Дом-2 в моей жизни. Байки с завода

Здравствуйте, дорогие мои ребятишечки!
Пишет вам седенькая, с дергающейся головой и нервно тикирующим глазиком, старенькая тиотушка Квилессе, попивающая кофеек шлепающими губами.
Извините, что так долго не радовала вас своими баечкаим  - времени на то не было. Зарабатывала своего честного Паркинсона и дрыгающийся глазик. Но вот теперь, когда отгремели праздники, и все заботы позади, а я ощущаю, наконец, себя на честных выходных, я могу выдохнуть, глубоко-глубоко, и рассказать все, что я пережила в последнее время.

Как вы, наверное, помните, я работаю на заводике. Простом цементном заводике в маленьком сибирском городке. Не то, чтобы большой, но, какой-никакой, а я начальник, старший весовщик. Под моим началом трудятся аж целых четыре бобра-весовщика. Они нажимают на кнопку, когда мимо с грохотом проносятся поезда, а я за этим процессом зорко наблюдаю. Должность эта не пыльная... ну, как не пыльная. Каждый день я должна была являться на работу, все пять дней в неделю, и сидеть там, составляя отчеты для начальства  на случай того, если наши весы вдруг начнут показывать, что по ним не локомотив прошел, таща на завод вагоны с сырьем, а пронесся Шумахер, не вписываясь в повороты. В случае выхода из строя бобра я должна его заменить, и нажимать на кнопку сама. В самом поганом раскладе я должна идти на завод и заменить там павшего товарища, приемо-сдатчика, и за него исполнить его работу, то есть понажимать на сразу много кнопок. Эта работа на уровень сложнее, и подразумевает, что человек, ее исполняющий, имеет в голове хоть сколько-нибудь мозгов. Главным образом, именно благодаря этому гипотетическому количеству я и занимаю эту должность.

1. Коллектив.
В подчинении у меня, как я уже говорила, четыре бобра.
Один из них, бобр Ира, подменившись с другим бобром, Надей, работает только в ночь, два через два. Благодаря тому, что я ее не вижу, я с нее забот не имею.
Бобр Надя, красивая молодая быковатая женщина,  обучающаяся в 12 классе вечерней школы, и не скрывающая того, что она быдло. Ей не раз об этом говорил муж, но на все его претензии она отвечает, что надо было смотреть, на чем он женится. Тут она права прям на все сто.
Она матерится так смачно и с такой фантазией, что я искренне восхищаюсь ее талантом.
До меня старшим весовщиком была именно она. Но, попав на завод, она очень испугалась того количества кнопок, которое там нужно нажимать, и в истерике заявила начальнику, что она не согласная выполнять ту работу, на которую он ее нанимал.
Начальник, конечно, был вне себя от ярости, ибо он возлагал на нее большие надежды. В приватной беседе он орал матом так, что это слышал весь завод, и в его речи присутствовали слова "выгнать нахуй".
Но нехватка бобров на весовой удержали его от этого шага. Так Надя осталась на весовой.
Хитровыебанный бобр Татьяна, редкостная сука, с глазами не то совы, не то змеи. Наверняка и зубы у нее ядовитые. До Нади старшим весовщиком была именно она, и она бы эту работу потянула. Она не такая тупая, и тиотка в возрасте, все-таки, с опытом. Но, как и Надя, в свое время она заявила начальнику, что ей это нахуй не надо - бегать по заводу и нажимать много кнопок. Суетно это. Гораздо легче тихо сидеть на весовой, повязывая носки и платья, и поджидать Шумахера.
Что ей ответил на это начальник - история умалчивает. Но, так или иначе, а эта сука до сих пор сидит на весовой и там тявкает.
Бобр мама Люба, мой заклятый бобр. Тиотка пенсионного возраста, со следами былой красоты. Страдает рожей, и весной у нее из штанов сыплется мел, который она приматывает к ногам красными тряпками. Абсолютно безграмотная, заговаривает свои болячки бабкиными молитвами. Но при этом она почему-то полагает, что она очень умная. Хотя бы на основании того, что уже дожила до пенсии. Высокомерная, капризная, эгоистичная, брезгливая и ленивая. Вечно рассказывает о мужчинах которые роятся вокруг нее и предлагают ей руку и сердце, встав на подагрическое коленце. Меня до блевоты раздражают все подробности из ее постели, но она, кажется, этого не понимает.
Бобры сии тупы, ленивы и наглы. Мягкотелость начальника в свое время пагубно сказалась на их умственном развитии, и когда он их не вышиб нахуй, как обещал, они возомнили себя незаменимыми и очень нужными, и еще они подумали, что им все сойдет с рук. А это, мягко говоря, далеко не так, хе-хе...
Вот, собственно, и все кадры.

2. Взаимоотношения.
Ветер начал дуть с берега, откуда я приплыла на завод.
Дело в том, что устроила меня по блату, точнее, порекомендовала начальнику моя давняя знакомая, Татьяна, с которой я когда-то начинала свою трудовую карьеру в Сибириаде.
Наше суровое торговое братство, вскормленное просроком, вспоенное кислым кефиром, всегда отличалось повышенной работоспособностью. Нет ни одного человека в Сибириаде, который не знал бы, что такое жопа в мыле, и который не принимал бы это со стоическим смирением. Как сказала Татьяна, "мы бабы работящие, дайте нам работу, мы всю переработаем!"
Ну вот.
И я *старый солдат, и не знаю слов любви* сразу так пошла, и начала работать. Так вышло, что и на завод, где надо нажимать много кнопок, я тоже пошла, и точка. Без нытья и стука зубовного. Плюс мое обучение было сведено к минимуму - ну, так уж получилось, - и в тот черный час, когда *знамя выпало из рук павшего товарища* понадобилась моя помощь, я стиснула зубы и *подхватила его* просто пошла и сделала это.
Утренний вопрос начальника "ну ты как, живая?" тронул меня до слез.
Поймите меня правильно: не то, чтобы я сильно хочу медаль за подвиги в труде - нет. Я просто пришла работать. И для меня дико и странно, что можно закапризничать и сказать начальнику "а мне это не надо! а я не хочу!" В моей *бритой голове солдата Джейн* это не укладывается.
А вот бобры заревновали.
Сколько раз они скрежетали своими оранжевыми резцами на меня и мои трудовые успехи, маскируя это какими-то своими мелкими претензиями, - не перечесть. Одни случаи скрежета зубовного я грубо пресекала - мол, заткнись просто, о,кей? - другие спускала на тормозах.
Больше всего бобры любили слушать мои байки про то, как мне было на заводе страшно, и как я тупила, а по спине у меня тек липкий пот ужаса. Было такое, когда я впервые вышла одна, и помочь мне было некому. От ужаса я подпрыгивала в кресле до потолка, и потом кресло выкинули на свалку.
Но потом рассказывать стало нечего.
Я *старый солдат* не привыкла отступать. Тем более, есть у меня такая черта: если мне надо, то я сделаю. Закрою глаза, выдохну, и начну снова, но сделаю.
Завод и кресло приемо-сдатчика покорились мне, и я обломала бобров, сказав, что мне там - нравится. Там реально интересно работать. Завод вертится по слову твоему, выполняет план, и это круто.
В этом месте бобры ощутили резкую, как геморрое  жопяную боль, ибо целесообразность нахождения их на заводе стала под вопрос. Я, без году неделя, с легкостью могла заменить любого из них, и начальник мне явно благоволил.
Это был конец.

Плюс ко всему, на весовую, почуяв свежие мозги (я сейчас не хвастаюсь), потянулись все, кому не лень.
Служба безопасности.
Сам начальник.
Это начало напрягать бобров, которые до того жили тихо и мирно, и вязали свои носки. Одно время их гоняла служба безопасности, но скоро от этой затеи отказалась, так ничего и не добившись.
А тут вдруг снова зачастила.
Главным образом эти визиты касались меня. Тиотка из этой службы объяснила мне, куда следует смотреть после каждого поворота Шумахера, чтоб знать, как конкретно он прошел этот круг, и если он не вписался в поворот, я должна была уведомить о том начальство и службу безопасности, с указанием причины такого его неспортивного поведения. В зависимости от этой причины  - вина бобров, вяло машущих флагами на трибунах - да ладно, шучу! Бобры могли сделать неверно только одну вещь - внести в отчет неверный номер вагона, - или же вина самого Шумахера, реально разогнавшегося до хера по весам (скорость не должна превышать 10 км. час), - служба безопасности вносит коррективы в указанный вес. А это бабло.
Это большое бабло, ибо груженый вагон достигает весом до 90 тонн.
Вот, мы и должны контролировать, с каким весом на завод поступает заказанное сырье.

Вместе с тем очень важно, чтобы номера вагонов были указаны точно. Ибо неточный номер просто выкидывает вагон из программы, как будто и не было его, и получается, что поставщик нам *** поставил, а не сырье. Поставщик на это очень обижается, и затевает пошлые судебные тяжбы.
Все это мне рассказала служба безопасности, и я прям всосала.
Нормальный рабочий момент, не так ли? Вот что здесь такого подозрительного? Вы усмотрели здесь хоть намек на то, что я рою яму под своих бобров или рушу их хатки?
Я вот этого не вижу.
А то, что служба безопасности приехала с кипой отчетов бобров, где были указаны *** знает какие номера вагонов, в том числе с кокетливыми звездочками * и тире - в середине - так это извините, у вас руки не из того места растут.
За эти украшения каждый из накосячивших бобров был лишен премии в 10%, что они сочли просто смертельным оскорблением, увязав эти неприятности с моим появлением на весовой. Конечно, это я навлекла на них эти кары, сука такая.
Неприязнь в коллективе ко мне возросла. Бобры, как они есть, тоже, конечно, важны - одна я круглосуточно и семь дней в неделю не смогу нажимать кнопку, - но теперь им приходилось все-таки за что-то отвечать. Ибо я, приходя с утра на работу, смотрела провески за сутки и тотчас немилосердно писала отчет с указаниями причин косяка.
Сука!
Обычно косячил все-таки Шумахер, но бобры почему-то напряглись. Мое всевидящее око давило им на психику, и они воспринимали меня не иначе, как надзирателя, что, в общем-то, является правдой.
И тут хлипкие бобровые нервы не выдержали, и они начали бобровые игрища.

3. Интрига № 1.

Итак, бобры не выдержали моего надзора за ними.
Тем более, что вела я себя просто подозрительно, на их взгляд.
Я держалась от них особняком, как им показалось, и это было как знак, что я не с ними, что я просто из хитрости им улыбаюсь, а на самом деле я наблюдаю за ними, записываю все в свою специальную книжечку (я рисовала свои комиксы прямо при них, на работе), а потом особо интересные места зачитываю начальнику.
Я не садилась с ними жрать - из моей природной стыдливости, признаюсь. Если я ничего себе на обед не принесла, то я находила недопустимым обжирать бобров.
Я не выпивала с ними - вот мой главный косяк!!!
Бобры ранее, оказывается, по поводу и без устраивали вечеринки с выпивкой. Коллектив у них был сложившийся, они были уверены, что их никто не выдаст. И вечерами, когда начальство уже было дома, они собирались и выпивали на лоне природы, железной дороги и весовой.
Мне это вот нахуй не надо, бухать с посторонними тиотками. Я с ними о чем говорит буду? О том, что Безруков - шопипец, актер хороший? Покорно благодарю!
Тем более, что бухать на рабочем месте низзя.
Да и начальник только подливал масла в огонь. Он, собака, ни разу не наорал на меня, и про "нахуй" даже не заикнулся.  Получилось, что я у него в фаворе. Вот кто он после этого? И, тем более, кто я?! Да змеина подколодная!
Значит, сто пудов я стучу. каким другими путями можно так быстро и с такой легкостью завоевать начальственную благосклонность? То, что это можно сделать честным трудом, бобрам в тыковки не пришло.
Хотя об чем я могла бы рассказать ему? Про мел из штанов и про подагрических любовников? Ну фи. Я не так дурно воспитана.
Значит, меня надо слить.
Первой за эту миссию неумело взялась мама Люба, тупенький, престарелый, сексуально озабоченный бобр.
В ее смены косяки происходили просто чаще всех, и не только по вине Шумахера. Это она вставляла кокетливые звездочки в номера вагонов, она перескакивала с одной строки на другую, и вместо номера вагона вбивала вес, и получалось, что Шумахер пер не вагон, а Шаттл, это она не провешивала составы, а провешивать надо все... короче, старая тиотка просто не умела работать с компом, вот и все.
Я ее утешала - иногда, - и даже однажды показала, как избавиться от Шаттла. Но вот меня нет, перед Любой клавиатура, и снова ошибка, снова Шумахер тянет Шаттл, и снова я пишу кляузу, и минус 10 % из бобровой зарплатки...
Бобр страдал, и по поводу каждого косяка жутко расстраивался. Бобр больше не мог выносить моего зловещего присутствия.
А тут и случай подходящий подвернулся.
Спину мне продуло, и выскочил на ней прыщик, типа герпес. Нет, не тот герпес, что на губе, а другой, остаточные явления после ветряной оспы, перенесенной в детстве. Оное заболевание проявляется при переохлаждении некоего участка организма, например, спины, и выражается в воспалении участка нерва и высыпании на коже. Заболевание суть не заразное, и является реальным геморроем только для заболевшего.
Ну, сижу я, и чешусь, значит.
А бобр мама Люба, как я говорила - она тиотка брезгливая. Это ничего, что у нее у самой ноги как у слона от рожистого воспаления! Свое гавно не пахнет.
Тут другой человек зудится! Мало ли, что у нее там, на пояснице?! Может, чесотка?
И мама Люба аккуратно интересуется, что это я чешусь.
Я - вот тупаааая! - ничтоже сумняшеся, отвечаю, что у меня это... герпес. Простудилась я.
Мама Люба напряглась. Что? Герпес? А не заразно ли это?
Я еще, дура, пошутила, мол, что ты так напрглась, мне с тобой не спать...
Никогда!!!! Вы слышите - никогда не шутите с дебилами и с теми, у кого образование 9 классов!!!!!
Тем паче - я запрещаю вам шутить с людьми, которые смотрят Рен-ТВ про конец света и НТВ про Глухаря!!!!
Услышав какое-то знакомое слово, и увязав его с тем, что она услышала по телевизору про него, тиотка решила, что я опасна для общества, и меня можно убрать на больничный.
Притом она даже не подумала обсудить эту тему со мной тут же, сию минуту. Ей и в голову не пришло спросить меня - "подруга, а ты не боишься тут всех перезаразить?"
В этом случае я, конечно, провела бы просветительную лекцию, и успокоила бы встревоженного бобра.
Но кто я такая против силы сплоченного коллектива?
В голове бобра, сопровождаясь логотипом канала НТВ, прокручивалось только одно "на костер ведьму!"
А впрочем... возможно, бобр просто решил накатиться на меня не в одиночку - для этого она слишком труслива, - а коллективом, спрятавшись за спины народа, и потребовать моей капитуляции.
Но, так или иначе, а на следующей смене меня ждала девочка с квадратными от ужаса глазами. Она боялась сесть со мной на один диван и требовала, чтобы я немедленно ****овала на больничный. Она не хочет умереть, она слишком молода для этого! И вообще, у нее сын и муж. Как она объяснит им эту болячку, если она расцветет на всей семье сразу?!
Я впала в ярость. Я не знаю, что там наговорил престарелый бобр, что у Нади ( 12 классов образования) возникла такая паника. Но тут очка кипения была достигнута; все недомолвки, порыкивания, зубоскрежетания, зависть, ревность, отчуждение и опасения вылились, наконец, во мне в феерическую ярость.
Я загибала матами почище Нади. Я послала всюду и везде всех тупых бобров сразу и поодиночке. Я высказала все, что я о них думаю обо всех и о каждом отдельно, и "тупые дуры" - это было самое мягкое из всего сказанного.
Но Надя была непреклонна. Или она позовет начальника.
Черт, я такая тупая!
Надо было, чтоб она позвала. Вот надо.
Тогда б им пришлось уже с ним объясняться, и рассказывать, по каким причинам они затеяли эту канитель.
Но это ж я! Вулкан страстей!
Матерясь на весь город, психанув, я побежала в заводской медпункт и потребовала больничный.
Тут надо мной прикололась тиотка-врач.
"С чем на больничный? С парой прыщей на жопе? Вы там совсем охренели, на своей весовой? Привыкли по малейшему чиху больничный выписывать!"
Вообще-то, можно было соврать, что у меня все дико болит, и тогда больничный был бы мой. Но у меня нихуя не болело!
И я жаждала крови!!!!!!!

4. Первая кровь.
Наутро, по приходе на работу,я обнаружила весь коллектив в сборе.
Они пришли решать,что со мной делать, какая прелесть!
И бобр Люба  - во главе делегации, специально приперлась в свой выходной, чтобы вынести мне вердикт.
Думаете, я за сутки остыла? А вот ни ***.
Я завелась с порога.
Моему зажигаю позавидовал бы любой Шумахер, на любом своем задрипанном Феррари.
Господи, как я орала.
Я сейчас ни могу дословно передать всего сказанного, но суть сводилась к одному:"Это кто тут заразный, а, сука?!"
Притом я не стеснялась в выражениях.
Повторив несколько раз первый вопрос,чтоб он лучше усвоился тупым мозгом бобра. я перешла ко второму:
Каким образом бобр Люба планировала от меня заразиться?
Вопрос был с подвохом, как вы понимаете. Он подразумевал наличие знаний о предмете обсуждения.
Люба заблеяла.
И предложила мне на выбор несколько вариантов:
1. Я говорю по телефону, летять слюни, и заражают все кругом. Потом поговоришь по телефону, и все, заражение готово.
2. Я глажу кошку, потом кошка лазает по всему помещению, и все. Заражение готово.
3. И вообще, а может, я не мою рук после туалета - как интересно! Вот не знала! А может, меня вообще на помойке нашли?!
Это блеяние привело меня в неописуемую ярость. Просто в бешенство.
Задушенным голосом я сказала, что у меня не тот герпес, коего она так боится. Тот герпес расцветает на губах у ночной Иры, которая этим лицом спит на подушке, на которую потом ложится Люба,  и почему-то его никто не опасается. Странно?
Люба дерзко ответила, что да, на губах она герпеса не боится.
Хорошо, ответила я, оставим в покое мою невинную болячку. Боишься ты герпеса.
Герпес, которого ты так боишься, передается:
1. Половым путем.
2. При поцелуе.
- ТЫ ЧАСТО МЕНЯ В ЖОПУ ЦЕЛУЕШЬ, ЧТО РИСКУЕШЬ ЗАРАЗИТЬСЯ?!  - орала я злобно.
Этот вопрос я повторила несколько раз, принуждая бобра либо к поцелую, либо к ответу.
Тут Люба воспряла и попыталась повысить на меня голос.
- Я тебе в матери гожусь, - попыталась она воззвать к моему чувству уважения.
Да ты што!!!!
- Тем более, - орала я, - если дожила до таких лет, и осталась такая, - трах! трах! трах! кулачищем по столу, - то это надо скрывать!
Люба сникла.
- Ну, я не знала, что это такое,  - сказала она робко, пытаясь оправдаться. Это невинное высказывание привело меня на следующий уровень ярости, и я разоралась еще громче.
- Так какого *** ты говоришь о том, чего не знаешь?! Почему меня на смене встречает человек и отказывается садиться со мной на один диван?! Да у тебя язык длинее лопаты!!! Сколько раз ты меня целуешь в жопу, ты так и не ответила!!!!
Когда Люба была близка к рыданиям, я прооралась, а бобры осмелились вползти в помещение, где я терзала Любу, состоялся разговор, в ходе которого бобры признались мне в своей боязни передо мною, и в своей тоске по бухалову на рабочем месте - тоже.
Признаться, я была шокирована.
Люба попыталась извиниться, а бобры, ободренные моим заверением, что я никому ничего не рассказывала, завопили:" Люба! Беги за бутылкой! Будем пить мировую!"
Но я пресекла эти поползновения.