рэкетирам,
И пригласить и отпустить,
И волшебства направить взоры.
 
Молиться чтоб не заболеть
И регулировать расходы,
И все и вся преодолеть,
Под этим лунным небосводом.
 
Не до прогулок под луной,
Какие могут быть романсы,
Коль жизнь проходит стороной
И делом нужно заниматься.
 
Своим помойным котелком,
Привлечь богатого партнера,
С хорошим денежным мешком,
И недалеким кругозором.
 
И секретарши на подбор,
В приемной крупного начальства,
Умеют направлять свой взор,
Наполнен истинным нахальством.
 
Все это мысли, а пока,
Субботы жадно ожидаешь,
Чтоб чуть расслабиться слегка,
Хоть сам отлично понимаешь.
 
Что просидишь скорее день,
Опять все также у экрана,
Перед глазами чья то тень
И вдохновение дурмана.
 
Кому то в строчках передашь,
Души взволнованной частицу,
Пополнишь рифменный запас,
В чужих прекрасных с виду лицах.
 
Устанешь снова за весь день,
Но та приятная усталость,
Что у домашних теплых стен,
Вокруг все приукрасит малость.
 
А на работе весь кипишь,
Как чайник, только что за деньги
И ночью сладко сам не спишь,
Во сне толкаешь ту телегу.
 
Что силы снова придает
И вдоволь кормит хлебом, маслом,
И иногда душевный взлет,
Мечты уводит от печали.
 
О счастье часто говорят,
Когда на службу и с работы
Домой бежать безумно рад,
Парить в безоблачном полете...
 
Тогда ты счастлив и вполне,
Удачей можешь возгордиться
И продолжать гореть в огне,
С другими опытом делиться.
 
Как начиналось все с нуля,
Любая славилась работа
И привлекала лишь земля,
А не души прекрасной взлеты.
 
За десять соток каждый год,
Разнорабочие в совхозе,
Кормили хлебушком народ,
Копались сутками в навозе.
 
Растили зелень, огурцы,
В больших, натянутых теплицах,
Трудились деды и отцы,
Умели опытом делиться.
 
Наставник славился тогда,
Ему доплачивали даже,
Кормили села, города,
Стояли у добра на страже.
 
Когда все наше - не мое
И сторожей в объеме полном,
В любом узле не достает,
Какие там еще законы.
 
Смешная выдалась статья,
Как ночью сторожа украли,
И увеличивался штат,
Чтоб те друг друга охраняли.
 
Не правда выглядит смешно,
Переживали те моменты,
Когда волшебное кино,
Смотрели взрослые и дети.
 
Цензура правила сюжет,
Чтоб пользу приносить народу
И скромно тратили бюджет,
Отрезку времени в угоду.
 
Никто тогда не обращал,
На дар возвышенный внимания,
Как я куплетом восхищал,
Любую в праздники компанию.
 
Мог сразу рифмой говорить
И это многих удивляло,
Мечтой возвышенной парить,
Без грусти всякой и печали.
 
Иду дорогой через лес
И сразу строчки о деревьях,
К природе чуткий интерес,
Услада неги в мыслях зрелых.
 
Рождались где то в глубине,
Души сердечные куплеты
И сразу мысли на рассвете,
Как приукрасить все в огне.
 
Гремела та же сковородка,
С поджаркой мяса на столе,
Картошка, зелень и селедка,
Всплывали рифмами во мгле.
 
Пока мне лит.обьединение,
Не стало критикой грозить
И все пропало к сожалению,
Не стал в куплетах лебезить.
 
Хоть был не прав бросаясь рифмой,
Не зная ямба и хорей,
Не раскрывал улыбки милой,
Что ярко грела у дверей.
 
Как в роли просто наблюдателя,
Смотрел на девочек шальных,
По воле нашего создателя,
Желал им много благ земных.
 
Себя то к ним не причисляя,
Не проникая в дела суть,
Куплеты только посылая,
Которых многие не ждут.
 
О службе стыдно вспоминать,
Прицепщик, скотник, сторож, слесарь,
Той боли в сердце не изгнать,
Что поднесли ночные стрессы.
 
Когда у леса сам, один,
Всю ночь с телятами возился,
Где голубого неба синь
И звезд сияющих зарницы.
 
Красиво, нечего сказать,
Когда все это на экране,
Изволишь сладко осязать,
С очаровательным дурманом.
 
А не при звездах со скотом,
Вдали от дома и построек,
Что можно чувствовать при том,
И как тот хлеб случайный горек.
 
Усадьбы километров пять
И ни души нигде поблизости,
Телята в изгороди спят,
И с ними всеми я забытый.
 
Лягушки квакали в пруду,
Меня немного развлекали,
Я на семнадцатом году,
Тонул душой в своей печали.
 
Казалось вечность пронеслась,
Пока в степи утра дождался,
Волна печали пролилась
И отгремела в звуках вальса.
 
Разнорабочим начинал
И подвозил коровам силос,
Как от стыда душой стонал,
Когда не доставало силы.
 
С глубокой ямы доставать,
Наверх то месиво тяжелое,
Болели чувства, что скрывать,
Те дни шальные, невеселые.
 
Бросаю месиво наверх,
Оно на голову мне сыпется,
А мужиков задорный смех,
У ямы проклятущей слышится.
 
Им приговаривать при том,
Не захотел сынок учиться,
Вот и играйся со скотом,
Хоть трудно с этим примириться.
 
Не передать того стыда,
Хоть справедливого конечно,
Куда отец смотрел тогда,
Что понимал в делах сердечных.
 
Меня к скоту завхоз зовет,
Ну, а отец могорычами,
Его бесстыдника зальет,
По неказистому случаю.
 
Хоть по закону беспредел,
Несовершеннолетних ставить,
Где ветерок в ночи свистел,
Он не имел конечно права.
 
Запомнил дальше на всю жизнь,
Тот страх под чернотою леса,
Куда привез меня кретин,
Поддатый взрослым интересом.
 
Бутылка водки господа,
Жестокой стоимости ночи,
Не окупилась мне тогда,
А нервов море между прочим.
 
За это время утекло,
Когда кружились чьи то тени,
Давило непомерно зло,
Что сразу стал второстепенным.
 
Когда тревожно и не спишь,
Несется все перед глазами,
От страха чуточку дрожишь,
Окутан чьими образами.
 
Всплывают что перед тобой,
В галлюцинациях стучаться
И чувства льют наперебой,
Какое скажем в этом счастье.
 
На пионере лазарет,
Где заболевшую скотину,
Оберегал в семнадцать лет,
Хоть сам всего боялся сильно.
 
На бричке подвозил корма,
Опилки, сено, также силос
И как сходил тогда с ума,
Когда за тачкой устремилось...
 
Бежать вдогонку существо,
Необычайное и белое,
Стучалось в мысли колдовство
И провалиться мне хотелось.
 
В лихую бездну бытия,
Где не приходят ведьмы, лески
И можно страха не тая,
Забыться в тихом перелеске.
 
Под самым лесом тот сарай,
Больной заполнен был скотиной,
Где я дежурил до утра,
И утопал в делах рутинных.
 
А как за трактором бежал,
И чистил перекати поле,
Сапог две пары разорвал,
В том промежутке невеселом.
 
Весною трактор боронил,
Курантой занесенной поле,
Честь молодую уронил,
В совхозе я в подсобной роли.
 
Бежишь хватая на ходу,
Колючки те под боронами,
В том пятьдесят восьмом году,
То было для меня цунами.
 
Не окупились сапоги
И что бы там не говорилось,
Как будто встал не с той ноги,
Душа всерьез опустошалась,
 
Такие роли исполнять,
На самых низменных задворках
И только на себя пинать,
Что не хотел учить уроки.
 
Хотелось козочек пасти
И заразительным примером,
В плаще по улице пройти,
Свои показывать манеры.
 
Воображение мечты,
Зачем пастух учиться должен,
Чтоб поле чистой красоты,
В хороших мыслях подытожить.
 
Да и никто не заставлял,
Напоминания, хозяйство,
Вот жизни скромный идеал,
В послевоенном нашем братстве.
 
А пыли сколько заглотал,
Я как помощник комбайнера,
О том ли сам тогда мечтал,
Дожить до зрелого позора.
 
Попасть в земной, жестокий ад,
Где от зари до поздней зорьки,
Был дню грядущему не рад,
То вспоминать безумно горько.
 
Роса не спавшая еще,
А ты впотьмах шприцуешь точки,
Подтянешь гайки все кличем,
Водой умоешься из бочки.
 
Сметаешь вениками пыль,
С того комбайна прицепного,
Так много вкладывая сил,
Для счастья тихого, земного.
 
Одно что было хорошо,
Кормили вкусненьким обедом,
Что не имел в семье большой,
Где приходили часто беды.
 
Нас солонина может быть,
Тогда от голода спасала,
Доступно юности любить,
Яички, молоко и сало.
 
А комбайнерам на обед,
По пять яиц и за бесплатно,
Вот и остался светлый след,
В мечтах на ниве благодатной.
 
Кусочек сала граммов сто,
Под те вареные яички
И мир прекрасный, золотой,
И пьется сладкая водичка.
 
Насыплешь сумочку зерна
И под стожок ее запрячешь,
Какие были времена,
Тревожной юности собачьей.
 
К комбайну шли как в магазин,
Зерно ссыпали за бутылку,
Менторы не было вблизи
Сходили с рук тогда ошибки.
 
А раз напился комбайнер
И сам я ехал на стоянку,
Не забываю до сих пор,
Как взволновался и порядком.
 
Трухнул качая СК- 3,
Где правят задние колеса
И что творилось изнутри,
Осталось также под вопросом.
 
Спустил с площадки старика,
Домой отнес его пьянчугу,
Душой взлетая в облака,
Что сделал все на первом круге.
 
Частенько напивались так,
В посев, уборку, в день зарплаты,
Попойка это не пустяк,
Вошли в привычку эти даты.
 
А на параде, боже мой,
Водяра плещется рекою,
Ползли подпитые домой,
То время нынче не такое.
 
И исторический момент,
Не зачеркнуть страниц истории,
Хоть и ответа тоже нет,
Зачем мы коммунизму строили.
 
И день седьмого ноября,
Огромным праздником считали,
Другая вспыхнула заря
И праздник скромненько убрали.
 
А несравненный Первомай,
Уже за месяц на работе,
Знамена правили в домах,
Колоны строили почетные.
 
Тренировались на плацу,
Как на военном полигоне,
Чтоб все к парадному дворцу,
Пришли мечтами окрыленные.
 
Мог на работу не пойти,
Но на парад ни в коем случае,
Чего то должен пронести,
И славить родину могучую.
 
Перебивались кое как,
А сытно кушать приходилось,
Когда шли праздники в очаг
И сердце благосклонно билось.
 
Еще совсем не по нутру,
Я стал в училище учиться,
Затеял скучную игру
И стал невольно трактористом.
 
Мы в Красногоровке тогда,
Всего пять месяцев учились,
Но не моя взошла звезда,
Была на то господня милость.
 
К работе с техникой душа,
Моя ни капли не лежала,
Смотрел на трактор чуть дыша,
Коленки истинно дрожали.
 
Однажды чуть не придавил,
Я на участке бригадира,
Который бегал и хамил,
Обычный глупый простофиля.
 
Чуть не подлез под колесо,
Когда я вывернулся чудом,
Да разве перескажешь все,
Какие окружали люди.
 
В те отдаленные года,
Под необъятным небосводом,
Вела восточная звезда,
Туда где сыпались невзгоды.
 
А что могли мне предложить,
Тогда простому недоучке,
Всему готовому служить,
И получать от многих взбучку.
 
Слесарил как то в детсаду,
Затем в коровнике с бригадой
И что имел тогда в виду,
Под грохот мыслей канонады.
 
Уже к обеду по рублю,
На водку сбрасывались часто,
А после целый день в хмелю,
Какое в творчестве участие.
 
И в окружении таком,
Набраться, выспаться и снова,
Быть прежним, глупым дудаком,
И уж никак не Казанова.
 
В бригаде были господа,
Травить способны анекдоты
И развлекали нас всегда,
С такой немыслимой охотой.
 
И беспрестанно час и два,
Сидели, слушали спокойно,
Простые кажется слова,
Доступны мыслям и пристойные.
 
То пьянка тянется пол дня,
А после сразу анекдоты,
Нет скажем дыма без огня,
Как оплатить за ту работу.
 
Шестидесятые года,
Внесли немного коррективы,
Вперед направила звезда,
Чтоб видеть что то в перспективе.
 
И так пристроился в строй цех,
Сперва подсобником в бригаду,
Завоевал затем успех,
Добился лучшего разряда.
 
И только год всего спустя,
Стал звеньевым в своей бригаде,
И упираясь и кряхтя,
Почет узнал, пошли награды.
 
На стройке самый молодой,
Строитель пятого разряда,
А с окружающей средой,
Делился опытом и взглядом.
 
Однажды главный инженер,
Просил произвести расчеты,
Как сделать в доме обогрев,
Чтоб сохранялось и тепло там.
 
Стал самым лучшим печником,
Могорычи, почет, зарплата,
Попойки частые тайком,
Не только в праздничные даты.
 
С белоголовой на столе,
Клиенты вежливо встречали,
Так и бродил навеселе,
Без стрессов, грусти и печали.
 
Считались верные друзья,
По меркам прежним собутыльники,
Что лебезят порой в глаза,
А дать готовы подзатыльника.
 
Мы пили всякий самогон,
На жмыхе бурака, резине,
Чтоб легче возгорался он
И по другой какой причине.
 
Здоровье гробили, мечты,
Вкушая часто это пойло,
Не замечали красоты,
А только пили, чушь пороли.
 
По долгу службы, по дворам,
Ходил настраивая печи
И доверялся тем речам,
Что слышал при случайной встрече.
 
Хозяйки все как на подбор,
Клеймили непомерно мужа,
Что их не ясный кругозор,
Другими мыслями загружен.
 
И все хозяйство на жене,
Досуг, обеды и уборка,
Ну а мужчины в стороне,
Зарплату принесет и только.
 
Как мало - я не понимал,
Сидит одна в просторном доме
И муж совсем не идеал,
А вклад зарплата - не весомый.
 
Глядишь, хозяин красавец,
Еще при должности приличной,
Но женских не задел сердец,
Хоть милый, нежный, симпатичный.
 
Одна готова променять,
Была в момент меня на мужа,
Пришлось из чувств ее прогнать,
Чтоб и себе не сделать хуже.
 
Когда довольно хорошо,
То все равно для жизни плохо,
Чего то хочется еще,
Желая спутнику подвоха.
 
Закрыта тема для себя,
Не хорошо играть словами,
Своя у каждого судьба,
Наделена при том правами.
 
А как смотрели на меня,
Забавно дочери начальников,
Совсем без жаркого огня,
Хоть был и я тогда ударником.
 
Но зарождалось это но,
Всплывала ясная пословица,
Чесаться должен конь с конем,
Ну а не каждый с кем захочется.
 
Сейчас я это осознал,
В своем кругу дела и взгляды,
А в те года себя загнал,
В пределы только строй бригады.
 
Когда в осенние дожди,
Разнорабочими послали,
Таскать обрезки из воды,
Нас сильно кажется достали.
 
И поразмыслил старший брат,
И тем сомнительным примером,
Послал мечтам моим разряд,
Открыл захлопнувшие двери.
 
Сказал, что делать печнику,
Всего в двадцать четыре года,
А что познаешь на веку,
Случись чего под небосводом.
 
Ходить под крепкою пятой,
Какой то бабы несмышленой,
С башкой прекрасной, золотой,
Идей замысловатых полной.
 
Его пророческим словам,
В осенний день поверил сразу,
Как нелегко досталось нам,
Работать и учиться разом.
 
С семи утра уже наряд,
До трех работали на стройке,
Брели случайно, наугад,
Наскоком правили уроки.
 
В часу двенадцатом домой,
Со школы возвращались с братом,
Ложились спать само собой,
С мечтой насыщенной, богатой.
 
Подъемы в шесть часов утра,
С постели в бочке окунешься,
Встречает ласково заря,
К делам обыденным вернешься.
 
Чего смотреть не успевал,
Дорогой спрашивал у брата,
Себя всецело открывал,
Мечтой загадочной, крылатой.
 
И обратили на меня,
Учителя свое внимание,
Что значит рядышком родня,
И суть взаимопонимания.
 
Отличник в классе сразу стал,
Благодаря своей усидчивости,
Чего совсем не понимал,
Одолевал по божьей милости.
 
Преодолели скажем все,
Вечерней школе отучились
И закружилось колесо,
И сами многого добились.
 
Вначале техникум сельхоз,
Придал энергии и силы,
Воспринимал другим совхоз,
Меня по своему ценили.
 
Но равновесие и взлет,
Мешали вредные привычки,
Душа ликует и поет,
И по утрам сгорает спичкой.
 
Овцесовхозу номер три,
Отдал немногим больше года,
Где от зари и до зари,
В любую скверную погоду.
 
Дождался отпуска и в путь,
К себе на родину явился,
Хотел расслабиться чуть, чуть,
А сам почти что подженился.
 
Мне справку дали, что живет,
Моя жена и сын в Успенке,
Сказал, что дом к себе зовет,
И оказался трюк успешным.
 
Весной уволился совсем,
Вернулся вновь на Украину,
Казалось не было проблем,
Весна ласкала мысли сильно.
 
Приехал как к себе домой,
Хозяйством начал заниматься,
Пошел дорогою прямой,
Всерьез надеялся на счастье.
 
Стал управляющим тогда,
Почет людей и уважение,
Но меркнуть начала звезда,
Моментом летним к сожалению.
 
В колхозе квартал протрубил
И ничего не получилось,
Меня никто там не любил,
Хоть и любовью сердце билось.
 
Но как не ясно молодым,
Что раз маленько обманувшись,
Не обойти совсем беды,
И повернуть святые чувства.
 
А понимание и взор,
В души глубины не проникли,
Сказался лишним разговор,
И чувства прежние остыли.
 
Безумство яркого лица,
Не обогрело мое сердце
И у желанного крыльца,
Не мог я на нее надеяться.
 
Предупреждали нас письмом,
Что не получится все складно,
С ее лирическим умом,
Не может чувство быть отрадным.
 
Не развелась она совсем,
И со своим законным мужем,
Куда не кинь, волна проблем,
И моментально стал я хуже.
 
Помог всевышний разорвать,
В момент связующие нити,
Не стал особо горевать,
Сумел с игры достойно выйти.
 
Засобирался в город град,
Где и живу теперь поныне,
Помог родной Целиноград,
Где и сегодня я не лишний.
 
Приехал получив письмо,
За мной мгновенно брат мой Саша,
Что светлым славился умом,
Внес вклад весомый в судьбы наши.
 
Как тот семьдесят первый год,
Достойно с почестями принял,
Другие взгляды и народ,
Никто естественно не лишний.
 
Когда с работой выбор стал,
Совет мне самый мудрый дали,
Искать духовности причал,
Учиться начинать сначала.
 
На стройку вовсе не ходить,
Хоть там высокая зарплата,
Но можно в омут угодить,
Зачем как многие спиваться.
 
Пошел в научный институт,
Всего лишь старшим лаборантом,
Где ощутил тепло, уют,
Рассветы, тихие закаты.
 
Характер разъездных работ,
Холостяку тогда понравился,
Я ощутил душевный взлет,
Поверил в собственные шансы.
 
Всего три месяца спустя,
Переведен был инженером,
Воображения мечта,
Защекотала малость нервы.
 
Через пол года МНС,
Чуть позже инженером старшим,
Такой стремительный прогресс,
Что может быть желанней, краше.
 
Пошел учиться в институт,
Прошла спокойно пятилетка,
Дела особенные ждут
И рост естественный на редкость.
 
Но не хотел руководить,
Был долго средним в коллективе,
Хоть мог все ловко отследить
И задавать всему мотивы.
 
Но филиал переезжал
И я свою оставил должность,
Хоть труд научный уважал,
И это было всем не новость.
 
Не захотел переезжать,
От благ великих отказался,
Не стали сильно уважать,
Год просто перекантовался.
 
И место новое искать,
Старался я в пределах дома
И старшим техником пока,
Спустился с лесенки весомой.
 
Хоть был начальником и.о.,
Все начинал обратно снизу,
Творил с разбитой головой,
Сносил различные сюрпризы.
 
Знакомым адрес не давал,
Чтоб унижения не ведать,
Я должность новую скрывал,
Хотя и не был дармоедом.
 
Пока обратно инженер,
Спустя опять полгода старший,
Не занимать нигде манер,
С котла науки ел я кашу.
 
Освоил быстро как держать,
Бразды правления в прогрессе
И не пытался возражать,
Руководящим интересам.
 
Был Ленинград и Минск, Донецк,
Где повышал квалификацию
И приходил ко мне успех,
Как по труду и полагается.
 
Когда начальником меня,
В отделе маленьком назначили,
Вокруг особая броня,
И ежедневно все судачили.
 
Того не трогай, море благ,
Переложи другим на плечи,
Достали скверные дела,
Готовы душу изувечить.
 
И заявление пришлось,
Мне написать о переводе,
Поволноваться довелось,
И пережить тогда невзгоды.
 
Уже задумал уходить,
Где выше должность и зарплата,
Но мне решили угодить,
И снова я решил остаться.
 
Семь пятилеток пронеслось,
Успешно так и незаметно,
Но что задумал, не сбылось,
При том по высшему велению.
 
Зарплата, что ни говори,
Вовсю затягивает, манит,
И сердце пламенем горит,
И слово в рифме не обманет.
 
Вот и не хочешь уходить,
Сидеть на пенсии ничтожной,
И чушь смешную городить,
О том, что сделать невозможно.
 
Когда немного при деньгах,
Еще надеешься на что то,
Что дозвонится кто в очаг,
Кого взволнуют рифмы строки.
 
Страницу сайта в интернет,
Занес с приличными стихами,
Но как ни странно, спроса нет,
Хоть все отдал бы с потрохами.
 
За долгожданный зов души,
Такой особенный и светлый,
Что вечно впору мне спешить,
И совершать поступок смелый.
 
Давать чудесный добрый миг
И пожелания различные,
Что не найдешь в потоке книг,
Где все обложки симпатичные.
 
Что между небом и землей,
Во сне уверенно летаю,
Не отрешенный и не злой,
Досуг стихами коротаю.
 
Когда спасибо говорят
И мне становится приятно,
Что у людей глаза горят,
Читая радости занятные.
 
Что бог меня и вразумил,
В часы досуга наслаждаться,
И что позором не клеймил,
И не позволил возвышаться.
 
От пьянки тоже уберег,
Заставил мыслить по другому
И подвести судьбы итог,
Под крышей собственного дома.
 
Что появилось много книг,
Пока лишь только рукописных,
Где отражен счастливый миг,
Мгновений сладких, очевидных.
 
Что не таю я больше зла,
На нерадивых сослуживцев
И ничего текут дела,
В родной, ликующей столице.
 
За все его благодарю,
Как благодетеля небесного,
Что посылает всем зарю
И дарит много интересного.
 
Пока работаешь, творишь,
Всегда надеешься и веришь,
Словами правду говоришь,
Кому мечты свои доверишь.
 
Кому достанутся слова,
Что раскрываются в поэмах,
В них обо мне живет молва,
Как я воспринимал систему.
 
И трактовал на новый лад,
Слова насыщены мечтами
И внес определенный вклад,
Стихи рифмуя вечерами.
 
Работа в жизни почти все,
Она и кормит и балует,
На чаше жизненных весов,
Не одного меня волнует.
 
Конечно надо выбирать,
Свои достойные маршруты,
Себя стараться окрылять,
Чтоб вечно нужным быть кому то.
 
И в поволоке чудных дней,
К вершинам творческим стремиться,
В любимой сердцу стороне,
Смеяться, петь и веселиться