Ныряльщик

Всё глубже погружаешься, всё глубже.
И в черепушке кровь стучит всё глуше.

И ледяным давленьем сжаты рёбра...
Нет жабр, увы! Вздохнуть не вздумай пробно.

Крепись, голубчик, либо кончишь срывом —
и воду впустишь в грудь, на радость рыбам.

Не видно дна. Его, наверно, нету.
Как пузыри, взмывают души к свету!

Ах, глупые, зачем вы в глубь полезли?
Вам от кессонной корчиться болезни.

Навстречу поднимается ныряльщик —
застывший страх в глазах его незрячих.

Жемчужинами дно его манило,
но ничего в ладонях, кроме ила.

Спешит наверх, туда, где рябь и солнце.
Вполне возможно, он ещё спасётся.

А ты? Тебе наверх, увы, нескоро,
а водоросли — зыбкая опора.

Иголочки покалывают тело —
мол, не преодолеть тебе предела.

Утопленницы ласковые шепчут:
— На кой тебе он сдался, этот жемчуг...
 
Останься с нами... — Спазмом сжата глотка:
там, наверху, парит над бездной лодка!

И пусть, как пузыри, взмывают души —
ты должен — глубже! сдавленнее! глуше!