Добро

Добро. Оно живет как-то отдельно
Где-то там в глубине души
Прячется. Боится чего-то смертельно
Вот, сейчас бы вылезти
Но! Не спеши, не спеши
Шепчет с другого бока нечто вязкое
С блеском в темных глазах трусливо
Пятится. Но ты уже наполнен им под завязку
Весь волдырями покрыт, как от крапивы
Жалящей. По самому тонкому, нежному
О которой многие читали повесть
Ненаписанную. С губ родителей, и вот так небрежно
Выкинув в камин души – совесть.
Теперь, никому не нужная
Заплеванная насмешками обитателей нового мира
Гадкого. Погасив свет дружно
Её сторонятся все остальные
Закрываются в норах-квартирах
На замки. А потом ложатся на своё холодное
Сердце в клетку прочную без ключей
Заперли, как тварь неугодную
Превращая себя и детей в сволочей
Ставших наркоманами двадцать первого века
И этот наркотик – ложь.
Стекая с губ под напором сорванных кранов
Хохоча бросив правду под нож.
Гадко, да?! Тебя тоже подташнивает?!
Прости. Иногда моя рифма остра
Видимо, из-за острого карандашного
Посмотри, ведь я начал с добра.
____________________________

Возле станции метро Автозаводская
На коленях, сгорбившись от горьких невзгод
Сидел старик на земле, по-сиротски
Тот, что нужен стране лишь раз год
На девятое. Жмут руки, целуют
Покаянные крепкие речи, они в целом честны
Кажется. Только здесь и сейчас никого не волнует
Что в грязи, под ногой, ветеран той войны
Чудовищной. Под свинцовыми дикими взглядами
Он ненужный герой, монумент бедноты
Брошенной. Торговал своей кровью – наградами
Сжавшись в жалкий клубок от мирской глухоты
Ранящей, давно больное открытое сердце
Молящее о помощи ежеминутно Господа
Всемогущего. Своей русской душой он надеется
На ещё одно светлое чудо, Господи
Вылечи его добрую, милую
Ту хорошую, что сейчас угасает медленно
Закрой её белыми крыльями
От холодной с косой немотою облепленной
Скверности. В голове словно пепел тлеющий
Выжигает на коже сморщенной
Выкрики. Да засунуть голову в клещи бы
Да забыться на веки. Боже мой!
А снаружи было спокойствие
Бледно-мертвым лицом, он как мог, улыбался людям
Высекавшим своё недовольствие
И забывших свой громоглас: «Мы тебя не забудем!»
Никогда. Так не было паршиво, безнадежно
Так униженно втоптано грязными
Сапогами, многотонного едкого взрыва
Сделав мысли воронкообразными
Мерзкими. Поедая внутри всё чистое, белое
Что копилось за годы долгие
К своей гордости дорогой тернистою
Падая, пробирался он, но без толку
Ведь на сердце лежала печальная, мрачная
Та, что глубже, сильнее гордости
Боль! Подтолкнула сюда от отчаяния
От людской этой плесенной подлости
Разменявшей все важные ценности, стыдности
Те, что раньше имели значение
На бумажки, на власть современности
Отдавая лишь им предпочтение.
Вдруг, с лица его темного, впалого
Он не смог свои слёзы смахнуть
И по венам не кровь текла алая
А огнём раскаленная ртуть.
И с небес, так пропитанных тяжкой
Острой скорбью. Так уставших от кованых рож
Чтобы жар притушить под рубашкой
Словно как из ведра пошел дождь.
У машин заработали дворники, лязгая
У метро закурили менты
И в людском этом сером питомнике
Все синхронно раскрыли зонты.
В суетливой толпе вся промокшая, светлая
В зыбь асфальтовых луж, босиком
Наступала девчонка продрогшая
Медленно. Боязливо так, словно тайком
В её мыслях крутилось неважное. Но!
За секунду до входа в метро
Будто током её ошарашило
На дыбы поднимая нутро.
Точно лезвием острым подкошена, сломлена
С диким ужасом пепельных глаз
Опустилась стеною раскрошенной
Молотом. Из иридия внутренних фраз
Просто лопнула сердца мембрана, мгновением
Из карманов глубин и кулька-кошелька
Всё, что было, робея, к рукам ветерана
Протянула девичья рука
«Вот, возьмите, дедушка миленький
Мы колен твоих недостойны, вставай
Заклинаю, и жизнь свою, слышишь
Ну пожалуйста, не продавай!»
И слова, как снаряды обрушились градом
Вспомнил дед, как средь мглы выживал
И, дрожа, поднеся свои губы к наградам, бережно
Целовал, как дитя целовал
Он хотел бы раздаться бравадами, спрятаться
От жестоких судьбы верениц
Только слёзы лились водопадами, хладными
Из потухших от горя глазниц.
«Ты не думай, родная, не голоден
Не от той, я здесь, мерзкой нужды
Мне бы жизнь спасти внучки от холода
От скрывающей мир темноты»
Он поведал о маленькой Ксении
Что он дышит лишь ради неё
И отдал б свою жизнь во спасенье, не думая
Ведь своё в ней сердечко, своё.
«Я молил эту бело-халатную, чистую
Ждал сочувствия, старый дурак
Только жизнь теперь, дед, не бесплатная
Так сказали мне, милая, так»
И девчонка на еле держащемся, голосе
Прошептала: «Я думаю, мир для детей.
Обещаю, мы вместе, мы справимся
Этот свет всё ещё не без добрых людей»
И, поверив в слова её сильные, теплые
Ему так захотелось сказать:
«За таких вот как ты, моя милая
Каждый день я ходил умирать»
Их сердца, как политзаключенные
Среди хладнодуший и лжи
Но за ними стояли калёные, вечные
Вера в жизнь и надежд этажи!

Я не знаю поймёшь ли, услышишь ли
Но какие б не дули ветра
Не внимай тем, кто строит на выжженных
Поделись своей каплей добра!