Гранатовый рассвет

  Темнело. Мысли сгущались также быстро, как и тучи, на ещё синем, но уже  чернеющем  небе. Деревья, раздевшиеся догола, вычерчивались на фоне сумеречного неба, застланного телами туч. Но ночь выстрелила в пространство всего  вечера, и тогда всё слилось воедино в чёрно-белую картину - Зима. Падал снег. Но  уже тогда Они были любимы мной.  Кто Они? Сложно назвать их просто людьми, которые выполняют свою работу, как и другие. Они жили во мне, держа в своих руках какой-то особенный огонь, и побуждали на что-то новое, неповторимое. На поступки непонятные другим. Мне только  стоило окунуться в их мир, настроив нужную радиоволну и вот – передо мной безграничное, властное, штормящее море чувств. И оно давало мне поток вдохновения. Передать это чувство  на бумаге совсем нелегко, через него нужно пройти, испытать всеми нитями своей души.  Эмоции, чувства, воодушевление раздавались в их текстах, в их разговорах, в их жизни. В ту пору можно было бы назвать меня аскетом, потому что никто не понимал меня так, как они. Так, как я их. И никого более мне не хотелось признавать. Тонны, окружавших меня лиц казались чужими, даже лица хороших знакомых.  Краски, холст, несколько песен, возможно, бесстыдная, обнажённая луна в небе и зима, свистящая любимые песни ветров где-то за стеной, за окнами – это всё что меня окружало в то время. Так проходили мои ночи этого, как многим покажется, странного периода:

Я перелью свою нежность в тебя,
Партизаны с тобой в чужом доме с ключами,
От всех лабиринтов,
Изученных схем.
Ты не бойся -
У нас есть союзники стены.
   
  Эти не просто слова, а практически целые афоризмы были для меня ключами в мир чувств и вдохновения. И каждую ночь их количество умножалось на десятки таких же изречений, выдернутых из чьих–то стихотворений, песен, речей. Умножалось прямо на стенах, точнее на белоснежных обоях и тогда всё сливалось воедино в чёрно-белый цвет ровно также,  как ночь сливалась с Зимой в длительном и сочном поцелуе – чёрное утопало в белом, а белое задыхалось в чёрном. И люди, приходившие ко мне в ту пору, удивлённо рассматривали стены, пытались понять смысл этих строк, но не могли, точно для них это были иероглифы, а не буквы из родного языка. Они, вдоволь насмотревшись на непонятные буквы и,  по- видимому, от надвигающейся скукоты, говорили: « Да ты прямо аскет! Укрылся от всех  в своих расписанных стенах и сидишь, рисуешь  тут что-то… Может чаю хоть предложишь?»  И мне приходилось отрываться от своих занятий и заваривать чай, угощать и, конечно, натягивать улыбку на уголки губ.  Гости развлекали меня своими рассказами об отношениях с кем-то, кто кого предал, кто с кем спал, а кто  вчера подрался после буйного, пропитанного спиртом, вечера. Меня это никак не занимало. Их разговоры были  монотонными, скучными, ни чем непримечательными, но в голове моей раздавались канонады звуков из любимых песен и эти волшебные строки:

Рисовать твои руки,
Читать твои мысли,
Не думать о звуках,
Не помнить о числах,
Рассказать тебе сотни смешных,
И не очень слишком долго сегодня,
Завтра будет короче.

    Через несколько ночей вся стена от и до была исписана подобными предложениями. А  потом  зима отступила  и от меня – аскета остались лишь эти  стены и исписанные холсты, которые пестрили красками и образами, передавали эмоции, рождённые в моей душе под влиянием тех, кто жил во мне и под  влиянием чёрно – белых зимних ночей.
     И вот, однажды утром за моим окном брызнул гранатовый рассвет. Город утопал в красных лучах солнца. Дома, окна, заборы, улицы – были окрашены в гранатовый цвет. И именно тогда меня посетили мысли о том, что Они возродили во мне творческую сущность и разлили безграничное, властное море вдохновения. И по – прежнему Они жили во мне – Zемфира и Диана Арбенина.