Охота на волков быль

               

     Стаи израненных, искалеченных животных, спасаясь от войны, разбредались по приграничным с  Чечнёй горам и лесам. Война не только людская боль. Обездоленные, лишенные логова и пищи, звери набрасывались на все съедобное, в сумасшедшей гонке спасения, поедая и мелких собратьев. Выбор не стоял лучше неизвестность, - чем гибель от пуль и осколков.  Чеченская война жестоко ударила по местной фауне.
     Страшным бичом для местных скотоводов стали волки-пришельцы. Они нападали на овец и коз, телят и даже коров, нанося непоправимый урон поголовью. В лесу стали редкостью мелкие хищники, зайцы и лисы, истреблённые серыми чистильшиками.  Охотсоюз и местные администрации разрешили уничтожать хищников круглый год.
      Ночью волки добирались до околицы сёл и … выли, наводя страх на животных, собак и людей. Если им удавалось пробраться небольшой стаей в село, звери разрывали в клочья собак, и перерезав горло множеству овец, взвалив на себя лишь одну, скрывались в лесу… И люди объявили им Войну.
       Многие охотники, пройдя Афган и Чечню, приобрели такой опыт уничтожения себеподобных, что «война» с «саблезубыми» казалась им детской забавой. Приобретённый синдром истребления страшной, дикой болезнью  проявлялся у них в эти острейшие мгновения «ведения боя ».
       ...Флажки, флажки, флажки, кругом были развешены красные флажки. Раздался выстрел и волк, подпрыгнув, упал замертво.  Выстрелы загрохотали с беспрерывной частотой.  Выслеженная и окруженная стая попала под ураганный огонь. Некоторые падали мгновенно сраженные пулями, подранки пытались бежать в лес, оставляя кровавый след на снегу.  Они кружились, метались из стороны в сторону то остервенело рыча, то, жалобно скуля от ран, в горячке не понимая, где выход из этого кромешного ада. Их устрашающий рык и дикий оскал были ужасны. Желтые глаза горели лютой ненавистью, а  клыки широко раскрытой пасти готовы были вцепиться в  каждого,  кто попадётся на их пути, но…  попадались только они под пули винтовок и ружей.
        Охотники прятались за деревьями и били, били дуплетом и одиночными,  чаще бессознательно стреляя дружными залпами по волчьим телам. Некоторые, вооруженные снайперскими винтовками били серых в голову.  Рык, визг, кровь, пороховой дым и бешенный до хрипоты лай собак, всё слилось в  единый «хор» бойни. Стая таяла. Живые и подранки ожесточенно заметались между охотниками и флажками. Отголоски былых войн стучали в виски охотников. Синдром жажды всё новой и новой крови усиливал азарт бойцов Афгана и Чечни, только волки не были вооружены как душманы и не отвечали яростным шквальным огнём, обречённых, загнанных в ущелье…
      Вдруг  один охотник  увидел, как огромный матёрый волчище вылез из логова и лихорадочно стал ползти в ближайший кустарник.  Охотник спустил собак  и те преградили зверю путь к спасении.  Волк яростно, но как- то неестественно «по-женски» старался отбиваться от них, а псы и охотник не давали ему ускользнуть в чащу, где не было флажков. Это была волчица. В зверином аффекте она уже не могла встать и бежать, а металась, уползая из стороны в сторону. В лес… В чащу… В дикий кустарник… Скорее…  Привставая, в отчаянной схватке,  она наносила кровавые удары и укусы  небольшим псам преследователям.
      Наконец охотник, утопая в снегу, настиг добычу. Он поднял ружьё, свистом отгоняя собак. Израненные собаки, завывая, отпрыгнули от зверя и охотник, оказавшись на расстоянии выстрела, глаза в глаза столкнулся с жертвой.  Волк в ярости борьбы с собаками ещё рычал и щетинился, широко разевая пасть  и обнажая свирепые клыки, продолжая лихорадочно ползти в заросли, откуда на него смотрела смерть через дуло винтовки…  И вдруг произошло нечто, увидев охотника, морда волчицы сменила разъяренную дикость на удивительную, почти человеческую мимику мольбы о пощаде… Нет,- это не была мольба обреченного врага о милости победителя. Нет! Это была просьба загнанной,  обречённой женщины-матери.  Видимо такую же жуть переживали наши и немецкие женщины,  преследуемые и загнанные  в угол  озверевшим врагом-насильником, беззащитные и обезумевшие от горя.
      Жуткая, почти человеческая боль и страх, не за себя отразились в глазах беременной волчицы, не стреляй...  сжалься... кричали её глаза.  Но… неестественный блеск глаз и странное, почти покорное выражение морды хищника, жалобно заскулившего перед лицом неминуемой гибели, лишь сильнее раззадорили охотника (в нём проснулся кровавый, вековой инстинкт добытчика) и он выстрелил в голову волчицы… Она дёрнулась и упала замертво.
     Когда в лагере охотники  распотрошили тушку, из неё вывалились десять не увидевших Свет волчат… пять черных и пять тёмно-серых.