Роковые семидесятые - 3

А как общались между собой художники и поэты?
Художники, понятно, в мастерских – многие и жили в мастерских,
и работали, иные жили с семьями и «по семейным обстоятельствам.
Для поэтов преимущественно ЛИТО и столовая-ресторан в Доме писателя.
Питерские ЛИТОбыли, пожалуй, единственной «кузницей кадров» для официоза.
Не помню, сколько их было, по-моему около десяти. Вели эти кружки люди
известные – А.Кушнер, В.Соснора, С.Давыдов, Г. Семенов, Р. Вдовина,
Ю.В.Друнина, Г.Горбовский.

«Нарвская застава» тоже как бы существовала, но «ахматовский кружок»
при ней, по-моему, разошелся по квартирам. В этом смысле квартирные
чтения и семинары, выставки и концерты давали «второй культуре»
заметные преимущества перед официозом. Ведь в ЛИТО мэтр, как правило,
ничему и не учил, а лишь поправлял новичков и отмечал удачные строки.
Потом, после обсуждения и сам говорил свое «веское слово». Так шла
работа практически во всех кружках и изостудиях.

На квартирах проходили чтения, выставки и семинары – по сути,
циклы лекций на уровне очень серьезного ВУЗа – здесь тебя уже не
учили правописанию и приходили на квартирные семинары далеко не все –
приглашали не многих. Это был как бы круг единоверцев и одиночек по
жизни и духу. Поэт всегда одинок в чем-то сокровенном, семьи тоже
складывались по-разному. Чаше всего для поэтов, писателей,
культурологов андеграунда жена – это помощница не только в жизни,
но и в литературной работе, она и машинистка, и секретарь,
и литработник в какой-либо организации или музее.

Супруга официального поэта могла быть хоть вагоновожатой.
Это был очень тесный круг на самом деле. Из него не изгоняли,
друг друга поддерживали, ведь андеграунд – это подполье.
Зав кафедрой иностранных языков К.Азадовский имел дома самый
большой фото архив всего ленинградского авангарда, за что и был
арестован КГБ – это ведомство не посчитается и с генералами.

На определенном уровне сознания человек просто перестает боятся
кого или чего-либо. 5-му Управлению оставалось только проводить
«индивидуальную работу» с поэтами и художниками. Сначала пытались
склонить к сотрудничеству, но «резиновых дубинок» никто не применял,
из ВУЗов не выгоняли, если не было фактов явной антисоветской
деятельности. Иные становились информаторами, но это больше из
официоза, из СП и около.

«Забыв перебранки
и друга не выдав,
идет по Лубянке
Серега Давыдов!»

Или

«– Здравствуй Юра Шестаков!
Что ты сделал для веков?
– Что я сделал для веков?
Прославлял большевиков!»

Юмор вообще не плохая штука, а в «ответственный момент»
тем более!

Наивным дамочкам может показаться, что КГБ это тайные явки,
тотальная слежка и ночные аресты. Но чаще всего это рутинная
работа чиновника в синих погонах…

Звонок по телефону:

– Олег Ростиславович! Когда Вы прекратите это безобразие?
О чем Вас не попросишь, Вы обязательно сделаете все наоборот!

– Когда, когда… А разве я что-то делал, Павел Константинович? (*** 5 ГУ)

– Вот именно! Вместо того, чтобы помочь вашим товарищам,
Вы опять все разболтали по телефону! Прекратите, наконец,
болтать по телефону с половиной города!

– А, что – провода обрежете? Так я живу в коммунальной квартире…(короткие гудки)

Один из моих кураторов (кум), тогда еще старший л-т, был поэтом,
изучал древнерусскую культуру и сделал перевод «Слова о полку Игореве»…
Такие дела.

Мог бы кто-нибудь из нас своим добровольным сотрудничеством
предотвратить разрушение Великой Державы после пришествия к
власти пятнистого ублюдка с мозгами сельского зав.клубом?
Ну, это вряд ли… Дурная власть сама все порушила. Сначала
дефицитом американских штанов и дубленок. Что такое дубленка?
Это шкура от мяса. Если есть мясо, то где же шкура?
Если нет шкуры, откуда мясо? Это из серии вопросов «на засыпку»
для идиотов.

(Рядом, в псковской деревне овчинный тулуп до пят скупщик менял
на пять овечьих шкур или продавал за 37 советских деревянных рублей.
А за шкуру платил 5 рублей. Ну, это вопрос к «кандидатам в доктора»).
Страну разрушили эти, в «пыжиковых шапках», чтоб народ в кепках ходил.
Лучше уж быть милиционером, чем с умным видом учить дураков как им
надобно жить.

. . . . . . .

Молодые, горячие головы. Глупые и веселые сердца…
Иные переходили границу с Финляндией, шли в Швецию, потому, что
финские власти за незаконный переход границы депортировали беглецов
в СССР – статья УК и по шпалам…
Ну, добрался ты до Швеции, а что дальше? Там ты, перебежчик, едва
ли кого заинтересуешь.
Получишь «политическое убежище», осядешь в каком-нибудь филиале
«Свободной Европы», да хоть «Би-Би-Си» и будешь ****еть в ночной эфир,
«как меня мучил в СССР советский управдом и директор школы –
дурак и демагог»? А иначе, кому ты нужен?
Ведь высылали отнюдь не хулиганов, а чертовски образованных людей,
поэтов, культурологов, активных деятелей неофициальной культуры.

Виктор Кривулин мне говорил так:
– Олег, ты художник и должен обязательно работать художником,
а не сидеть в газовой котельной или сторожить какой-нибудь склад.

Сам он не собирался никуда выезжать, хотя власти его на руках и
под звуки фанфар сами отнесли бы в аэропорт, так он был «неудобен».

А вообще многие ребята работали в БАНе (библиотеке академии наук)
простыми курьерами, чтобы иметь возможность читать «все», торговали
книгами на «развалах» с той же целью…

Всякое было. Работали и в кочегарках сутки через шесть, чтобы
иметь возможность читать и писать сколько угодно. Вторая культура
очень сложна и многогранна, – в ней уживались и профессора, и
простые кочегары. Но художник, конечно, должен быть художником
и не оформлять стены парткома объявлениями:
«Начало собрания в 16.ОО. Явка членов обязательна».

Я работал художником-конструктором I категории и реставрировал
старые картины дома.


Графомана можно было встретить довольно редко – это одержимые
люди, их жалели и подбадривали. Мне довелось встретить за все
эти годы двух трех графоманов. Лучше всего они себя чувствовали
в психиатрической больнице. Графомания – она ведь от безделья…
Рабочий или шофер по определению не мог стать графоманом, хотя
писать пробовали многие, так же как и рисовать. В изостудии всегда
были три-четыре бабушки или дедушки, в ЛИТО и одного не встретишь.
Был один, но это редко. Бабушки очень серьезно относились к успехам
молодых ребят, настоящие любители, прилежные и усидчивые.
Помню одного доктора наук, профессора медицины и художника-любителя –
какие у него могли быть маниакальные сдвиги? Никаких.

То, что мы наблюдаем сейчас, имеет корни все-таки социальные.
В Питере человек уже не может иметь лодку согласно драконовским
законам, старенький мотоцикл или автомобиль, мопед воспринимается
как диковинка, велосипед – редкость.
Можно перечислять до бесконечности, а лучше сразу представить
список платных услуг, ага? Не надо песен – среднестатистический
столичный и не очень житель – это человеконенавистник, «мерзавец
по требованию» и болтун. Он сентиментален как все потенциальные
предатели. У него нет работы, на которой бы его уважали и любили,
но обмануть постараются при первом удобном случае. Только и слышишь
в Интернете: Пушкин, Лермонтов, Гоголь… А где еще тысяча имен
мирового значения? А меньше никак не получается, уж извините…

Все вскользь, все выхвачено из вики-пеки-педий. Образование
у плинтуса. Раньше хоть десять из ста окачивали институт
профессионально пригодными. Теперь дураков больше половины.

И вся эта ботва, имея компьютер, прет в Интернет – в контакты,
фейсбоки и, конечно, на якобы Литературные сайты.
Старики-то постепенно, вымирают!
Уже не собрать команду ветеранов, не создать хотя бы один
литературный сайт – сил нет, а иных уж и нет.

Но свято место пусто не бывает, а «терем с дворцом кто-то занял».
Кто это – кто-то? А тупой обыватель на пенсии. Куча филологов,
психологов с тремя дипломами на деле работающих школьными учителями –
тут вопросов нет – профнепригодность. Если дурака с одного раза ничему
не научили, то не научишь и с третьего, Ты редактор (скромно так) чего –
желтой газетенки, мерзкого журнальчика? Ты, дизайнер, чем собственно
занимаешься, – упаковку для гандонов проектируешь? Мал-лад-ца!

Культура всегда была чем-то элитарным, но и массовую культуру никто
не убивал, она процветала можно сказать, но не вопила как ****ь
с рекламного щита и не пересекалась с профессиональным культурным
слоем. Были, конечно, и здесь «недочеты».
Бездарь все же находила свою нишу на театральных задворках,
в кабинетах номенклатуры и в девочках по вызову, которые когда-то
мечтали стать актрисами – всяко было, но это не выглядело такой
подлостью, как теперь. Демократия – это всего лишь одна из форм
бюрократии без границ.

Теперь массовая культура культивируется «верхами», оставляя в качестве
резерва балет и фигурное катание.












.