Дурь

                1

          Машина резко остановилась. Галина, по-женски изящно, выругалась, нервно дёрнула на себя рычаг ручного тормоза, заглушила мотор и выскочила наружу, сильно хлопнув дверью – видимо, забыв, что дети спят. Анатолий вздрогнул и открыл глаза. Посмотрел в зеркало заднего вида – она, его жена, широко жестикулируя, но, по лицу видно, сдерживаясь в выражениях, общалась с полицейским.
          Договорились, подбегает, открывает дверь.
- Толя, у тебя есть полторы тыщи?
- За что так много?
- Молчи, за это прав лишают…
- Опять обгон с пересечением сплошной линии?..
- Деньги давай! Или долго мы ещё будем здесь стоять?!
- Тогда почему так мало?
- Потому, что у нас трое детей – и у него трое – человек с пониманием… Так есть, или мне у него с пятёрки сдачу просить?..
- На…


                2

          Тронулись. Стрелка спидометра стремительно легла на «сто двадцать». Обгон, обгон… Включила радио…
          Он сделал ей замечание:
- Ещё полторы тыщи…
- Не умничай…
- Не буду, но боюсь, на следующий штраф у меня не найдётся…
          Он закрыл глаза и стал погружаться в сон: «Так, на чём же я там остановился?.. да – за мной бежала русалка… на хвосте по тротуару… так забавно… догнала, схватила, притянула к себе и поцеловала… в засос… сказать, что это было неприятно не могу, но надо учиться контролировать себя и во сне…» Он открыл глаза, посмотрел на жену, обернулся – на спящих девочек – сердце наполнилось умилением… Из динамиков рвалась бодрящая эстрадная песня...
- А почему ты сказала, что у нас трое детей?.. а если бы он проверил?..
- Позвони Глебу – они, наверняка, уже приехали…
- А смысл? – мы-то всё равно ещё в пути… ещё часа два…
- Если приехали, пусть баню топят…
- Ты же знаешь, без меня он топить не будет – у нас договорённость… Сделай, пожалуйста, потише…
          Он опять закрыл глаза – автодорожная дрёма заволокла звуки и виды явной реальности… И опять всё пошло сказочно-цветасто и напряжённо: он бежит, и за ним гонится та же русалка… но теперь он уже контролирует ситуацию, и в тот момент, когда она протягивает к нему руки, чтобы схватить, он подпрыгивает и начинает набирать высоту… русалка осталась в низу – ходит на хвосте взад-вперёд – думает, как ловко он от неё умыкнул, и как его теперь достать… а он и сам удивляется, насколько легко всё получилось… редкий случай – обычно взлёты давались тяжело – мучительно тяжело…


                3

          Братья Татуровы Анатолий и Глеб жили в разных городах, но на праздники и в отпуска всегда съезжались в родительский дом, семьями. Поминали родителей, ухаживали за могилами, чинили усадьбу, выгуливали на сельском воздухе чад, показывали им уголки крестьянской жизни, оба любители рыбалки – тем и отдыхали от городской назойливой суеты… Впрочем, было у них ещё одно увлечение – пели в церковном хоре, по благословению отца настоятеля протоиерея Дмитрия, но с подачи псаломщицы Натальи.   
          Это случилось на позапрошлое Рождество. Подходит она к ним и говорит:
- Ребята, помогите – мужских голосов нет – одни бабьи…
- Да какие у нас голоса – так себе –  отголоски…
- Ничего, Господь управит…


                4

          Глеб, со своими, всегда приезжал раньше и когда спрашивали, что да как, неизменно повторял:
- Тише едешь – дальше будешь… Я больше ста не гоню – иду ровно – ни обгонов, ни торможений…
- А мы опять на бабки налетели…
          Дети соединились, поднялся шум, визг, стали лепить снеговиков… Взрослые разбирали сумки. Потом мужчины пошли топить баню, а женщины занялись обедом.
- Итак, какие планы – чем будем себя развлекать?...
- Как обычно: сегодня баня, завтра сочельник, седьмого с утра холодец и селёдка под шубой, в обед шашлык, вечером гусь… дети приготовили сюрприз… праздничный концерт…
- Под чутким руководством родителей?..
- Не без этого…
- И это правильно…
- Толя, ты не знаешь, куда делся маленький топор?..
- У Витьки своего спроси – он у нас тут плотник-дровосек…
- Витюша, сынок, где топорик?.. ты не брал?..
- Нет, не брал…
- А вот и брал! – пожаловалась старшая дочь Анатолия. – Он его в туалетную стену бросал… говорит, я воин-аватар…
- Что?.. ты опять за своё?!. А ну иди сюда паршивец ты эдакий!..


                5

          Всё шло по плану: пятого напарились в бане, шестого готовились к причастию и праздничному застолью. К десяти вечера поехали в храм.
          Храм в Рождественском убранстве особенно мил и благостен: кругом ёлки, пахнет ладаном и хвоей, свечи… все нарядные, поздравляют друг друга… псаломщица Наталья встретила братьев радостно:
- Ой, мальчики, с праздником! Поможете?
- Во славу Божью и с превеликим счастием…
          Они сами признавали, что поют ужасно, лучше всего получается на ектиниях: «Господи помилуй!», «Тебе Господи» и «Аминь», остальное, как топором… про «Херувимскую» даже и сказать нечего… Но всё равно с мужскими голосами даже так лучше – это мнение прихожан… После того как батюшка зачитал праздничное обращение патриарха, к певчим подошёл алтарник и объявил:
- По окончании службы, весь клирос на трапезу…
          Братья переглянулись – такое с ними было впервые. Они вышли из храма и направились к своей машине.
- Нет, я думаю, нам не надо туда идти… ну, что мы там будем сидеть – и сами, как чурки, скованные, и других смущать… – пробурчал Глеб.
- Но он же сказал, весь клирос…
- Да какой мы с тобой клирос, Толя, – так от случая к случаю… садись, поехали – дома разговеемся…
          Садясь в машину, Анатолий увидел, как отец Георгий спускался по тропинке с горы на которой стоял храм. Высокий, статный, окладистая борода, чистого серебра… Сердце сжалось у Анатолия…
- Не хорошо это Глеб – получается, как в той притче: приготовил царь пир, пригласил гостей, а те отказались, под разными предлогами… не хорошо…
- Нормально…
          Тронулись. Глеб шутил, что-то вспоминал, видимо, пытаясь отвлечь брата…
- Представляешь, намедни, зашёл я в «одноклассники» и как думаешь, кого я там встретил…
- И кого же?
- Сашку Голубева…
- Да ты что?.. он же сразу после армии, как сгинул… я, признаться, думал, что его убили, или как-то так погиб – он ведь очень беспокойный был…
- Я тоже так думал, а набрал имя, возраст и, пожалуйста, тебе – жив здоров, женат, двое детей…
- Помню, как мы с ним…
- А ты слышал, что батюшка сказал?..
- Что восьмого будут служить Литургию в честь Собора Пресвятой Богородицы, и молиться о здравии отца Дмитрия…
- Идём – однозначно.


                6

          Они вошли в избу, сняли куртки, сапоги, включили на кухне свет. На столе стояла бутылка водки, две рюмки, судок с холодцом, в тарелках под плёнкой: колбаска, сырок, салатики…
- Христос родися! – прошептал Глеб. – О нас позаботились…
- Воистину, родися!.. – так же шёпотом ответил Анатолий, благословил стол и взялся за бутылку.
- Погоди, у меня коньяк есть… во какой…
- Кто же коньяк под холодец пьёт – тем более «Мартель»… коньяк, брат, – напиток десертный – его греть в руке надо, выдушивать, вальсируя по стенкам бокала, обогащать кислородом, и не пить, а тонко вкушать – тогда он, поистине, становится медовым даром солнечной долины…
- Ого, как красиво сказал!.. ну, водку, так водку – я не настаиваю…
          Выпили, закусывают.
- М-м-м, а холодец-то какой…
- Галька у меня по части холодца особенно хороша…
- Она у тебя по всем частям хороша…
- Завидуешь?..
- Нет – моя не хуже…
- Ну, давай тогда за них и выпьем…
- Давай – Христос родися!..
- Воистину родися!..


                7

          После третьей, Анатолий вспомнил, что они отказались от церковной трапезы, и уныние опять охватило его.
- Не хорошо это, Глеб, не хорошо… дурное предчувствие – сердце теснит…
- Да перестань ты – уныние – грех… тем более, праздник такой… наливай…
- Нет – больше не хочу.
- Тогда пошли спать…
- И спать не хочу…
- Тогда давай телек посмотрим…
- Всё равно…
          Включили телевизор, листают каналы…
- Во – рыбалка! Оставь – наше… ух, ты! Смотри, каких марлинов тягают…
- Дурь. – Анатолий закрыл глаза.
- Ладно, не хочешь про рыбалку, давай бокс посмотрим… дай-ка мне пульт… во – бои без правил…
- Тоже дурь.
- Ну, тогда вот – рождественский концерт – любимые артисты…
- Дурнее не придумаешь…
- Да что с тобой, в конце-то концов, – за что ни возьмись, всё дурь?..
- А всё дурь и есть…
- И что же, Галька твоя дайвингом увлеклась – тоже дурь?..
- Абсолютная.
- Что ты сказал?.. – Анатолий обернулся – перед ним стояла жена, в одной ночнушке, без тапочек. – А твои поплавочки, лесочки, крючочки – не дурь?!.
- Тише – детей разбудишь…
- Ты не увиливай…
- А я и не увиливаю – я сразу сказал, что рыбалка – дурь, охота – дурь, бокс – дурь, футбол – дурь, хоккей – дурь…
- А что же тогда, по-твоему, не дурь?..
- Видишь ли… – он сморщил лоб, задумался, потёр мочку уха. – Извини, не могу сосредоточиться… чувствую, и на языке вертится, а сформулировать не могу…
- Хорошо, я подожду, но когда сформулируешь, учти, я тебе открою некую перспективу в связи со своей, как ты говоришь, дурью…


                8

          Седьмого всё прошло по плану:  с утра холодец, селёдка под шубой, салаты, пироги; в обед шашлык из индейки; на ужин – гусь, нашпигованный картошкой с луком; и весь день детские концерты: смех, песни, пляски, чтение стихов, катание с горки, игра в снежки…
          Восьмого утром братья поспешили на Литургию. Анатолий мучился вчерашним вопросом… впрочем, и чрезмерным возлиянием – он совсем не узнавал своего голоса – и даже «Господи помилуй!» пел невпопад… На чтении Евангелия его охватил кашель… Он выскочил из храма, выбежал за ограду и кашлял до хрипоты, до слёз, до окончательной потери голоса…
          Вернувшись в храм, он уже не дерзнул подняться на клирос – так и простоял у двери, готовый в любую минуту, при малейшем свербении в горле выскочить вон…
          Когда отец Георгий вышел из алтаря с крестом – на проповедь, Анатолий подался вперёд – проповеди он очень любил – всегда казалось, что все слова говорятся исключительно для него – он согласно кивал головой и глаза его счастливо искрились…
- Итак, братья и сестры мы сегодня молились о здравии болящего отца Дмитрия. Я уверен, что он слышит наши молитвы, и Господь их слышит, и Царица Небесная, Которую отец Дмитрий почитает, как вы знаете, самозабвенно, с особым благоговением и трепетом… Но это была соборная молитва, можно дома почитать канон за болящего, акафист – и это тоже будет полезный труд… а можно и просто сказать: Господи, помилуй раба Своего протоиерея Дмитрия и пошли ему душевное и телесное здравие…
          Анатолий повторил эти слова, и почувствовал, как сердце его, словно распахнулось во всю ширь небосвода и солнце вкатилось туда… и в этом умилительно-ярком и теплом закате он увидел и почувствовал отца Дмитрия – его больное, уставшее, но горящее святостью сердце… и тут же пришло слово – Любовь!..
- Понял, понял… – беззвучно прошептал Анатолий.

    
                9

- Представляешь, Глеб, что сейчас со мною случилось?..
- Я заметил, как тебя свело, и ты выскочил…
- Да меня вывели из храма, прочистили кашлем и поставили напротив батюшки, и когда тот читал проповедь… нет – это невозможно объяснить… Любовь, понимаешь… Любовь – не дурь…


                10

- Ну, что ты на меня так смотришь, Галюся?! Ты меня вчера спросила – я тебе сегодня отвечаю: Любовь – не дурь…
- Хорошо, Любовь так Любовь… будет тебе испытание по Любви – девочки в этом году остаются полностью на твоих плечах – в мае я еду на Чёрное море, потом на Средиземное, потом на побережье Аляски, смотреть, как нерестятся касатки… и тренировки, тренировки, тренировки…


                11

          Анатолий смотрел на жену без всякого недоумения. Более того, казалось, что роль отца одиночки ничуть не пугает его – он блаженно улыбался, согласно кивая головой.   
          Галина пощёлкала пальцами вблизи его глаз:
- Ты хоть слышал, что я тебе сказала?.. А если касатка меня сожрёт?..
- Раз тебе это нужно, могу ли я перечить… я буду молиться о тебе… и за детей не волнуйся – всё сделаю, как надо… Так вот, оказывается, к чему мне русалка приснилась…


13.01.14
15:05