Сказ об Иване и боярах царя Баяна 3

IV.
И знаешь, служенье меня прикусило.
Везде повечают, везде с тобой милы.
Да, сам-ко подумай, ведь царь тебе брат,
Ведь ты для казны его – пёсий прихват.
Ну, век бы служил, если б жил при престоле,
Но, надобно было ходить и по воле.
А там, знаешь, жизнь-то, не всяким мила.
Там люд трудовой от темна до темна,
Лопатил навозную барскую кучу.
И всё за гроши, что банкир отчебучил.
А я ж, понимаешь, и сам из таких,
Кто рожей не вышел для светских  шумих.

Так вот, и с халявою нас повенчали,
Хоть все недовольные нам трындычали,
Что с совестью нужно делить весь зарод,
Что мы - весь единый на царстве народ.
Да, что там, рубили леса на потеху,
Что б змей-иноземец скупил всё по смеху.
Да рек, чёрносмольных  до дюжины враз,
За так направляли в халдейский приказ.
А сколько работного здравого люда,
Дьяки превратили в немого верблюда.
И нет у них имени, несть им числа,
Есть только лишь уши больного осла.

Распил был на славу для демонов тьмы.
И многие свыклись с игрой кутерьмы.
Я тоже корпел над распилом, всерьёз,
Хотя и грузил барахлом чей-то воз.
А, вспомни сосед, как делили землицу.
Как птицу, которую звали синицей.
Тебе-то хоть пёрышко с ней перепало?
Иль пулей от выстрела всё разметало.
Ну, хоть бумазею нарядную дали,
И вы помолились на энту скрижалю.
Что, думали, хапнули мира кусок?
Да, на ко вот, выкуси. Мал то роток?

А мы при палатах, при царских радели,
Вино попивали, да миром владели.
Захочешь, к примеру, таких бумазей,
Сынишка за вечер напишет, складней,
Красивше, гламурнее даже банкнот,
С мешок, или два, хоть и сам обормот.
Да, что ж это я, рассопливел, как  хряк,
Который средь грязи устроил бардак.
Ты, что говоришь? Как же было возможно?
Закон говоришь? Так ведь это не сложно.
У нас ведь всё схвачено, все по местам,
На каждом затоне боярин и Хам.
Боярин радеет о царской казне.
А Хам – для спускания пара извне.
Ну, если народец, чего заприметил,
Тут лается Хам, он за это в ответе.
А мы на совете, указец народу,
И всех баламутов – в холодную воду.
Попробуй-ка, вякни, подрубят язык,
И век будешь пИсаться, глянув на клык.

Зато посмотри-ка на все городишки.
Хоромы, как храмы у всяческой «шишки».
Ну, только что разве, креста не хватает,
А, вот, позолота повсюду играет.
Да, жизнь хороша!!! Если править с умом.
Тогда, всяк батрак сунет спину на слом.
И сам умолять будет думных бояр,
Его подрядить разровнять крутояр,
Чтоб денно и нощно для них добывать
Алмазы и злато, и сон их ласкать.

Ну, это я так, отступление будто.
Что, что говоришь? Что казна была мутной.
Ну, кто там считал, сколько, кто не донёс?
Хотя, я-то знал, меня царь же вознёс,
Поставив в пригляд за своим общаком.
За всеми был глаз, я ж служил лешаком.
Кто мимо пронёс – на бумагу портрет,
Досье в три странички, и чёрный билет.
Билетик лежит под скатёркой, на время.
А если ещё раз схитрил, что же, бремя,
Своё для себя выбрал только он сам.
Теперь отвечай по тщедушным делам.

А как мы сбывали турчанам кастеты!
Да дротики медны, что в перья одеты.
Ты б глянул, ну смеху, все чопорны так,
Как-будто берут эку невидаль в брак.
В обмен нам икорки, рахатов-лукумов,
Да чёрных бабёнок, с губами муксунов.
Гуляли мы месяц на ихних бобах.
Всё думали втюрили им самый швах.
Потом, отрезвившись, нашли в Арсенале
ДокУмент, в котором дьячки прописали,
Что, то был секретный летающий Змей,
И он охранял государство честней,
Любого вояки, аль грозного мужа.
Но вот незадача, теперь он отгружен.
И всяк супостат может нас полонить.
Хоть девками, голыми, всё заслонить.
Иль рядом поставить дырявых корыт,
Смотри супостат – здесь лишь пепел сокрыт.