Смердлозие

Ночь свечою потухшей гасла,
в самой смерти своей мудра.
День проклюнулся - чистый, ясный, -
и расцвёл над простором утра.

Соки кедра и крови ели,
горизонта улыбчив рот -
то, что люди всегда хотели,
улыбается и поёт.

Там, за окнами, в пыльных клетях
чьё-то счастье урчит навзрыд,
и в дневном поминальном свете
гул шоссейный в ответ урчит.

За решёткой в сырых палатах
осуждённые ропщут тонно.
Их туда запечатал когда-то
суд таких, как они, осуждённых.

Умирает, без пищи месяц,
в чёрном доме, где детство умерло,
на полу, как учили,  крестится
то ли девочка, то ли мумия.

За окном расцветают яблони
и грозят обернуться пищею.
Разодеты забором - мало ли,
вдруг поест ребятня да нищие.

А на небушке светит Солнышко,
да не всем достаются лучики.
Схоронившая мать ребёночка
отдаётся ему в попутчики.

Вдалеке, в деревянном домике,
три бутылки последних водкою
под святую хулу негромкую
пьёт мужик, запершись сироткою.

А в подвалах, в столицах мира,
под наземностию культуры
разрушает себя морфином
паренёк молодой, да хмурый.

Среди башен, среди небоскрёбов
видный, знатный в миру джентльмен
свою дочь на полу выёбует,
в рот засунув ей толстый член.

На закрытом бетонном поле,
где и ветер гулять не рад,
в будоражащей жажде крови
бьёт солдата в лицо солдат.

На колени упал ребёнок
и кричит, весь охрип, "не бей!"
в состоянии исступлённом
перед той, что всего родней.

В городах, скотобойнях, сёлах
глотку режет корове люд.
Мужичок с говорком весёлым
её голову бросит в пруд.

Этим днём в городах арабских
через слёзы, до боли в кишках,
чья-то дочь в сексуальном рабстве
вытирает от спермы глаза.

Мальчуган бьёт ногой котёнка,
а потом - из окна его.
А в квартире внизу негромко
плачет девушка за любовь.

Крови стульев и комнат соки,
скалит город зубами мне -
то, что признано вдруг высоким,
угорает в тлетворном дне.

Я стоял и смотрел несчастно.
И несчастна земля была.
День был, впрочем, такой же ясный,
как и вчера. (*)

11 января 2014

(*) "День был, впрочем, такой же ясный, как и вчера" - Ф.М. Достоевский "Братья Карамазовы", книга пятая "Pro и Contra", II - "Смердяков с гитарой".