Просто жизнь

 Дом младенцев.

Дом младенцев...детский дом....
Интернат, росла я в нем.
Белоруссия страна,
Ты взрастила ведь меня...

Тебя покинула не жданно,
Россия приняла, желанно.
Тогда  страна была одна,
СССР звалась она.

Я родилась в глуши, в Сибири,
Таких поселков полно в мире.
Иркутская область поселок Бозой,
И славился этот поселок тюрьмой.

И видно в тюрьме родилась я тогда,
И жизнь развела нас кого и куда.
Где мать, где отец, не могу того знать,
И как на судьбу мне потом не пенять.
 
Ведь выросла все ж, не в своей я семье,
А очень хотелось, поверьте вы мне.

Дом младенцев, я не помню,
Было ль это? Я мала...
Как- то мне родня сказала,
Медик меня  подобрала.

На пороге, у больницы,
Была завернута в тряпицы,
Подняла та тетя врач,
Накормила, ну не плачь.
 
Сама себе, и от волнения,
Ведь подрастет,тут нет сомнения.

На крылечке, как та киса...
Мать зовут мою Лариса,
На порожек положила,
Про меня потом забыла.

Была лютая зима,
Был мороз,метель мела,
Как вообще не умерла.
Вовремя та врач хватилась,
Богом спущенная милость...

Я не знаю как сказать,
Как мне мать ту величать?
Я не видела ее,
Видно это, не мое.

Свою роль по жизни сделав,
Родила, такой удел вот,
А ты дочка подрастай,
Как кукушка, не скучай.

Полюбили, словно дочь,
Взять к себе,ни кто не в мочь.
Пеленали, и ласкали,
Песни пели, забавляли.

Убаюкают и прочь,
Идут к себе домой на ночь.
Там свои родные дети,
Не понимали, мы ведь дети...

Может, кто нас и обидел,
Этого ни кто не видел,
Малыши ведь не поймут,
Этого не донесут.

Вот бы камеры тогда,
Что б следили бы всегда,
Воспитатель под присмотром,
Был бы он так, под отчетом.

За то вел себя прилично,
И воспитывал отлично,
Разговоры были б все,
На "родном" бы языке.

Детей вовремя качали,
Иногда на руки брали.
Не лежали б, не орали,
Голоса бы, не срывали.

Ни когда б не простывали,
Просто вовремя б меняли.
А то знаю по рассказам,
Я в больнице, как то разом,

От воспаления легких, где то,
Я пролежала, почти лето.
И на легких  отразилось,
Пятно в общем появилось.

Ну к здоровью, как то ладно,
Относились мы прохладно,
Важна психика была,
Что б голова не подвела.

Ты пережив уже такое,
Ты не останешься в покое,
Тебя тревожит, душа ёк ,
Что ты, там воеш , как тот волк.

Ох сколько слезок пролила, 
И у домов я провела.
Там свет в окошке, там уют,
И там семья, кого то ждут.

И стол семья себе накроет,
И всю посуду перемоет.
А пожуривши, и похвалят,
И подзатыльника поставят.

Но ведь понятно, нам одно,
Что в доме все тут, для него.
Все для малого ребенка,
Все во благо, для котенка.

А ты вот,  как то, так нечаянно,
Ты подошла сюда случайно.
Ты иди к себе в детдом,
Определил тебя роддом.

Ты сама себе и мама,
Ты ведь уж взросленькая дама,
Ты к такому не привыкнешь,
Ты просто с эим уже свыкнишь.

Но в облаках будешь летать,
И о семье будешь мечтать.
И завидовать  малышке,
Той, кому плетут косички.


========================================
Детский дом N 5

А разлука с прежней няней,
Было скажем так, не жданой,
Объяснить нам не смогли,
Зачем заменят, нам, чужими,
Ставших, нам уже, родными,
Вдруг далекими такими.
Что теперь и тех чужих,
Принимайте,  как родных.

=====================================

И ты в изоляторе, тупо лежишь,
На окна ты белые, отрешенно глядишь.
В нутри одиночество, в общем тоска,
Куда же житуха  меня принесла.

Белая палата, белая постель, 
Белый потолок здесь, белая и дверь.
Белая медичка, будь ко мне добрей,
Выпусти на волю, выпиши скорей...

Мне здоровье проверяли,
В изоляторе держали.
Вот закончен карантин,
Ты свободен, и один.

Длинный, длинный коридор,
Горн трубит, скорей на сбор.
Все в шеренгу, как в дозор.
Новенькие, как на подбор.

Ты конечно, еле дышишь,
Ни кого вокруг не слышишь,
Сама в округе все блюдёшь,
И под нос себе ревешь.

На всех смотришь, как волчонок,
Прогоняешь прочь девчонок,
Ни кого не признаешь,
В нутри меленькая дрожь.

В душе твоей слезы, в душе твоей тьма,
Что жизнь разбросала,  кого, и куда?
И, что теперь делать, кого же любить?
К кому обращаться, и с кем же дружить?

И вот стоит столик, на нем красота,
В рисунках девчонок, одна простота.
За столиком дружно сидит вся семья,
Вот папа и мама, и брат и сестра.

А рядом собачка, и рыженький кот,
Усишки свои он засунул в компот,
И весело всем, и дома тепло,
И в нашем сознание, очень легко.

В фантазиях детских, родных бы иметь,
И проще по жизни ведь с ними лететь.
Но нашей семьей, были дети одни,
Сестренки и братья «Великой Страны».

Не видела маминых рук ни когда,
Ох сколько  за это, отдать бы смогла.
Хотела бы, что бы, косу заплели,
Родители все же, но это, увы...


Детский дом, вот это чудо,
Ни когда я не забуду.
Были мы уже взрослее,
Мы понимали, нет роднее.

Мы подождем, всего лишь ночь,
Ее мы можем превозмочь.
А утром рано, все придут,
И нас с собою увлекут.

Но, как бы к нам, не относились,
Мы в этом с ними не рядились,
Ощущаешь, ты ничья,
Россия-мамочка  моя.

Вот семья к себе пригрела,
Ну скажем робко не умело...
Приручать нас приручали,
Но домой не привечали.

Крови все же не твои,
Ты конечно все поими.
Ну подумаешь накормят,
Ну подумаешь оформят.

Ну, а кто тебя такую,
Примет словно как родную...
Ведь где-то родственники есть,
Их конечно же не счесть.

Вдруг опомнятся родные,
А возьмут меня чужие.
И поэтому боялись,
За меня совсем не брались.

Забирали других деток,
Принесут им всем конфеток,
И детишки доверялись,
К ним домой, бегом уж мчались.

Коль судьба их выбирала,
Гордость их переполняла,
Они важные, «Родные»,
Становились вдруг чужие.

Задирали носы к верху,
Завышали себе мерку.
«Ладно ладно вы идите,
Будет плохо, приходите».

И бывали ведь такие,
С кем не сладили чужие,
Возвращали их назад,
Как вещичечки на склад.

Поиграли, помечтали,
Кой кого упаковали,
А кого-то прочь отправят,
Под забором- так как оставят.

И так сново в воскресенье,
Приезжали без стеснения,
Даже те, кто отказались,
И за новыми гонялись.

Мы в шеренге, они в ряд,
И на нас они глядят.
Ткнули пальчикам в чего-то,
И так выбрали кого-то.

А глазенки как горели,
На передний ряд хотели,
Мы просились нас возьмите,
И  на нас вы поглядите.

Мы хорошие такие,
И послушные, большие.
Помогать во всем вам будем,
Про детдом мы позабудем.


 
====================================

Номер пять, твердила няня,
До чего ж она упряма,
И запомнили ведь мы,
Дети с брошенной страны.

Где эта улица, где этот дом,
Как зовут няню, что ждала нас  потом.
И мы, ведь мечтали о встрече всегда,
Но жизнь коррективы, расставить смогла.

============================================

«Улица Горького, д. Номер 5,
Я не устану для вас повторять...
Подрастете вы когда,
Вспоминайте иногда.

Вы приедете сюда.
Все поймете вы тогда...
Непременно ждать мы будем,
Ни когда вас не забудем».

 =========================================

Но приехав в тот детдом,
В шок вошла, и жалость в том.
Нас не встретили те няни,
Нам они, ни как не вняли.

Поместили в этот дом,
Слаборазвитых потом,
Этот дом уж их теперь.
Им поможет бог поверь.

Это детки, алкашей,
Гнать бы их с земли в зашей,
Отпускал им бог грешки,
И плодились как грибки.

Где же тот наш оптимизм,
Где военный героизм?
Помогал он ведь тогда,
И пропал он навсегда?

Жалко мне детишек стало,
Государство тут решало,
Нерадивых бы мамаш...
Ну сплошной ведь ералаш...

Им дотации давали,
И они опять рожали.
А потом детдомы сами,
Заполняли малышами.

Удивляло лишь одно,
Слаборазвитых домов,
Очень много появлялось,
Ведь рожать не запрещалось.

С зелью ведь не расставались,
По помоищам валялись,
Ну откуда мне скажите,
Деток умных наплодите?

Горько, больно, что твой дом,
Статус потерял потом,
Ходишь ты по своему дому,
Смотришь сквозь всю ту истому.

Понимаешь ты бессилен,
Это жизнь, ты в ней пассивен.
Принимаешь такой вид,
Голова сильно болит.

==========================================

Было знатным угощение,
Яблоки в печи, печенье?
Нет. Вырезалась серединка,
Получалось как корзинка.

Внутрь сахар засыпался,
Видно повар наш старался.
В золотистой корке, сладкой,
Вкус - как будто с шоколадкой.

Стульчик и столик, у нас были красные,
Праздник в душе, ну какие же классные.
Нам подавали на них пироги.
Вкус обалденный, мы все тут же смели.

И все рисунки на них рисовали,
В памяти мелочь осталась, едвали...
Из пластелина мы лепили,
К нам в гости дети приходили.

Из других домов, понятно,
И нам было ведь приятно,
У себя детей встречать,
Чаем их же угощать.

Тогда повар изгалялась,
И печенье испеклось.
И коль нас кого нибудь,
Подпускали на чуть чуть,
У печи той постоять,
И за тестом наблюдать.
Это было превосходно,
Себя чувствовал, свободно.

Словно повар, ты была,
Ты все это испекла,
Ты, могла бы похвалиться,
И возможно и гордиться.

Ты дежурная сегодня, угощение превосходно.
Поедай сколько угодно.

А еще водили нас,
В баню, на недели. Класс!
Полную няню, я помню еще,
Мыть нас ей было, ой не легко.

Но звон тазов, железных в бане,
И пахло вениками в сауне,
И мыло, лезло нам в глаза,
И мы визжали, как тот Ниньзя.

И набравши в лодошки  воды,
Глаза промываешь...Ой тормози,
Мальчишки, там вот за заборкой,
Один из них пошевелил шторкой.

И хмыкает себе под нос.
«Вот, что бы  пес  тебя унес.
Ты порасенок, вот такой,
Иди к мальчишкам, там твой рой».

Бежала няня за ним следом,
И тапочки ее при этом,
Слезали с ног, валялись рядом,
Мальчишки двигалися задом.

И наступая тетя Поля,
Мохала тряпкой по неволе.
И тут мальчишки в  прыть срывались,
По коридору они мчались.

-
Сестренки Даши.

Помню как девчонки наши,
Было две сестрички, Даши.
В тихий сонный дневной час,
Игру затеяли без нас.

Рассмотреть  решили части.
И гинетали от пасти,
Смотрели все мы с откровенно,
Ведь интересно, несомненно.

Тут воспитка к нам заходит, 
Шухер нам она наводит,
И тех девчоночек забрала,
И жестоко наказала.

«Вы такие и сякие,
Всех нам портите, другие,
Смотрят, как вы тут чудите,
И безумствами глумите».

«С моих глаз долой и вот,
Коль увижу, будет гнет,
Посажу вас под замок,
Что б никто спасти не мог.

Лучше в куклы поиграйте,
И косички заплетайте.
Песни пойте и резвитесь,
И конфетами делитесь».

Тут и Дашеньки вернулись,
В угол спрятались, замкнулись.
И шушукались пол дня,
Все воспитку ту кленя.

Козни строили потом,
Что им этот общий дом,
У них жизнь была своя,
Меж собой были друзья.

А у нас во всех домах,
Было правило в родах.
Если, кто-то вдруг фамильно,
Или просто по именно,
С кем то сходиться, то те,
Были родственники все.
И так Даши, были сестры,
Изучали, как медсестры.


Река.

На реку, водили купаться всю группу,
Воспитки, следили, смотрели на трупу.
Как мы там резвились, играли в пятнашки,
Частенько считали, прищуривши глазки.

Пришло и время выходить,
Как сложно - можно истерить,
Визжать, царапаться кусаться,
И ни каму не поддаваться.

Вода волшебство сотворила свое,
В ней было, понятно, свободно, легко.
С нее выходить не хотелось, мне лень.
И горе воспиткам, на весь этот день.

И так тебе время немного дадут,
И ты накупавшись, замерзнешь,
И тут, выходишь с гордой головой,
Ведь ты последняя - герой.

Ты в зеркала смотришь, там, зубы стучат,
И синие губы, там, что то мычат,
Тебя вытирают, ну хватит нам бед,
Ведь время все вышло, пора на обед.


Котлован.

Накупавшись, шли с реки,
Мимо зоны... мужики...
Высоченные заборы...
Огроменные запоры.

Ой едва носоли ноги,
Ведь устали от дороги.
Ну схитрила, не судите,
На меня вы не смотрите.

На ступеньку я присела,
И немного посидела.

Как то раз совсем мельком,
В щелку подсмотрев тайком...
Я по глупости наивной,
Ведь ребенок примитивный.

Я увидела там чудо,
Вся земля была как буд-то.
Перевязана трубой-
Кто сказал, вам, что киты,
Держат землю? Посмотри!

Трубы там в земле зарыты,
К ним колодцы перекрыты.
Зеки роют котлован,
И стоит там, балаган.

А над ними, на верху,
Часовые на посту,
Вот гуляют на мосту,
Видно все им за версту.

На плечах тех, автоматы,
Видно, в чем-то виноваты,
Зеки, те что в котловане,
И пришли, не в гости к маме.
 
Видно, что-то натворили,
Раз за ними так следили.

Вот их дуло сторожило.
Я, подумала, что я,
Тоже вредина, ничья,
Как бы мне в тот котлован,
За ту вредность, чур меня.

Стала сразу я послушной,
Подбежала в первый ряд,
И решила, буду дружной,
Не хочу я в котлован.

Часто мы к реке ходили,
Одно чудо там любили,
Мы на вышку поднимались,
Страшно было, мы скрывались.

Мы с нее три раза спрыгнув,
Мастер класс мы перепрыгнув,
Так гордились мы собой,
Как военный наш герой.

Ведь высоту той третей вышки,
Брали ведь, не все мальчишки,
Ну еще и мастера,
Спорт ведь тоже есть игра.

Ну, а если мы, девчонки,
Малолетки, сумасбродки,
Брали эту высоту,
Кайф ловили на лету.

Вытянешься  словно птица,
И нырком, перепилица,
Ты летишь, душа играет,
Награжденья представляет.

Оказавшись в раз в воде,
Понимаешь , что ты — где.
Сразу бросишься бежать,
Пока не кинулись искать.

И пока, ты добегаешь:
Высыхать ты успеваешь,
И придя поджавши хвост,
Говоришь, что мир не прост.

Где-то очередь была,
Где-то мысль подвела.
И пока ты разбиралась,
Время быстро и умчалось.   
 
И так мы себя крестили,
В этот мир богославили,
Мир чужой, ты как в пустыне,
Кумир был, ты в нем от ныне.

Но воспиточки не знали,
По нужде мы так бежали,
Мы на вышке застревали,
Так себя мы утверждали.

Каждый раз, вообще-то тайно,
Проговорись: ведь кто не чайно...
Избранных мы посвящали,
В наши тайны, иногда.

И девчонки, и мальчишки,
Не гляди, что все малышки.
Ни кому не говорили,
Остальных предупредили.

Ну, а если вдруг предатель,
Попадался иногда,
То его плохая участь,
Ждала в жизни, вот тогда.

Его темная встречала,
Спать его не отпускала.
И хладнокровно обучала,
Язык за зубками держать.

Это были все девчонки,
Прививали им с пеленки,
Ты ведь ябедой не будь,
Ждет тебя другая суть.

Отвечай ты за себя,
Будут все тебе родня.
И не будут тебя бить,
Будут все с тобой дружить.

Не участвуя в побоях,
Я не видела проблем,
Хотя жизнь подтверждает,
Сильный только выживает.

Ну, а я считала тоже,
Рассуждала, есть ведь боже.
Кто попал в тот переплет,
Тот себя сам загрызет.

Он однажды оступившись,
В этом омуте умывшись,
Непременно все поймет,
Время нужно ему, вот!

И за них я заступалась,
Это маленькая малось,
Не могла терпеть насилье,
Вндь они были бессильны.


Еще ситуация тоже случилась,
Со мною вот, лично, она приключилась.
На карусели водили детей,
Не представляли чего веселей.

Кружили, прыгали, визжали, 
Кони, тигры, дережабли.
Нас развлекали и тогда,
Мы были рады, как всегда.

И тут получилась, погода плохая,
И мы сторонились, у заднего края.
И вот с карусели, шнурок тут спускался,
В земле глубоко, он где-то кончался.

И тут я решила, качели свои,
Устроить отдельно, подружка гляди.
И я подбежала, к тому проводочку,
Уставилась в небо, смотреть в одну точку.

И - взялась за провод крепко,
Подняла я ноги метко,
И хотела покататься,
Получилось испугаться.

Трясло как осиновый листик меня,
И руки отнять не могла от шнура.

И я висела как картина, 
И посинела как Мальвина.
И тут подбегает воспитка сама,
И книгой, ребром как ударит, чума.

И руки, тут же отцепились,
А я на землю повалилась.
Встаю, отряхнувшись,
Сержусь на воспитку,
Ворчу я под нос,
"Вот устроила пытку."

«Могла б, тяжелее чего нибудь взять,
И по рукам, мне тогда уже дать.
Ты, что же дерешься, сама ведь большая.
Ведёшь себя словно, ты ровня, меньшая».

И только попозже, когда подросла,
И физику в руки когда я взяла,
Воспиточке той, медаль бы дала,
Я взрослая стала, и все поняла.
Воспитка, конечно, была ведь права.


 Пальто.

Эта ночь была последней,
Нас готовили к обедне,
Говорили нам они,
В интернат  перевели.

«Повезут нас далеко,
Это будет не легко,
И по разных всех  домам,
Документы передам».

И одели мне пальтишко,
Красный плюш, а я малышка,
Мне приятно было то,
На мне красное пальто.

Оно было мягким, мягким,
Все казалось вокруг сладким,
Было как то отвлечение. 
«Набирайся дочь терпения».

В новый дом, не знаю как,
Но доехали, пустяк,
Жалко было мне другое,
Мне казалось, что чужое,

Отбирать ни как нельзя,
Мы ведь были все семья.
И встречали ведь меня,
Принимали вслух хваля.

А пальтишко отобрали,
И меня не посвящали,
Куда делось и оно,
И все то что мне  дано.
 
Совсем новенькое было,
И оно мне подходило.
А теперь в  вещи чужие,
Облачена была, простые .

Мне хотелось быть, такой..
Ну особенной, самой,
Ни похожей на кого то,
Представлять сабой чего то.

Вот с вещичек начиналось,
Этим я и отличалась.
Не хотелось быть одетой,
Инкубаторской мне деткой.

_____________________________
И в Поставках интернат,
Был совсем не маловат.
В интернате, при том сем,
Пятьсот деток было в нем.

С пятиста детишек всех,
Сирот было, просто смех,
Круглых сирот было пять,
Как же их не сосчитать.

Старшеклассники девченки,
Выбирали нас в сторонке,
Над кем потом и издевались,
А над кем и умилялись.
 
Меня выбрала себе,
Стволова Валя, по себе.
Телосложение спортивно,
И статус был, вполне уж стильный.

Против нее, ни кто не шёл,
Она была средь всех пижон.
И вот взялась меня учить,
И на руках везде ходить.

И колесо крутить, пиканто,
И сразу с мостика, на сальто.
Спортивной делать и меня,
Не быть слюньтяем, быть за себя.

Я благодарна Вале стильной,
Характер закалила сильный.
Я занималась с ней  упорно,
И тем гордилась я притворно.

----------------------------------------------
Шефом при школе, военная часть.
Вот уж, где гордость, защита и власть.
Мы с поднятой головой,  мы гордились, и порой,
Представлялись, что мы дети, полковые, мы их дети.

Сын полка, иль дочь полка,
Верим в доброе пока.
Концерты шефы нам давали,
Мы конечно все их ждали.

Были праздники для нас,
Шеф когда входил к нам в клас.
Гордость в душе, ликование, праздник.
В празднике этом, ты тоже участник.

И вот на концерте, давали мне петь,
Не представляешь, хотелось лететь.
Я была нужна кому то,
Но пелось грустно почему то.

Были праздники Победы,
Песни, радости! Но где ты?...
Тот солдат, в бою сражался,
Грудью дзот ведь накрывался...

Еле слышно пела я,
Голос тихий был тогда.
Что б слышно меня было,
К микрофону  подносили.

Микрофон не доставала,
Была мала еще, едва ли.
И мне шефы смастерили,
Пъедестал, как это мило.
 
Шеф подсаживал меня,
И поддержал любя.
Плакал зал, и умилялся,
Как ребенку слог давался.

В дни воскресных посещений,
Всех учителей решение,
Назначалось день рождение,
И его благословение.

5 ого мая всем майским детишкам,
Стол накрывали,ну прямо излишки.
Торт, пироги, запеканка, компот,
Сладости в вазах, ну полный комфорт.

Поздравления, стихи,
Песни пели, круг вели.
Радости было хоть отбавляй,
Лучшего в жизни не видели-рай.

Классный наш руководитель,
Была русского учитель,
Вот была ведь молодец,
По фамилии Дунец.

Мы ее, не все любили,
Были те, кто ей вредили.
И частенько из-за них,
Скорый возов, был тут в миг.

Она сердечница была,
Мне жалко было, я была,
На стороне училки той,
И против я была изгой.
 
Я против срыва всех уроков,
Я против глупых внутри склоков.
И против лодок, по весне,
Когда ходили мы к реке.

Любовь Константиновну «Косточкой звали»,
И вряд ли фамилию, так величали.
Худая была, и сухая натура,
За что получила аббревиатуру.

Но в «Косточке»  нашей, была ведь душа...
Не видели дети, она хороша...


Дети детдома ущемлены,
Дети детдома обречены,
Не принимали пустых разговоров, 
Против стояли всех глупых запоров.

Что запрещалось, то разрешалось,
И все равно, все нарушалось.
Чем больше преград, тем больше желания,
Проигнарировать все заклинания.

И просто хотелось в воспитках иметь,
Разум, активность, не видеть тот бред,
Что предлагали нам зрослые.
Нравоучения представлялись нам  постные.




Все можно делать без подстав,
Сплавлять на речке переплав.
На озеро идти купаться,
Ведь можно просто забавляться.

Когда еще лед не сошел,
А класс купаться весь пошел.
Я в первых тех рядах была,
И быстро быстро я плыла.

И ты как морж, по краю плавал,
Ведь в середине, лед не таял.
Не все решились лезть купаться,
С душой боялись вдруг расстаться.

Но все же был, здесь и пожар,
И ты горел, как самовар.
Все тело, обжигал мороз,
Все думали, что ты замерз.

На самом деле, было жарко,
Ведь тело было, как в качалке.
Ты поработал, ты устал,
И пар с себя ты выпускал.

Тебе завидовать могли,
Но сами в прорубь не пошли.
Опасно было, что те льдины,
Большие словно бригантины.

Пристанут к берегу в плотную,
Нарушив линию сплошную.
Но повезло, все обошлось,
Свершилось чудо, все сбылось.

Теперь конечно те торосы,
Плыли себе, а мы матросы,
Пошли сдаваться, лишь не завраться,
Должны уроки, вот-вот начаться.

Куда ходили, где тусили?
Кому мы голову кружили?

И был серьезный разговор,
И поступил тут уговор,
Что мы уроки не срываем,
И Косточку, не подставляем.

Ее на скорой увезли,
Чужие там были врачи.
Нельзя ,так больше издеваться,
А ну завязывай купаться.

Прошло и время, весна пришла,
И все проснулось ото сна,
Мы поменяли род занятий,
И мы теперь, за лодку платим.

А так, как денег у нас нет,
То оставляем паспорт. Нет,
Его, так просто не хватало,
Ира часы в залог  сдавала.

Паспорт был, ее мамаши,
И был братишка, ее младший.
И взяв мы лодку на троих,
Мы плыли к озеру, на стык.

Там, было малость страшновато,
Течение хоть и маловато,
Но мы боялись,  иногда,
Когда был паводок, весна.

И были там водовороты,
И были просто переплеты,
И не поймешь, ты сам ведь млад,
Где, будет в речке перепад?

И до сих пор, я удивляюсь,
Как мило, мы тогда катались.
И кто из взрослых разрешал,
И кто нас просто в плавь пускал.

Но было лучше разрешить,
Потом, чем громко голосить.
Мы ведь послушные детишки,
Ты не руби с плеча, малышки.
 
Ты с нами лишь, не будь врунишкой.
И если лодку нам не дашь,
Возьмем ее на абордаж.

Там дачных много вокруг лодок,
Но очень хочется без ходок.
И так нам лодку и давали,
И мы по времени катали.

И были счастливы, взрослели,
Хоть, что то, все таки умели.

Ведь окажись мы не удачней,
Перевернулись бы, не иначе,
И где, и кто, там был в начале,
Течением унесло сначала.

И рыбы съели б, все смели б,
Как будто сетью провели б.
Но сторож лодоки доверяла,
И мы ее не подставляли.

Что бы, с ума мы не сходили,
Берите лодку, весла. В миле,
Не отплывайте далеко,
А то вам будет не легко.

Назад вернуться, там течение,
И будет сильное влечение.
И мы ведь слушали ее,
Не нарушали слова...но...

Ирины мать сама спивалась,
Детьми  давно не занималась,
Вот сдали деток в интернат,
Хотя и так он тесноват.

И братик младший у Иришки,
Он не хотел читать сам книжки.
Он не учился, не старался,
Он в школе просто так болтался.

Был на счету всегда плохом,
Уже курил он Беламор.
В котельной спал он иногда,
Хотя пьяной, почти всегда.

Ходила Ирочка  дамой,
А приходила всегда злой.
Там мама пьяная была,
Имела млада жениха.

Жених по возрасту ей был,
Почти, что сын, ее любил.
А Ире, не было там места,
Вот и ходили мы на место,
Где лодку, тетка нам давала,
Она тогда нас выручала.

Мы так немного уходили,
В свой мир, родной, теперь от ныне.
От всех старались убежать,
И на глаза не попадать.

Я вместе с Ирочкой ревела,
Я вместе с ней тогда хотела,
Что б жизнь поменялась, враз,
Что бы плохого, не видел глаз.

Но так случилось в жизни той,
Что стал любовником, другой,
Он к Ире стал ходить тогда.
И после школы, в женихах.

У них родилось две девчонки,
Пошли теперь уже пеленки.
Не прекращала их мать пить.
И помешала им там жить.

Но померла уже давно,
Такое вот оно кино.
 
Но важно то, что ведь не глядя,
На то, как мать жила сама,
Ирина  тоже запила,
И допилась она до ручки,
О до чего жестоки штучки...

Не понимаю, как так можно,
Ведь был пример, так не возможно,
Но видно мало им того,
Чужое горе — не твое...

Все на ошибках на своих,
Не понимали мер других.

Ведь помню, как Ирина злилась,
И как той матери  стыдилась,
Любя без памяти ее, 
И умоляла все ее.
 
А утром сново просыпалась,
За самогоном мать та мчалась.
Иринка вся была в слезах,
И вот та сново на ногах.
 
«Не пей ты больше, наша мама,
А мы домой вернемся рано».
«Мы в интернате ночевать,
Не будем, хватит горевать».

Но кто послушал бы ее,
И это есть вот, бытие.
--------
Была соседка по кровати, 
Она все кожей своей платит.
Не полюбив её девчонки,
Над ней трудились как те пчелки.

Она с Прибалтики была, 
И часто ездила туда.
Но как могла, она хитрила,
И приезжав не говорила.

О тех приездах ни кому,
Встречали девочку одну...

Дорога к кладбищу вела,
Она магилы обошла,
Они засаду сотворили,
И как жестоко ее били.

Пришла разодранная вся,
Дрожала словно после сна,
Как будто ночку провела,
В сырой избушке, и без тепла.

И вся одежда, как у Тарзана.
Была одна сплошная рана.
Сочилась кровь, ну ото всюду,
Я никогда то не забуду.

Кровища, слезы рекой лились,
И ни чего не говорилось.
В той темноте, глухом затишье,
Рождалась ненависть к тем близким.

Встречать пытались мы ее.
Но это мало помогло.
Они хитрее во сто крат,
Ведь зло не ведало преград.

Потом та Оля отойдя,
Все заикалась, миг спустя,
Мы понимали, что не знали,
Чем защищать ее от швали.
-------------------------------

Была физра у нас как фас,
На лыжах бегали как раз.
Маня, Аня Ясюкевич,
Быстрее них был Караткевич.

Распределяя силы те,
Что бы хватило на лыжне.
И я саперница была,
И Маня съела бы меня.

Она так злилась, и ругалась,
Что на нее и тражалось.
Вот награжденья и победа,
за мной, в том нет совсем сомненья,

Ведь Маша где-то промахнулась,
Все силы в зло, она замкнулась.

И было интересно то.
Что после гонок вечерком,
Сестренки мило признавались,
Что интересно, что тягались.

А то и не скем нам теперь,
Устроить конкурсы поверь.
Пока гонялись, мы тягались,
Ну а потом мы примерялись.

Физрук все это наблюдал,
И молча головой качал.
Он понимал влезать не будет,
Все сами быстро позабудут.

Ведь это жизнь, и побеждает,
Сильнейший в ней и выживает.
Кто сам умеет отстаять,
И кто отпор умеет дать.

Кто ни тихоня не слюнтяй,
Кто может нанести удар,
В защиту самого себя,
И брата младшего себя.

Был случай, как то на физре,
Мы на блюдали в стороне.
ГТО сдавали мы,
И трудились как слоны.

Отжимали уголок,
От шведской лесенки разок.
И тут мальчик, так старался,
Угол все же получался.

Но дражало все, и всюду,
Ржали мальчики по всюду.

А один из них ну так зашелся,
Он с размаху со всего,
Треснул в лоб, да не того.

На брови, вскочила синяк,
Глаз затек, держи пятак.
Вот физрук наш испугался,
Он при всех нас извинялся.

Говорил, что так нельзя,
Труд ведь это не игра.
Но ударить не хотел,
Просто, так вот завертел.

Тот кому разбили глаз,
Был вопитанникам, класс.
Таких было ведь не много,
Он и не был  не дотрогой.

Просто ябедой не был,
Он конечно все простил.


=======================================================

И вот,  как то по весне,
Родные в класс пришли ко мне.
Хотят  на лето к себе взять,
На пробу только, что б потом понять.

Нужно ли это навсегда,
И примет ли меня родня.
Ну, а я, игрушка скажем,
О с этим мы пока завяжем.
 
Иди собирайся, с детьми попрощайся,
И вот что еще, потеплей одевайся.
Мы будем ждать у вестибюля,
Ведь время первое июля.

Пора нам ехать всем домой,
Дорога длинная. Стеной,
Стоит уж ночка на дворе,
И спать пора всей ребятне.

Меня посадили, за кабиной водителя,
Мимо нас пролетали, автолюбители,
И вот этот жих  да жих,
Выжимало, словно жмых.

Американские горки, не иначе,
И я вот - вот сейчас заплачу.
Сомсем худо стало мне,
Не поеду я дальше, простите вы мне.

И меня пересадили,
Вот теперь все подтвердили,
Укачало меня ведь,
Дорогу видно было впредь.

Вот счастливая была,
Все проблемы развела.
Дальше ехала смотрела,
Как дорога в даль летела.


И вот на автобусе в город везут,
В душе твоей мысли, об этом ползут.
Не знаешь, бояться, чего ли тебе,
Иль просто, привыкнуть к такой вот судьбе.

И вот на вокзале, мотоцикл рычит,
И женщина рулит, и мне говорит.
Сестра мол двоюродная, Верой зовут.
В семье ее просто мужчины живут.

И вот в безопасность, что б я не упала,
Меня посадили, в ту люльку сначала.
Но я на перед попросилась тогда,
Что б видеть,как рулит твоя же сестра.

По лужам, по кочкам, разбитой дороге,
Мы мчались так быстро, расставивши ноги.
И Вера геройски сидела на нем,
А я управляла, железным конем.


Меня трясло, и колотило,
С трудом я челюсти сводила,
Была горда я за себя,
Меня везла к себе родня.

Волнение было, того не понять,
Меня вот такую, решил кто то взять.
И не важно, что были в дороге проблемы,
Теперь непременно будут победы.

Одета была, комиссар настоящий,
Хромовые сапожки, ноги как у той кошки,
Куртка из кожи вообще натуральной,
Ремнем подпоясана, вид ну шикарный!!!


Хроша была та Вера,
Словно девушка Венера.
Формы, ноги, и смазлива,
В общем женщина красива.

Мужики за ней толпой,
Она давала всем отбой.
Замужем была та Вера,
Четверых детей имела.

Володя, Саша, и Мишаня,
Вот непоседа, как нафаня.
И Адрейка, его дразнили воробейка,
В руках гормошка,душегрейка.

Он был малыш еще пока,
Натер отцу собой бока.
Все во дворе с отцом возились,
И помогать ему стремились.

Учились ездить на коне,
Объездить трактор по весне.
Учились гвозди забивать,
По пальцам молотком стучать.

Отцом был просто дядя Коля,
Он  смуглый был, такой прикольный.
Чуб кучерявый, сам он статный,
Для девок, был он не понятный.

Отец был нянькой у детей всех,
И в этом он имел успех.
Ну если вечер наступил,
Детей конечно всех помыл.

И посадил за стол  их кушать,
Потом и музыку послушать,
И телевизор посмотреть.
И просто шумно погалдеть.

Потом конечно быстро спать,
И уложить их на кровать.
Ведь завтра раненько вставать.
Ну хватит вам уже зевать.

У Веры дома, мы поспали,
Мальчишки по утру  пристали,
Вставай девчонка, хватит спать,
Уже давно пора вставать.

Пойдем с тобой мы к тете Тани,
Блинами угостит в сметане.
Нальёт нам кружку молока,
Корова доиться пока.

У нас корова в запущеннее,
И ходим к ней за угощением.
Она напоит нас, потом, 
Отправит всех домой пешком.

Ну коль Андрюша малый был,
Володя старшенький носил.
Закинет он к себе на плечи,
И как на конике, эге-ге-чет.

Пришли мы в деревне, к самой тете Тани,
Что вобщем потом, занялась воспитанием.
Меня привели в огромный их дом,
И дверь на клямку закрыли при том.

И вышли они, поболтать на крылечко,
Оставить меня, захотели навечно.
А выйти из дома, сама не смогла,
Железная клямка, запором  была.

И  раньше о двери, такой я  не знала,
И в двери конечно я громко стучала,
Хотела я выйти, уйти на всегда,
Проклятую  клямку открыть не смогла.

И вот заходят они в дом,
Предлагают жить мне в нем,
Будут типа все любить,
Типа все боготворить.

Оставайся дочь моя,
Я ведь дятька твой, шутя.
У нас нет своих детей,
Будишь ты нам всех родней.

Будешь в школу тут ходить,
Будешь с детками дружить,
Будешь с кошками  играть,
И цыплят выхаживать.

Тетка на руки взяла,
По щеке текла слеза.
Стало жалко мне ее,
Понимаю, как свое.

Мне не нужно объяснять,
Ни чего не выяснять.
Я поверю тебе тетя,
Ведь своя судьба не в счете.

Я немножечко помялась,
Но судьба ее не внялась,
После кучи всех детей,
Скучно было, до страстей.

Но потом совсем привыкла,
К одиночеству я свыкла.
Суета тож надоела,
Одиночество пригрело.

Все само сабой текло,
Жить лишь было не легко,
И не в том конечно дело,
Не была работа белой.

Просто Тетка была злая,
Мне она была чужая.
Все не так, да все не эдак,
Это стало на последок.

За все мелочи гоняла,
Ини как не признавала,
Что ребенок есть ребенок,
Хотя вышел из пеленок.

Нужно с ласкою к нему, одиноко ведь ему.
Ни когда я не пойму, как такое, почему?

Все в деревне удивлялись,
И откуда зло то бралось,
Что за кошка пробежала,
Змеи жало выпускала.

Но влезать ни кто не мог,
Получился бы подлог.
Тетка, все б с меня спрасила,
Меня она и так месила.


А у них и до меня,
Знает вся вообще родня,
Дядька вилами с ней бился,
Выкидыш потом случился.

Вот и не было детей,
После  тех былых страстей.
Ногу вилами проткнул,
Вот в тюрьму и умыкнул.

Просидел почти три года,
Тетка стала недотрога,
Жили вместе все равно,
Но счастья не было его.

И вот взяв меня к себе,
Обратились к той судьбе,
Понадеявшись исправить,
Ту судьбу свою поправить.

 
Но как все же не крути,
Как ты все же не верти,
А посуда та разбита,
Кости все уж перемыты.

Жить нельзя им было вместе,
Я б не жила, на их то месте.
Нельзя было им сходиться,
Все в свои круги вертиться.

И меня к себе зря взяли,
Детство зря  переломали.
Понимать я стала поздно,
Я боялась, слишком грозно.

Дядька с теткой отзывались,
Все в округе их боялись.
И поэтому ко мне,
Не подходил ни кто из вне.

Тетки Танька была кличка,
Звали все ее Москвичка,
Под Московой она родилась,
Волей жизни так случилось.

В шахты тетка угодила,
Пять годков там про трудилась.
Застудила руки, плечи,
И потом как то увечье.

Боль не давала тетки спать,
Стон стаял, лишь та в кровать.

С теткой вместе я ревела,
Жалко тетку,  я не смела...
Я натру  мазью змеиной,
И шепчу стишок я длинный.

Тетка Танька засыпала,
Каждый вечер, все сначала.

Как то ночью, сон приснился,
Что с подружкой над оврагом,
Мы поссорились, щипались,
Мы рискованно толкались.

Мы друг- друга колотили,
Что мы только не творили.
Тетя Таня та проснулась,
На меня так чертыхнулась.

По рукам мне настучала,
Я опять пошла сначала.
И так много раз подряд,
Пока тетенька, как град.

На меня те маты вход,
Вот получился сумасброд.
В общем я потом проснулась,
И в округе оглянулась.

Я поняла, нет водопада,
Я смеялась до упада.
С теткой рядом прикорнула,
Под крылом я и уснула.

Ну, а маты тетя Таня,
Употребляла, будто няня,
С молоком грудным впитала,
Ловко ими управляла.

Материлась день-деньской,
Маты сыпала горой.

Это был ее любимый ,
Русский яз, такой противный,
За него было обидно,
Иза тетю  было стыдно.

Но понимала, что не мне,
Заниматься воспитанием,
Бесполезно то старание.
----------------------

В деревенке, тетка Таня, Анатолий дядька мой,
Был он мне один родной, был конечно он не злой....
Тетя Таня, та мигера, зло не ведало предела,
Била каждый день деньской, издеваясь на до мной.

Бог не дал своих детишек, и поэтому она,
Ощущала лишь, излишек, одиночества, с полна.
Была слишком уязвима, раздражительна всегда,
Счастье ее было мнимо, жизнь трудная была.

И работая на ферме, где телята, нет людей,
Разговора ведь составить, не скем ей уже теперь.
Приходила домой злая, и бралась за кочергу,
И метала все в округе, слышно было за версту.
—-------

И душа девчонки малой, слезы вытерла, устала,
Руки вверх поднять не может, шрамы тело ее гложат.
А работала с раня, всех зверушек на кормя,
Ведра полные воды, всех животных, напои.

Сухих дровишечек охапку, литров сто воды, как каплю.
Растопила снова баньку, принесла воды домой,
"Бубары" насыпав с горкой, и в котел их печь, в огонь,
С под печи залу достанет, и смахнув рукой усталость.
Это будет дуст весной.
-----
В лес ходила за травой, по сто кроликов порой,
Ох обжоры, те породы, поглощая углеводы,
И толстея от еды, приносили нам плоды.
Только успевай корми - бесконечные труды.

Надо, что нибудь испечь, а потом убраться в доме,
Белье выгладить, в истоме. За уроки потом сесть.
Двойку в школе избежать, что б ответа не держать,
Ну, а коль не избежала, получи ремня, как жало.
Не дави потом на милость, распуская носом сырость.

Письма я писала всем, дяде Брежневу и тем,
Кто лишь мог бы мне помочь, все равно я чья-то  дочь.
Круглый год, молясь приватно, получалось все не внятно.
Бога иногда моля, о судьбе своей прося.

Так, хотела, лишь спасения, от стенания, как лечения,
У иконы, там в углу, как надежда, не в аду.

Ну, а дядька, что он мог.... если вдруг он "занемог"...
То держались с теткой вместе, против грубой, жесткой мести.
В ход пошли и топоры,  вилы, пуги, и ремни,
Бряжки все оголены. «В бою все средства хороши».

И от пряжек на всем теле, были метки, как прицелы.
Шрамы долго заживая, благо кожа, молодая.
Не оставили следа, словно не лилась слеза.
Было ль это, ерунда. Вот забыть бы на всегда.

Ночевали, в чистом поле, в густой ржи, и на земле,
И уютнее в двойне. Спали просто, не в войне.
Утром рано на рассвете, пока солнышко не светит.
Подходя к окошку, в дом, залезали мы тайком.

Пока спали все соседи, словно бурные медведи.
Дядька в доме, и , храпит. Он мертвецами сном уж спит.
Война закончена, ура, и можно выспаться, пора.
Ах да, мне тетка спать не даст,  сейчас поступит и указ. ????

Разбудит рано по утру, глядя на раннюю зарю,
Идешь ты дальше, спотыкаясь, слезу в пригоршни собираешь.
И понимаешь, ты, тебя не любит тут ни кто.?????
-----------------------------
Школа была ведь не лицей, в классе было семь детей.
Русский яз вела Ядвига, полька, злющая, как иго.
Наш физрук, был похотливый, к малолетка прозорливый,
И влюбленный был он в Любу, одноклассницу мою.
Дочь по возрасту ему,  ох блудливому самцу.??

Любанечка его боялась, стороной его держалась,
Обходила за версту, в том числе и ту Ягу.
И Ядвига, понимая,  Любе сильно уступая,
Кременируя измену, вот гоняла дядю Гену.

Двойки ставила не глядя, кто, кому и какой дядя.
Раз проблемы у нее, значит, это и твое.

Хоть физрук, наш и спортивный, статный, видный и активный.
Женой битый иногда, синий приходил всегда.
Изьяснял, что на дороге, три столба стояло в ряд,
И его хмельные ноги, обойти их не хотят.

------------
Математиком была,  Брони мама, ох чума,
Солдат в юбке, чехарда, строгостью своей слыла.
Даже Броне доставалось,выглядело странно малость,
Вызывало удивление, видив в их семье сражение.

За учебу, с вдохновением, те родители в забвении,
Ставки ставили свои, не случилось, ты пойми.
Педагоги зря старались, боги видимо не внялись,
Избежала всех страстей,  стала старшей на музей.???

Математичке мужем был, Борис Ефимыч- господин.
Школа вся его любила, отцом школы, имя слыло.
А детей он всех любил, он нас всех боготворил.
И предмет его давался... химией он назывался.

-------------------------

Старожилы принимали строго,
Я уповала лишь на бога.
Я вновь на новенькую стала,
В авторитете, я упала.

Меня не признали, вообще ревновали,
Разборками, все же, меня доставали,
Забыли, пока я была на свободе.
И выхода не было, группа на взводе.

Пока испытание я не пройду,
Покоя не будет, живу как в аду.
И вот пришло одно решенье,
Во благо на мое спасенье.

Ужасно жестокое, и лишь однобокое,
За то для них было, со смыслом, глубокое.


И тут случился переплет,
Это был безумный гнет.
Предстояло передраться,
Девчонкам было не уняться.

Меня проверяли, сильна ли иль нет,
И сколько могу на себе нести бед.
Слюнтяйка, каприза, иль ябеда я,
Смогу за себя постоять,-БУДУ Я.

И вот все готовы, все с кулаками,
Окружили, махают, как бЫчки рогами.
Одеты девочки в одинаковой гамме.
И нету защиты, не поплачешься  няне.

Я тут же поставила оппонентам условия,
Без всякого глупого, на то предисловия.
Согласна я драться, иль состязаться,
Но не с толпой, по одной бы справляться.

Условие приняли, единогласно,
Как все же тогда, это было ужасно.
И драться совсем уж мне не хотелось,
И вот проявлялась теперь моя смелость.

И обсуждалось то в горячке,
В подвале, где стирают прачки.
Тянулся жребий, кто же первый,
И вы поверти, не стала нервной.


Не понимала я, как драться мне?
Зачем и с кем? То мир из вне...
Но выхода не было, надо бороться,
Доказывать им... и за солнце в оконце.


До крови, без боли,  анестезии,
Удар за ударом, мы все уже в мыле.
Четыре девчонки я одолела,
Последняя все ж, оказалась умнее.

"Не буду я драться , я вижу бессмысленно,
Ты принята в школу, единомысленно.
Не будут тебя истязать, успокойся,
Себя отстояла, иди же, умойся".

И все перекошены, кровоподтеки,
И губы широкие, как у молоденькой телки.
Все стонут и гладят свои синяки.
Бесстрашны девчонки, как мужики.

Хотелось выть, но то опасно,
Команде то, не  будет ясно.
Коль слабость ты свою проявишь,
Беду приманишь, не слукавишь...

Пришлось зубами поскрипеть,
В душе ноты прогудеть,
И вот выходишь, и гордишься,
Ты отстояла себя и мысли.

Закалка у тетки мне помогла,
Выдержать пытки, легко я смогла.
Я словно зверек была в загноенной клетке,
И вот поголовно, у всех были метки.

Изодраны лица были у всех,
Вот в этом скрывался глупый успех.










Продолжение следует....