Казаки

Взыграло солнце на крестах и куполах церквей,
прохладою повеяло с лугов или полей,
сырых после вчерашнего дождя;
и окрики старшин гортанные блюдя,
под фырк после ночного взнузданных коней,
под бабий похоронный вой
казаки хлынули весёлою толпой,
и впереди их – толстый, рыжеусый кошевой.

Вот кони с шага перешли на сдержанную рысь;
и сокол в стороне крылом оглаживал безоблачную высь;
и шли они песчаным берегом над Северским Донцом;
качались пики их, поверх папах светясь заостренным концом;
за поворотом пропадала голосящая околица родной станицы;
и предстояла им иная, боевая ипостась;
ждала их во степи лихой тревожная граница,
столетьями привыкшая к ясаку мразь,
и сабель скорый и свирепый звон,
и боль былых и новообретённых ран,
и переправа через тёплый Дон,
где с войском поджидал их славный Мишка-атаман.
А дальше – на Сарай, иль Персию, или Азов.

Шли рыцари-билингвы –
половецкий в их крови гулял и ген и зов.
Шли прадеды отчизны яростных сынов,
которые, века спустя, рубились с танками «Зелёной розы»,
тевтонский героизм поставивши в тупик.
Качались шапки их, и, полны праведной угрозы,
высоко возносились острия казацких пик.

И любовались сыновьями,
шедши рядом, бородатые отцы.
Печатал конный шаг «народ неведомый –
завомный казаци».