Rayuela Игра в классики

Она была его нежная тихая девочка
Безнадежная, с огненными глазами
Без одежды светящаяся, как звездочка
В темноте оплетала его руками и длинными волосами.

Путаными словами пыталась
Объяснить, что пойдет за ним даже в ад
И когда он туда отправлялся, спускалась
За ним безропотно и не оборачивалаcь назад.

Она молила о нем и ставила желтые свечи
Во всех церквах и холодных мрачных соборах
И их такие случайные и совсем недолгие встречи
Отмечала внутри, как праздника радужный всполох.

Он целовал ее тонкие белые пальцы
Леденящие душу сильнее айсбергов Антарктиды
Ей было страшно и больно его касаться
Но она терпела со стойкостью каменной кариатиды

Она убивала его в себе по частям, пытаясь
Его глаза забыть во взглядах случайных встречных
Но все заканчивалось, когда в ночи просыпаясь
Она его именем называла других, конечно.

Она боролась с ним тщетно, безрезультатно
Его в себе удаляя, как вирус, как лишний файл
Но он почему-то всегда возвращался обратно
Как будто Бог в ее сердце Сам его вставил.

Она жила его жизнью жадно, маниакально
Следя за каждым статусом в интернете
И с ним встречалась во сне, выходя астрально
И доверяясь ночной колдовской примете.

Не закрывая окно и дверь своей белой спальни
Она всегда засыпала одна и лишь на рассвете
Она была без него бледна и печальна
А с ним пьяна и безумна, как летний ветер.

Она искала его, блуждая по лабиринтам
Пустынных улиц Буэнос-Айреса и Парижа
И вычисляла по маркам и по открыткам
Потрепанным был он дальше к ней или ближе.

Он ей писал из Берлина и Амстердама
Она сбегала в Милан, Верону и Прагу
Они могли не помнить друг друга годами
Но знать о каждом вдохе и сделанном шаге

Она встречала его где угодно совершенно случайно
Ее чутье было диким, как будто компас
В ней спрятан был и дрожала стрелка отчаянно
Всегда указывая вверх на открытый космос

Она была для него неисследованный атлас
Как карта звездного неба необъяснима
Ему так больно было с ней расставаться
Но и остаться тоже невыносимо.

Она любила его так сильно и невозможно
Он был дороже ей даже собственной жизни
Она дарила его другим, как будто бы можно
Сквозь всех других полюбить сильнее и быть к нему ближе.

Он был ее бесконечностью, черной бездной
Она была его звездочкой одинокой
Ее сияние в нем исчезало всегда бесследно
Но успевало на миг ему осветить дорогу.

И он просил, а она навсегда прощала
Шагая прочь, накинув плащ с капюшоном
Он провожал ее долгим взглядом и до причала
И на лицо его падал дождь, сверкая неоном.

И он любил, когда она плакала так нечаянно
И говорила что-то невнятное тихим голосом
И прижималась к его груди от отчаянья
А он медленно гладил ее блестящие темные волосы.

И они пытались друг другу казаться взрослыми
Хотя были всего лишь смертельно уставшие дети
И смотрели на них с неба звезды глазами раскосыми
И свой белый луч ронял изогнутый месяц.

И она думала, что ее зовут Ремедиос Прекрасная или Мага
А его Аурэлиано Буэндиа или Орасио Оливейро
И тогда ее глаза разгорались странной отвагой
А одиночество вечное становилось символом веры.

И она вспоминала маленького Рокамадура
И ругалась, перемешивая французский и португальский
И про себя думала, Боже, ну какая же я дура
Что люблю его так бессмысленно, по-детски, как будто в сказке...

Кроме него у нее не было никого на свете
Она, как бабочка на огонь, к нему льнула и обжигала
Свои ладони-крылья, и на рассвете
В его руках дотла каждый раз сгорала.

Она была его обнаженная тихая девочка
Отчужденная, с огненными глазами,
Полыхая во тьме, как одинокая ясная звездочка
Безнадежно любила его, лаская губами и длинными волосами.