полынный альбом

Воздух  в старых кварталах всегда чуть сладковатый и рыхлый, приходится вдыхать его кусками, проглатывать его горлом,  вместе с запахом рассохшихся фотоальбомов и  разбухших польских сервантов , что заминированы  письмами  и не проявленной  кинопленкой с городских фестивалей и усталых свадеб. Резные козырьки  над  подъездами  провисают  хрустящей эмалью и нацарапанными посланиями с того света,  оседающими глянцем рябой коросты  на почтамтские сумки и пыльные бутылки из- под кагора. 

Мне хотелось бы проходить всю жизнь через этот мутный полумрак  просевших лестниц и  яблоневых дворов, через арки заброшенных ипподромов и теплостанций, вдыхая отсыревшую криминальную хронику прошлогодних газет и пряный кухонный газ, утекающий через раскрытые окна  первых этажей ,  в густую , летнюю ночь. Голос обмяк бы, осыпаясь в горле цветами алкоголизма и тяжелой фонетикой провинциальной речи, падающей в темноту речных вокзалов , размывающей дамбы и срывающей водостоки , покрывающей темную воду кровью и недосказанностью.

Бродяги , падают на колени сквозь  душный липовый воздух городских окраин, греют свои скомканные  плечи и спины о горячие стены заводов и женских монастырей, впитывая в свою  прелую кожу запах черного хлеба и перечных коньяков, выдыхая свои прошлые имена,  как молитвы. 
Бродяги из ниоткуда, с сердцами, раскрытыми, как перезревшие сливы, налитые речным воздухом и  синевой  горящего мая , смешанные с землей на подошвах детских сандалий, затопившие своей миндальной кровью страницы туристических справочников.

Эти старые провинциальные города, играющие  латинский джаз в церковных заброшенных храмах, со следами губной помады вместо фресок  и прохладной акустикой.
Города, с блошиными рынками, словно надорванным сердцем, переполненными поддельными паспортами и черными колбами болгарских розовых масел.

Старые кварталы , тяжелые и хромые,  как старые друзья, выпавшие из уличной драки, с рваными жилами телеграфных столбов, с  навсегда остановившимся дыханием в будках междугородней связи.
Все , что нас связывало –  наши общие знакомые.
Их расцарапанные под козырьком   послания с того света  – все, что связало нас навсегда.