40. За ясенями, за листвой древесной

       ПРОЩАНИЕ  С  ПАНТЕЛИХОЙ
                А.Пеплову
Осень,  сентябрь,  Рождество  Богородицы.
Эко  остыла  речная  волна.
Как  на  деревне,  чай,  издревле  водится –
Полная  чарка  вина  зелена.

Выпьем,  Андрюха,  и  мы,  брат,  по  маленькой.
Праздник,  а  все-таки  щемит  в  груди –
Завтра  уж  нам  не  сидеть  на  завалинке
И  по-над  Нерлью  в  лугах  не  бродить.

Выпьем  с  тобою  по  полной,  как  водится.
Кличет  нас  город  -  сорви  голова.
Осень,  сентябрь,  Рождество  Богородицы,
Нерль.  Недалёко  и  до  Покрова.
                21сентября  2004г. д. Пантелиха





                “Money, money, money…”
                из  песни
Когда  в  тот   город,  где  родился  я
И  где  живу  от  самого  рожденья,
Приехали  отец  и  мать  моя,
Те  горожане  в  первом  поколенье,

Которых   голод  выгнал  из  села,
Как  коллективизация  прошла,

Тогда  тот  город  сам-то  был  селом  -
Церковки,  избы,  бани,  огороды,
А  от  села  отличие  в  зело
Большом  числе  фабричного  народа.

Фабричный  на  заре  гудел  гудок,
Будя  одноэтажный  городок.

Они  прибыли  порознь,  до  войны.
Потом  война,  страдания,  победа,
Любовь,  семья…  Теперь  мои  сыны 
Идут  к  могилам  бабушки  и  деда.

И  сам  я  дед.  И  я  еще  живой.
О  чем,  бишь?  Да!  Я  ж  всё  про  город  свой.

Так  вот,  он  вырос  и  похорошел,
Как  говорят  рекламные  изданья.
Возможно.  Но  мне  больше  по  душе
Не  нынешние  глянцевые  зданья

(Что  сделаешь,  душа  моя  груба),
А  по  сердцу  мне  русская  изба.

Сознаюсь,  что  мой  город  сохранил  -
Наполовину  -  облик  довоенный.
Он  был  одноэтажным  искони,
Ещё  этаж  прибавил  немец  пленный  -

Когда  случился  Гитлеру  капут,
Он  избы  в  евростиле  строил  тут.

Теперь  всё  в  евростиле  -  до  небес. 
Всё?  Половина,  может  быть,  не  боле. 
Нас  поневоле  заставляет  бес
Любить  избу,  деревья,  лес  и  поле  -

Ведь  их  живым  дыханием   дыша,
Себя  живою  чувствует  душа.

И  половина  -  это  кое-что,
Хоть  среди  изб  смиренницы   всё  реже,
Когда  жильцов  сознанье  занято
Их  преобразованием  в  коттеджи.

Ведь  ты  на  беса  только  положись,
Он  мигом  в  смерть  преобразует  жизнь.

Когда  брожу  по  улочкам  седым,
Одноэтажным,  тихим  и  неглавным,
И  всё-таки  кичливым  и  тщеславным,
Приятен  не  отечества  мне  дым

Пластмассо-пенопластно-нефтяной
Нет,  дорог  мне  и  дух,  и  вид  иной.

Мне  дороги  деревья,  что  растут
Пред  избами,  обшитыми  вагонкой,
И  дорог  мне  пичуги  голос  звонкий.
Что  вывести  птенцов  решилась  тут.

Ведь  этою  решимостью  упрямой
Она  напомнила  мне  папу  с  мамой.

Итак,   итожа,  -  в  городе  моем
Растут  деревья,  и  летают  птицы.
И  в  нём  не  только  плата  и  заём,
А  Бог  знать  что  случалось  и  случится.

Поскольку  в  мире  не  всевластен  бес,
Хоть  даже  церкви   в  евро  -  до  небес.
                11г.





За  ясенями,  за  листвой  древесной
Ночные  матюги почти  не  слышны.
Чудно  -  спят  лексусы  и  мерседесы,
Где  так  недавно  расцветали  вишни.

Знать  верят,  что  правители  устроят
Чтобы  хватило  пищи  и  работы.
Чудно,  еще  зачем-то  что-то  строят,
Чудно,  еще  надеются  на  что-то.

Еще  вовсю  бандитствуют  бандиты,
И  лихо  заправляют  заправилы,
И  существуют  фонды  и  кредиты,
Арены  и  физические  силы.

А  Фукусима  это  так  далеко,
А  доллар  это  всё-таки  надежно,
А  с  водкой  магазины  так  под  боком,
А  с  водкой  верить  в  будущее  можно.

А  будущее…  Будущее  рядом,
Оно  последует  за  настоящим,
Оно  на  нас  из-за  тайги  горящей
Глядит  холодным,  беспощадным  взглядом.
                11.





     ПОСЛЕДНИЙ  ВИТОК
                (размышления  в  день  Победы)

«За  отца,  за деда,  за  солдата!».
Славная  и  скорбная  минута.
«За  победу  нашу  в  сорок  пятом!».
Ну,  а  я  подумал  почему-то:

По  спирали  жизнь  идет  на  свете,
Повторяемо  всё  и  не  ново.
Может  быть,  мы  где-то  в  тридцать  третьем
В  ожидании  тридцать  седьмого.

Вновь  мерещатся  черты  ГУЛАГа,
Вновь  Китай  Японией  обижен,
Вновь  сгорело  здание  рейхстага,
Вновь  обвал  и  паника  на  биржах.

Нет,  Господь  не  фокусник  из цирка,
Повторяю,  мол,  глядите  в  оба.
По  спирали,  а  не  под  копирку,
Но  виток…  И  сходство  -  до  озноба.

Так  махнем  (под  песенные  строфы)
За  солдат  да  тружеников  тыла!..

Но  масштаб  грядущей  катастрофы
Несопоставим  со  всем,  что  было.
                11г.



                «Москва  -  третий  Рим».

Столица,  «Рим»,  игралище  страстей,
Здесь  и  порока  жрицы,  и  пророки,
Дельцы,  и  проходимцы  всех  мастей,
Бездельники,  трудяги,  самородки.

Их  тьмы  и  тьмы,  их  миллионы  тут!
И  ясно,  чуть  ли  не  бесчеловечно,
Я  понял  вдруг,  что  все  они  умрут
(Мы  все  умрём),  и  большинство  -  навечно.

Я  понял.  И  мне  стало  тяжело.
И  я  невольно  вглядывался  в  лица.
Ведь  это  осознание  пришло
Ко  мне  не  на  погосте,  а  в  столице

В  толпе  людской,  да,  да,  в  толпе  людской
По  жизни  протекающей  рекою,
В,  которой  хоть  и  не  искал  покой,
Но  смог  понять,  что  не  бывать  покою.
                10г.



Время  идет,
Время  бежит,
Время  стремится  к  своему  окончанию,
И  надо  быть  готовым,
Надо  бдительным  быть  и  не  спать,
Чтоб  светильник  в  ночи  не  погас.
А  ведь  было  же,  было  -
Нам  говорили  правильные  слова,
И  мы  понимали правильность  этих  слов,
И  от  этих  слов  нас  тошнило.
И  он  лопнул  -  мыльный  пузырь,
И  мутная  вспенилась  лужа.
И  какая-то  жирная  дама
С  двойным  подбородком,
С  золотыми  серьгами  пудовыми  в  мочках  ушей
Разлеглась  во  всю  стену: 
«Богатство,  довольство,  успех!».
Тошнота,  тошнота,  тошнота,
Непроглядная,  липкая  тьма…
Надо  бдительным  быть,
Чтоб  светильник  в  ночи
Не  погас.

                2004 г.


            ХМЕЛЬ

Центральная  Россия,
Леса  -  сосна  да  ель,
Берёза  да  осина,
Орех,  рябина,  хмель.

Хмель  смотрит  взором  пьяным,
Ан,  взор  не  веселя,
Позаросли  бурьяном  -
Встарь  хлебные  -  поля.

Хмельной,  но  неповинный
Он  смотрит  на  бурьян,
И  запахом  полынным,
И  горечью  он  пьян.

А  как  по  хмелю  росы
Прибавились  в  разы…
Но  небо  видит  слёзы
И  даже  часть  слезы.
                09.09.09.  д.Пантелиха


       ДЕРЕВЕНСКАЯ  СТАРУХА

Осень,  сентябрь,  поразъехались  дачники,
Школьники  носом  уткнулись  в  задачники,
Древней  старухи  слезятся  глаза,
Рядом  куст  вербы  терзает  коза.

Ветрено,  холодно,  пасмурно,  слякотно.
Тешится  блеянье  лиственной  мякотью,
Ну  а  слезящимся  этим  глазам
Тешиться  зрением  Бог  заказал.

Тешились  в  полдень  ли,  тешились  в  рани  ли,
Слезы  да  годы  им  свет  затуманили,
Неразличим  стал  осенний  разор,
Зрячим  остался  лишь  внутренний  взор.

Старость,  смерть,  как  избавление,  ждущая, 
Видя  былое,  провидит  грядущее.
Слёзы-то  льются  от  этого  вот  -
Жалко  ей  тех,  кто  еще  поживет.

Тех  кто  страдать  будет,  мучаться,  маяться,
Но  не  опомнится  и  не  покается,
Тешиться  будет  тщетою  земной
И  безутешным  сойдет  в  мир  иной.
 
Жалко  ей  даже  козу  эту  глупую  -
Долго  ль  жевать  ей  листву  эту  грубую?  -
Срежут  рога  ей  секирой-мечом,
Благо  скоты  не  повинны  ни в  чем.
                11.