касыда усталости поэта

падать птицей, жечь страницы, сочиняя небылицы
и вертеться медной спицей
у фортуны в колесе.
разбивать чужие лица, материться и молиться -
записным самоубийцей
между звездами висеть.

трын-трава, широко поле, да лихая злая воля -
 сколько нам тоски и боли,
сколько синей тишины?
голова трещит и ноет, за окном смеется горе...
ты, да я, да мы с тобою -
сиротинушки луны.

молоды, пьяны, опасны, искалеченные лаской,
мы уже не верим в сказки,
не боимся темноты.
стали кожей злые маски, жизнь нелепа и напрасна
и чарующе прекрасны
виселицы и кресты.

в поле бродит мертвый воин, чистит перья черный ворон,
в сердце скрип и в горле гомон -
пляшут души на углях.
на стене танцует морок, в зеркале хохочет ворог
и пылает вечный город.
здравствуй, вечность, это - я.

это я стучу в ворота, с дивной лыбой идиота -
облетает позолота,
и звенят колокола.
нет ни господа, ни черта, мыслей нет, и память стерта -
режет бритва горизонта
плавно мир напополам.

на весах у немезиды догорят стихи, обиды,
грохочи, моя касыда
звонкой банкой жестяной.
все, что налито - допито, все, что помнилось - забыто,
все, что билось - все разбито -
ты, да я, да мы с тобой.

ни вопросов, ни ответов, тонет в мраке лучик света
и вращается планета
и спивается страна.
наша песенка допета. все, что остается - это
бред усталого поэта,
пустота и тишина.